Они подождали несколько минут.

— И как, есть там что-нибудь? — спросила Черепаха.

— Только какой-то мох. Лишайник. Не знаю.

— Надеюсь, этот лишайник успел изобрести хотя бы колесо.

— Отсюда незаметно.

Внезапно на диске что-то хлопнуло, и вверх устремился небольшой клуб дыма грибовидной формы.

— Всё, — сказал Ахиллес. — Получилось. Правда, тут написано, что такое обычно происходит с плесенью. Про лишайники ни слова.

— Удивительная штука — жизнь, — заметил Первый Слон, вылезая из-под диска.

— Как все быстро получилось, — сказал Второй Слон.

— Ну еще бы, — сказала Черепаха. — Никакого терпения не хватит стоять вот так десятки тысяч лет.

Ахиллес задумчиво листал книгу.

— Ладно, — сказал он наконец. — Всем спасибо. Пойдемте чай пить.

— Ну и куда мы теперь плывем? — осведомился Ахиллес.

— Надеюсь, это риторический вопрос, — ответила Черепаха. — Потому что здесь ты должен ориентироваться лучше меня. С мифологической точки зрения.

— Весло-то уронила ты, — уличил ее Ахиллес. — Знаешь, как Харон разорется?

— А что, бывали прецеденты? — поинтересовалась Черепаха.

— Нет, — сказал Ахиллес, — Это не мифологично — терять весло.

Черепаха хмыкнула.

— А брать напрокат у Харона лодку — это мифологично?

— Ты не спорь, — сказал Ахиллес. — Ты лучше за веслом сплавай. Кто у нас амфибия?

Черепаха с сомнением посмотрела на воду.

— Нырять в Стикс?

— Ну…

— И вообще, почему в этой лодке только одно весло? Что за архаизм?

— Это не лодка, — с достоинством сказал Ахиллес. — Это челн. Утлый.

— Прости?..

Ахиллес вздохнул.

— Понимаешь, — объяснил он, — это традиция. Так устроен мир. Харон перевозит души умерших в утлом челне и получает плату в один обол от каждого перевезенного.

— Но весло-то почему одно?

— Не знаю. Наверное, это величественно — грести одним веслом, — предположил Ахиллес.

— Браво, — ядовито сказала Черепаха. — Очень логично. Грести одним веслом, махать одним крылом…

Оба замолчали. Над рекой тут же повисла мертвая тишина, что, в общем, в Аиде неудивительно. Берегов видно не было. Лодку сносило куда-то вниз по течению.

— Интересно, — вдруг сказала Черепаха, — а зачем ему деньги?

— Это как с одним веслом, — сказал Ахиллес. — Таково устройство мира.

— Еще один способ сказать «не знаю»?

Неожиданно их накрыла тень. Оглянувшись, оба увидели, что к ним бесшумно подплыл огромный черный корабль. Через борт перегнулся кто-то весьма рыжий и заорал:

— Эй, на лодке!!!

— На челне, — пробормотала Черепаха

— Чего?! — завопил Ахиллес.

— Весло не теряли?!

— Ага!!! — радостно и хором закричали Ахиллес и Черепаха. — Теряли!

— Я его разломал! — не менее радостно отозвался рыжий. — Переехал, так сказать!

На лодке помрачнели и замолчали.

— Вот, ловите! — продолжил рыжий.

На воду шлепнулась доска.

— И вообще — молодцы! — раздалось с корабля. — Лодку у Харона упереть — сам давно мечтал!

После этого корабль довольно быстро поплыл вверх по течению.

На корме блеснула надпись «Нагльфар».

— А здесь оживленно, — сказала Черепаха, вновь обретая дар речи.

Ахиллес осматривал подарок рыжего.

— Представляю себе, что скажет Харон.

— Это, — первым делом сказал Харон, указывая на доску, — можете оставить себе. За весло придется доплатить.

Черепаха послушно добавила еще несколько оболов.

— Скажи, — проникновенно спросила она, — зачем тебе деньги?

Харон фыркнул:

— Ну как же, — сказал он. — Эта лоханка мала и протекает. Я коплю на приличный шведский паром. Но по-хорошему, здесь давно пора мост построить.

Черепаха подняла лапу:

— «Колобок».

— Угадала, — сказал Ахиллес. — Твоя очередь.

— Не понял, — сказал Эдип. — А где Сфинкс?

— Мы за него, — сказал Ахиллес. — Он в отпуске.

— На недельку, — добавила Черепаха.

— Понятно, — с сомнением протянул Эдип. — Я, собственно, пришел по поводу загадки.

— И?

— Ответ: человек.

— Поподробнее, — сказал Ахиллес. — Что — человек?

— Ну, это он утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех.

Ахиллес и Черепаха переглянулись.

— И что, вы с такими часто сталкиваетесь? — сочувственно спросила Черепаха.

— Это аллегория, — раздраженно проворчал Эдип. — Имеются в виду утро, день и вечер его жизни. То есть младенчество, зрелость и старость.

— Притянуто за уши, — отрезал Ахиллес.

— Неубедительно, — поддакнула Черепаха.

— Умозрительно.

— Спорно.

— Примитивно.

— Двусмысленно и неоднозначно.

Эдип, с каждой репликой багровевший все больше, не выдержал:

— Да ну? А каков, по-вашему, ответ?!

— Ахиллес ремонтирует табуретку, — отчеканила Черепаха.

Стало очень тихо.

— Табуретку, — хрипло повторил Эдип.

Ахиллес, подняв бровь, посмотрел на Черепаху,

— Было, — ответила та. — Четвертую ножку ты потерял. Оправдывался, что лишняя.

Ахиллес независимо пожал плечами.

Эдип уныло ковырял ногой землю. Потом спросил:

— Что ж мне теперь делать?

— Ну, — ответил Ахиллес, — мы людей не едим. Можешь получить еще загадку.

— Давайте.

— Чем, — спросила Черепаха, — ворон похож на конторку?

Глаза у Эдипа округлились.

— Или, — сказал Ахиллес, — бреет ли себя брадобрей, если он бреет тех и только тех, кто сам себя не бреет?

— Что такое: зеленое и красное, висит на стенке… и кружит, и кружит, и кружит… и стреляет?

— Как в три приема положить жирафа в холодильник?

Эдип попятился.

— Догонит ли Ахиллес…

— Эй, — возмутилась Черепаха, — полегче.

— Извини.

Эдип уже бежал вниз по склону. Черепаха с сожалением смотрела ему вслед, потом вдруг заорала:

— Почему для любого целого «эн» больше двух уравнение «а» в энной плюс «бэ» в энной равно «цэ» в энной не имеет целых положительных решений «а», «бэ» и «цэ»?!!

Эдип дернулся и рванул так, что вскоре скрылся из виду.

— Все, — сказал Ахиллес. — Можно выходить.

Из кустов осторожно выглянул Сфинкс.

— Ну, ребята, — сказал он, — выручили, спасибо.

— Всегда рады помочь.

— А то, понимаешь, повадились. Загадки им загадывай. Я ведь не железный. А этот Эдип, так он вообще…

— Да… — задумчиво протянула Черепаха. — У парня явно какие-то комплексы.

— Вот это да! — воскликнул Ахиллес. — Вот это повезло!

Он вытащил из песка бутылку и попытался отковырять налипшие на нее ракушки и водоросли. Потом аккуратно сбил сургуч с горлышка.

Из бутылки донесся странный звук.

— Простите? — озадаченно сказал Ахиллес.

Бутылка молчала.

— Эй, тут есть кто-нибудь?! — Он перевернул бутылку и тряхнул ее. — Ау!

— И вовсе незачем так орать, — немного шепеляво сказали вдруг из бутылки. — Я и в первый раз прекрасно тебя слышал.

— Черт, — расстроенно сказал Ахиллес. — Что ты там делаешь?

— Где?

— В бутылке!

— Ну… я джинн.

— А я Ахиллес. Очень приятно. Но что ты делаешь в бутылке?

После тяжелой паузы из бутылки поинтересовались:

— Ты мифы читал?

— А как же!

— Знаешь, — проникновенно сказал джинн, — ты читал не те мифы. Но это и к лучшему. Никаких, стало быть, желаний. У меня жуткая агорафобия.

— То есть наружу ты не полезешь? — уточнил Ахиллес.