Зазвонил телефон, и звук громко отдался в пустых комнатах музея. Эви загнула страницу, чтобы потом показать дяде Уиллу, и бросилась к телефону.

– Секундочку, сейчас вас соединят, – пропела телефонистка. Последовали громкий щелчок и какое-то жужжание, и затем по проводам побежал голос Теты.

– Приветик, Эвил! Это Тета. Ты еще не передумала сходить на шоу?

– Конечно, нет!

– Прекрасно. Я отложила пару билетов для вас с Мэйбел. А потом в Гринвич-Виллидж устраивают вечеринку, если для вас это не будет слишком поздно.

– Я не ложусь раньше рассвета.

– Красотка! И еще – надень свои лучшие шмотки.

– Это будут лучшие из тех, которые ты когда-либо видела.

Эви запрыгала от радости в пустом кабинете. Наконец-то! Сегодня ночью они с Мэйбел зажгут в компании Теты и ее отвязных друзей. Приплясывая и напевая зажигательную джазовую мелодию, она понеслась в библиотеку.

– Что случилось? Выиграла конкурс «Мисс Америка»? – поинтересовался Сэм. Забрав у Эви книгу, он положил ее в стопку тех, что надо было вернуть на полку.

– Я буду гостьей мисс Теты Найт в театре «Глобус» на самом новом шоу Зигфелда, а потом поеду на закрытую вечеринку!

– Круто. Тебе не нужен компаньон?

– Закрытая вечеринка-а-а! – с довольным видом пропела она. Подбежав к чучелу медведя, она сняла с него свои шляпу и шарф.

– Кстати, я хотел спросить, никто из вас не знает ничего вот об этом случае? – Сэм указал на газетную вырезку про девушку с сонной болезнью.

Эви заглянула ему через плечо, повязывая шарф модным свободным узлом.

– Это дядины газетные клочки. Он коллекционирует странные истории. Наверное, это часть его работы. А почему ты спрашиваешь?

Он изобразил милую улыбку.

– Просто так. Стараюсь идти в ногу с профессионалами.

Она покровительственно потрепала его по щеке.

– Удачи тебе в этом нелегком деле.

Выйдя из музея, Эви направилась вдоль по улице Централ-Парк Вест. В десятке кварталов впереди среди домов и деревьев просматривались готические шпили Беннингтона. Стоял погожий осенний полдень, и Эви внезапно охватил прилив беспричинного оптимизма. Сейчас ей казалось, что возможно абсолютно все и самые сокровенные желания она способна вытянуть прямо из воздуха, как фокусник – монетку.

Неподалеку на тротуаре парнишка продавал свежие газеты, выкрикивая провокационные заголовки. Эви была в таком предвкушении шикарного вечера, что даже не прислушалась к речам паренька. Раздумывая над выбором вечернего туалета, Эви обходила озабоченных мамаш, под неусыпным контролем выгуливающих своих драгоценных чад, шарманщика с обезьянкой в костюме гостиничного швейцара. Зверюшка пищала и скрежетала зубами, чтобы сердобольные прохожие бросали монетки в ее консервную банку. Две девушки в одинаковых шапочках, рекламировавшие ночные клубы, вручили ей флаер.

– Что это? – спросила она.

– Это из клуба «Лунатики». Там устраивается вечеринка в честь Соломоновой Кометы!

– В честь чего?

– Ну, даешь! Кометы, – с густым нью-йоркским акцентом начала объяснять та, что повыше. – Она через пару недель будет пролетать над Нью-Йорком. Появляется раз в пятьдесят лет или что-то типа того. Это должно стать… как это, Бесс?

– Событием вселенского масштаба, – робко подсказала вторая девушка. – Имеет отношение к магии, и все такое. Колдуны и всякие святоши считают, что это великий Знак. Так или иначе, в клубе устраивают классную вечеринку по этому поводу. Приходи. Кстати, у тебя обалденное пальто!

– Спасибо, – довольно промурлыкала Эви. Она принялась разглядывать флаер. На нем было нарисовано карикатурное изображение девушки-флэппера, лихо отплясывающей с бокалом в руке так, что его содержимое разлеталось во все стороны. Над ней была изображена комета с улыбающимся лицом. Ее огненный хвост рассыпа€л искры над Нью-Йорком.

– Ты ведь не захочешь пропустить самую чудесную вечеринку года? – спросила та, что повыше.

– Ни за что на свете, – ответила Эви.

Комета Соломона. Событие вселенского масштаба. Возможно, она принесет Эви удачу. В любом случае весьма изящный повод устроить очередную попойку. Предвкушая радости этого вечера и всех остальных вечеров в ближайшем будущем, Эви с довольным видом пошла дальше, помахивая флаером. На углу она остановилась и подождала, пока регулировщик своими белыми перчатками не подаст сигнал к движению и по мановению руки толпа не оживет и бросится вперед под звуки его свистка. Эви шагала домой.

За ее спиной мальчик-газетчик размахивал кипой свежих газет, выкрикивая заголовки для любого прохожего, что не пожалеет пяти центов.

– Срочные новости! Сумасшедший маньяк угрожает городу снова!

На 42-й улице, под навесом театра «Глобус» сверкала огнями яркая афиша: «Флоренц Зигфелд представляет музыкальное ревю «Без обмана», прославляющее всю красоту американской девушки». Люди в вечерних туалетах вереницей тянулись в театр изящных искусств, предвкушая встречу с такими звездами, как Фанни Брайс, Уилл Роджерс и Уильям-Клод Филдс[38], а также замечательные танцевальные и вокальные номера в исполнении умопомрачительных девушек Зигфелда – жарких красоток модельной внешности в шикарных головных уборах и микроскопических откровенных костюмах. Это было живым воплощением блеска и гламура, и Эви с трудом могла поверить в то, что они с Мэйбел занимают места на балконе рядом с щеголихами в мехах и бриллиантах.

Эви слегка ущипнула подружку.

– Гляди, вон Глория Суонсон! – Она кивнула вниз, на ложу, где соблазнительная кинодива, облаченная в мантию из горностая, нежилась под обожающими взглядами поклонников. – Она просто богиня, – восхищенно шепнула Эви. – Божечки мои, сколько бриллиантов. У нее, наверное, шея просто отваливается.

– Вот зачем Байер изобрел аспирин! – согласилась Мэйбел. Эви победно улыбнулась, понимая, что даже самый прожженный социалист падет жертвой обаяния кинозвезды.

Свет потух, и девушки с волнением сжали друг другу руки. Дирижер торжественно взмахнул палочкой, и из оркестровой ямы полилась музыка. Занавес раздвинулся, и группка улыбающихся танцовщиц в ярких купальниках начали свой идеально выверенный танцевальный номер, а джентльмены в смокингах запели о прекрасных дамах. Эви никогда не видела ничего подобного. Ей понравились абсолютно все номера, включая альпийский йодль в гареме арабского шейха. Не хотелось, чтобы этот праздник заканчивался, но, судя по программке, он неумолимо приближался к финалу. Считалось, что мистер Зигфелд приберегает лучший номер напоследок. Прожекторы замигали, имитируя вспышку молнии. В оркестровой яме прогремел кимвал и затем раздался визг скрипок, перемежающийся оглушительным барабанным боем. Из дымомашин повалил туман и медленно сползал в зрительный зал. На сцене появились полунагие девушки в блестящих головных уборах, которые принялись неприлично извиваться перед бутафорским золотым алтарем. Какая-то яркая блондинка, провокационно прикрытая полупрозрачным шелковым покрывалом, стояла на вершине алтаря. Затем она принялась двигаться, словно в трансе, музыка гремела, сверкала молния. Красавица запела сладким голосом, умоляя духов не забирать ее в иной мир, не делать жертвой золотого идола. Вокруг нее на сцене, словно привидения, мелькали девушки Зигфелда. Зрелище было гипнотизирующим, и Эви подалась вперед, полностью поглощенная завораживающим действом.

– Вон Тета! – шепнула Мэйбел. Она незаметно указала Эви на вторую справа танцовщицу. Несмотря на то что Тета была одета и накрашена так же, как остальные, она выделялась из общей массы. Лица других танцовщиц были абсолютно безмятежны, словно они уже думали о том, как станут стирать чулки после окончания шоу. Но Тета заставляла зрителей поверить в то, что она – настоящая жрица Баала, охваченная трансом.

Когда сцена достигла апогея и жрец уже собирался пронзить грудь блондинки кинжалом, к алтарю прорвался герой. Он сбросил жреца сверху, разбил идола и на руках унес одурманенную девушку вниз. Танцовщицы сновали вокруг с огромными веерами из перьев. Внезапно действо сменилось, и перед зрителями предстала сцена свадьбы. Танцующие девушки осыпали молодоженов, одетых в благородные белые одежды, лепестками алых роз и пели гимн с клятвами вечной любви и верности. Занавес закрылся, и шоу кончилось.