— Ты знаешь, где они? — спрашивает Талли.

— Я знаю, как выглядит это место. И что это на юго-восток отсюда. И довольно далеко.

Талли кивает и задумывается:

— Вряд ли от тебя, хромой на одну ногу, будет много толку. К тому же твои преследователи наверняка так просто не отступят и еще какое-то время будут шастать поблизости. Так что, лучше тебе еще денёк пересидеть здесь.

Она принимается аккуратно собирать кости опоссума в мешочек.

— И потом Борегар утверждает, что нам есть чему поучиться другу друга.

— Борегар? — переспрашиваю я недоверчиво.

— Лула-Мэй назвала опоссума в честь своего первого мужа. Даже не спрашивай. — Я сдерживаю смешок, позволяя Талли договорить.

— Ты уже научилась от меня чему-нибудь, что помогло бы тебе спасти свой народ?

Я качаю головой.

— Понятно, тогда твой черед. Рассказывай все. Или хотя бы то, что считаешь нужным.

Я заминаюсь, но не потому, что не доверяю ей, а потому, что не знаю с чего начать. Для меня это еще слишком больная тема. Ведь, когда я открылась Майлсу, он воспринял мой рассказ, как плод больного воображения. Когда я думаю о нём, внутри все переворачивается. Не то, чтобы я особо ему доверяла. Тем не менее, поделилась историей всей своей жизни. А он меня предал. «Ты тоже его предала», — напоминаю я сама себе.

Видя мою нерешительность, Талли наклоняется, чтобы погладить меня по руке.

— Знаешь что? Я считаю утро идеальным временем для рыбалки. И пока я поймаю наш обед, у тебя будет время собраться с мыслями.

И когда через несколько часов она возвращается с уловом речной форели, я уже готова к разговору.

— Значит, ты лишилась своих сил, — Талли подытоживает мой рассказ. Мы только пообедали, и у обеих губы лиловые от ежевики. Она отправляет в рот последнюю ложку ягод со сливками.

Я киваю.

— Прошлой ночью я опробовала самое элементарное Чтение и безрезультатно.

Она ставит пустую миску на стол.

— Ну, так попробуй еще. Используй свой порошок. Со свечой это работает?

Я качаю головой.

— Нет, нужен настоящий костер на открытом воздухе.

— На улице, конечно, не так уж и холодно, но я разведу огонь.

Талли сразу принимается за дело, сносит в кучу щепки и дрова, и очень скоро перед нами уже потрескивает добротный костер. Пока она работает, я разбираю рюкзак. Я так давно не наводила в нем порядок, что обнаруживаю несколько вещей, о которых вообще забыла.

— Расскажи, для чего все это, — говорит Талли, накрывая мою руку своей. И я чувствую покалывание. Слабое тепло. Духовное родство. Как с Ном, или Кинаем. И связано это чувство с Йарой, или нет, я ему доверяю.

— Объяснить для чего используется каждая вещь, это как сказать, что базилик добавляется только в томатный соус. Все это можно комбинировать для разных видов Чтения, а кое-что использовать для Колдовства.

Ощущение, будто я снова с Уитом, обучаю детей общины азам Чтения Йары, а он наблюдает и дает советы, или вносит дополнения.

Талли вся во внимании, и я начинаю:

— В основе Чтения лежит представление, что в некотором роде все в природе живое. И все хранит собственную версию увиденного, или прочувствованного: будь то память об уже случившемся, о событиях, происходящих в данный момент, либо же, поскольку мы считаем время гибким, «память» о том, что случится в будущем. Все живое связано Йарой. Следовательно, Чтение — это способность установить контакт с природным элементом, способным обеспечить тебя нужной информацией. Еще Уит установил, что некоторые из них слишком надёжно хранят свои знания и подключаться к ним нужно с помощью специально подобранных предметов.

— В некотором смысле, это как Борегар. Он мой инструмент для чтения будущего, — говорит Талли.

— Мне кажется, все это звенья одной цепи, — признаю я, — ты используешь кости для соединения с Йарой, или как там ее называют женщины твоего рода. Точно так же и я выслеживаю очередную добычу, Читая череп животного.

Талли улыбаясь, толкает меня локтем.

— Сестры по Чтению. Я знала, что ты особенная. Все-все замолкаю. Продолжай.

Она проводит пальцем по необработанному аметисту.

— Драгоценные камни служат проводником практически для всего, — объясняю я и достаю из-под рубашки опал, — большинство моих соплеменников носят их постоянно, чтобы облегчить Чтение, правда, взрослые часто доверяют Чтение детям. У нас это лучше получается.

— Ты ведь самая способная? — спрашивает Талли, приподнимая бровь.

— Ммм, да, так и есть, — говорю я, немного смущаясь, — отец говорит, что моя мать, как и я, была особо одаренной, подобно математикам, или музыкантам-виртуозам, только наш дар состоит в умении использовать Йару. Мама стала бы следующим Мудрецом общины, если бы не умерла.

— Мне очень жаль, — тихо говорит Талли.

Я киваю.

— Это было очень давно. Как бы там ни было, из-за моей «одарённости», меня избрали следующим Мудрецом общины.

— Я так и думала, — говорит она с кривой улыбкой.

— Почему?

— Потому что мои богини не привели бы кого попало обучать меня особенностям Йары. Только самого лучшего.

Улыбнувшись, я продолжаю показывать ей камни, травы, измельчённые минералы, кости, шкуры, мех и в том числе кроличьи лапки, а также разъясняю их различные назначения.

— И до всего этого додумался Уит? — спрашивает она, дослушав меня.

— Он говорит, что «избран вселенским разумом». Это огненный порошок Уита, — говорю я, указывая на мешочек с быстро истощающимися запасами, — он состоит из молотой слюды, гипса и других минералов, характерных для Аляски. Кстати, не считая камней, дети в первую очередь Читают огонь, потому что это проще всего.

Я протягиваю мешочек Талли и, осторожно, чтобы не напрягать лодыжку, пересаживаюсь поближе к ней.

— Ты первая, — говорит Талли, взволнованная, как ребёнок на магическом представлении.

— Я же говорила, у меня сейчас ничего не получается. Но вот как это делается, — я беру щепотку порошка, бросаю в огонь, и он несколько секунд потрескивает, переливаясь серебром, — нужно полностью расслабиться. Замедлить сердцебиение. Замедлить дыхание. И сосредоточиться на человеке, которого хочешь увидеть. Можно даже назвать его имя, если это поможет. И затем открыться, чтобы позволить Йаре установить связь.

— Куда мне надо смотреть? — спрашивает Талли. Она уселась в позе лотоса и положила запястья на колени ладонями вверх, прямо как Уит на ежедневных занятиях по йоге со старшими. Это вызывает у меня улыбку.

— Посмотри чуть выше огня и немного в сторону. Постарайся увидеть образы на кончиках языков пламени и переливах тепла над ними.

— Человек должен быть жив? — спрашивает она, не смея отвести взгляд от костра.

— Да, Чтение огня показывает настоящее.

— Кто сказал? — недовольно спрашивает она.

— Уит — отвечаю я.

— Ну, ладно, — говорит Талли после раздумий, — Йара, покажи мне этого лживого паршивца Ника Шаудера, чтоб у него пипетка отсохла и сгнила к чертям.

Впившись глазами в огонь, она так щурится, словно пытается подчинить его силой взгляда. Я не могу сдержать смех, хотя и стараюсь не отвлекать ее.

— Что? — спрашивает она, наконец, с раздражением отвернувшись от огня. — Чего хохочешь?

— Я бы не советовала тренироваться на том, кого ты ненавидишь, — говорю я, — тут важно душевное равновесие. Как в медитации.

— Ну, тогда давай сама, — возражает она.

— Я же говорила, что не…

— Да нет же, просто сделай вид что Читаешь, чтобы я взяла с тебя пример.

Я выпрямляю спину и делаю глубокий выдох, закрывая глаза.

— Папа, — шепчу я и, медленно поднимая веки, смотрю поверх огня. Я вижу, как языки пламени лижут воздух.

— Получилось? — спрашивает она. Я качаю головой.

Она вздыхает, встает и протягивает мне диванную подушку, чтобы подложить ее под стопу. Отойдя и порывшись в шкафу, Талли достала пластиковый контейнер и выскребла что-то со дна.

— Глина со дна реки, — сказала она, вернувшись и устроившись рядом со мной напротив огня. — Я лучше думаю, когда руки чем-то заняты, — говорит она и начинает раскатывать ее в ладонях.