— Смотри, это Сумасшедший Фрэнки, — сказал маленький мальчик своей маме. Она шикнула на него и быстро увела прочь. Я посмотрела туда, куда он показывал, и увидела его, сидящего напротив здания на углу улицы: сломленный человек, высохшая кожа, похожая на оленью, если ее оставить на несколько месяцев на улице. Перед ним стояла шляпа, в которой лежали монеты, и пустые жестяные банки с надписью "ПИВО" были разбросаны вокруг.

Я подошла. От него исходил едкий, прогорклый запах.

— Могу я присесть рядом с вами? — спросила я, и он посмотрел на меня красными водянистыми глазами.

— Конечно, — сказал он, и убрал несколько банок с моего пути. Мне были безразличны взгляды прохожих.

— Могу я задать вам несколько вопросов? — спросила я.

— Почему бы и нет? Задавай! — сказал он, и я потянулась к его рукам. Его пальцы были в грязи; под ногтями была черная кайма. Я взяла свой опал свободной рукой и посмотрела ему прямо в глаза.

— Вы не против стать моим оракулом? — спросила я, — мне нужно кое-что узнать.

— Ну, я могу попробовать, — сказал он своим дребезжащим голосом. Чем дольше вибрации связи с Йарой проходили от меня к нему, тем спокойнее становилось его дыхание, и прояснялись его глаза.

— Я представляю образ моего отца в своей голове. Можете ли вы сказать, как мне найти его?

Он несколько секунд сидел молча, вглядываясь в пространство над моей головой.

— Ты не сможешь сделать это в одиночку, — наконец сказал он. — Тебе нужно найти кого-то, кто отправится с тобой в эту поездку.

— Кого? — спросила я. — Как я найду их?

Фрэнки склонил голову набок, словно раздумывая, а затем сказал:

— Ты узнаешь, кто это, потому как его имя далеко тебя заведет.

Мое сердце пропустило удар. Это загадка. Я не знаю, почему я так разочаровалась. Я не могла ожидать прямого ответа от оракула.

— Можешь ли ты сказать мне еще что-нибудь об этом человеке?

— Да, — ответил Фрэнки. — Ты должна быть полностью честна с ним. Рассказывай ему все, что он захочет узнать. Но что бы ты ни делала, не доверяй ему. Он нуждается в тебе так же, как и ты в нем.

Я продвинулась немного вперед.

— Однажды я найду человека, о котором ты говоришь, куда же я должна пойти, чтобы найти своего отца?

— Юг… юго-восток. Место, противоположное этому, — сказал Фрэнки, и изображение пустынной местности, наполненной кактусами и странными камнями, появилось в моей голове.

Он рассказал больше, чем я надеялась услышать.

— Спасибо, — сказала я.

— Еще кое-что, — сказал этот человек, и я почувствовала, что наша связь слабеет, и его глаза вновь становятся водянистыми. — Когда ты найдешь того, кто пойдет с тобой, не позволяй ему использовать его сотовый телефон.

— Что такое сотовый телефон? — спросила я, отпуская его руку, и позволяя связи оборваться. Он прислонился головой к стене и начал посмеиваться.

— Спасибо за помощь, — сказала я, и, порывшись немного в своей сумке, вытащила пару банкнот, которые аккуратно положила в его шляпу.

Он поднял деньги и удивленно посмотрел на меня:

— Эй, барышня, тут слишком много, — сказал он мне в след.

— Не так уж и много, поверьте, — сказала я, и отправилась искать место для ночлега.

МАЙЛС

Я безуспешно прошлялся несколько часов, ощущая себя самым большим дураком в мире. Мне хочется опустить руки, но я вспоминаю взгляд отца, когда он сказал, что мне нужно проявить себя. Этого никогда не произойдёт на почте. Я должен найти эту девчонку.

Я пытаюсь думать как детектив. Если бы вы были в городе новеньким, скорее всего, вы пошли бы по туристическим местам. Я поднимаюсь вверх по улице с ресторанчиками и, усевшись на скамью, наблюдаю за проходящими мимо людьми.

По крайней мере, я вырвался из дому на выходные. Когда я сказал миссис Кирби, что справлюсь один и все «будет пучком», она вздохнула с облегчением. На папину же смс-ку "Все в порядке?", этим утром я ответил: "Смотрю телик в своей тюремной камере. Не волнуйся, я норм."

Наконец, я встал и решил последовать за указателями к Пайк-Плейс-маркет — единственному месту в Сиэтле, о котором знал. На противоположной стороне улицы за столами возле спорт-бара расположилась шумная толпа. Сомнительно, чтобы эта девушка затесалась в подобную компанию. Я вздыхаю. Ее искать — хуже, чем иголку в стогу сена.

— Эй, звёздные глазки, малышка! Вернись, я же пошутил! — кричит кто-то.

Я настораживаюсь и внимательно осматриваю толпу на той стороне улицы. Взгляд останавливается на компании студентов в одинаковых футболках с буквами греческого алфавита (символизирующих принадлежность к студенческому братству), пьющих пиво. Именно один из них и крикнул: "звёздные глазки". Но отходит от них невысокий мальчишка с торчащим "ежиком" на голове.

Погодите-ка, нет. Это девушка.

Я побежал прямиком к этим парням из братства, наблюдая, как эта девушка остановилась рядом с другим столиком, села за него, и начала говорить с теми, кто там сидел.

— Эй, что узнавала у вас та девушка? — спрашиваю я парней за первым столиком.

Один из парней окидывает меня взглядом с ног до головы и, удовлетворенный тем, что моя рубашка и джинсы вписываются в его понятие дресс-кода или что там у него, говорит:

— Тебе перехочется с ней знакомиться, приятель. Она чокнутая.

— Ты это верно заметил, — вторит сидящий рядом, и, заржав, они поднимают свои кружки и чокаются в знак согласия.

— В смысле, чокнутая? — решил уточнить я.

— Цыпочка появляется здесь каждый вечер и пристает к окружающим, спрашивая их имена, — отзывается другой парень. Он качает головой и вытирает пену со рта тыльной стороной ладони.

— А эти ее жутковатые контактные линзы с вкраплением в виде звезды? — добавляет первый парень. — Выглядит странно, согласись?

Контактные линзы со звездами? Волнение нарастает у меня в груди. Я ухожу прочь от столика. — Всегда пожалуйста! — кричит мне вслед один из членов братства, а его приятели заходятся от смеха.

Девушка следит за чем-то на другой стороне улицы, и я поворачиваюсь глянуть, на что она смотрит. Сердце останавливается у меня в груди. Да это же парочка «шкафов» из папиной службы охраны с работы, и они пялятся прямо на нее.

Мимо пролетает машина и заставляет их выждать, прежде чем пересечь улицу. Я оборачиваюсь к девушке, но ее уже и след простыл, а папины охранники вертят головами по сторонам, со взглядами, типа «куда она подевалась?»

Я быстро сворачиваю направо на следующую улицу, и замечаю девушку, быстро удаляющуюся по аллее, прочь из квартала. Она передвигается так легко и быстро, что, кажется, будто она скользит.

Я потратил следующий час, преследуя ее по городу, все время, пробегаясь по тому описанию, которое мне дал отец: звездные глаза, длинные черные волосы, скорее всего, путешествует с двумя хаски. Похоже, что она потеряла собак и свои волосы примерно на прошлой неделе, однако парни сказали, что у нее контактные линзы. Она не похожа на промышленного шпиона*, за которым все гоняются. Она напоминает скорее заблудившегося ребенка.

(Промышленный шпионаж — форма недобросовестной конкуренции, при которой осуществляется незаконное получение информации, составляющей коммерческую тайну. Прим. пер.)

Пока я наблюдаю за ней, я понимаю, что с ней что-то не так. Ее передергивает по малейшему поводу. Мимо проходит дворник, а она уже, кажется, готова залезть на ближайшее дерево или дать деру. Или же стоит напротив салона Apple и разглядывает витрину битый час, словно планирует масштабное ограбление магазина электроники. Такое впечатление, что она все видит в первый раз. Она словно Тарзан или кто-то, вроде него — воспитанная волками в глухом, дремучем лесу. И ко всему прочему, она продолжает останавливать прохожих и выпытывать их имена.

Я следовал за ней, пока она бродила по улицам до темноты, и увидел, как она, в конце концов, заходит в гостиницу, табличка, на входе которой, гласит: «Гостиница «Кэтчинг Дью»: мест нет». Я добежал до места, где припарковал свою машину, надеясь, что она не сбежит, пока я добираюсь до нее. Припарковавшись во дворе гостиницы, я сел и стал наблюдать за главным входом. Тогда зазвонил мой телефон. Отец закричал, даже не дав мне шанса начать разговор.