– Зря ты так, лахудра, – Олег кивнул спецназовцам: – Тащите в дачу. Обрабатывайте до тех пор, пока не проявит склонность к сотрудничеству.

– Чего тащить – мы прям тут, – Денис хозяйственно принялся закатывать рукава спортивного блейзера. – Тут вокруг – ни души…

– А нашему впечатлительному шефу не обязательно видеть это безобразие, – поправил спецназовца Олег. – Так что – тащите. Мы в машине посидим, как будет готова, позовете. Только смотрите там – не переусердствуйте…

Наши терминаторы – мясники, – пояснил Олег, проводив взглядом волокущих упирающуюся Лильку спецназовцев и задраив стекло со своей стороны. – И не потому, что садисты, – просто специфика такая. Так что зрелище будет не из приятных. Или есть желание полюбоваться?

– А чекисты – не садисты? – невинным тоном поинтересовался Альберт. – Мне Жуковский говорил, что самый лучший спец по допросам будет как раз из бывших гэбистов. А бывший гэбист у нас – кто?

– Не надо путать божий дар с яичницей, – Олег погрозил шефу пальчиком и гордо расправил плечи – приятно быть лучшим спецом хоть в чем-то. – Чем отличается допрос пленного от допроса подозреваемого?

– Подозреваемого пытают в подвале с использованием различных электроприборов, – компетентно сообщил Альберт. – А пленного – в окопе, штык-ножом и шомполом. Потому что в окопе розетки нету. Вот и все различие. И там, и там – допрос, суть одна и та же.

– Какие глубокие познания! – Олег удивленно вскинул бровь и тихонько похлопал в ладоши. – Это в институте так учат?

– Это логическое заключение на основе прочитанной литературы, – скромно потупившись, признался Альберт. – А что – неверно?

– В техническом плане, может быть, и верно, – секунду подумав, сказал Олег. – Но суть извращена до самого основания.

– А в чем суть? – заинтересовался Альберт.

– Суть в самой разнице определений, – Олег потащил из пачки сигарету и сел поудобнее – поучать приготовился. – Там – пленный, здесь – подозреваемый. Ты прокрался во вражий стан, всех, кто под руку подвернулся, перерезал, а одного, случайно оставшегося в живых, стал допрашивать.

– Шомполом и штык-ножом, – вставил Альберт.

– Да хоть пехотной лопаткой[29], раскаленной на костре! – весело пыхнул дымком Олег. – Суть не в этом. Этот пленный – он по определению виновен. Он – враг. Доказывать это не нужно – он взят с оружием в руках, в бою и отпираться даже и не подумает. Как правило, перечень информации, которую тебе нужно от него получить, очень невелик: принадлежность и задача подразделения, вооружение, количество бойцов и единиц техники, маршруты и график движения, расположение постов – и небольшие варианты в зависимости от специфики задач. И то же самое – если боец осведомленный попался – по соседям. Ну и, наконец, техника допроса: она проста, как дважды два. Тебе нужно в кратчайший срок сломать пленного, выбить из него остатки боевого духа и доставить ему невыносимые страдания: чтобы вся его башка была занята только одним – как от этих страданий избавиться. То есть чтобы пленный отвечал на твои вопросы не задумываясь, проскакивая фазу осмысления ответа. И тебе, в общем-то, особых усилий прилагать для этого не нужно. Ты для этого пленного самый страшный человек – ты только что завалил всех его соратников и держишь его судьбу в своих руках. В средствах воздействия ты не стеснен – можешь его хоть на кусочки кромсать, война все спишет. Улавливаешь?

– Так они ее что… ага? – Альберт, округлив глаза, кивнул в сторону угрюмой дачи, откуда доносилась какая-то нездоровая возня и сдавленное мычание.

– Ничего они ее не «ага», – небрежно скривился Олег. – Можешь успокоиться – пытать ее никто не будет. Не тот объект. Застращают, отшлепают, руки повыкручивают, приведут в состояние панического ужаса… А ты лучше представь себе – в противовес вышесказанному, что ты следователь и у тебя подозреваемый.

– В подвале, – устойчиво зациклился Альберт. – Где много розеток. И – электроприборы. Милое дело!

– Это детали, – отмахнулся Олег. – Это не так важно. Подозреваемый, он – гражданин. Такой же, как и ты. Он не враг. Он просто подозреваемый. Вину его еще доказать нужно. Перечень вопросов, которые тебе придется ему задать, может занять не один десяток страниц – тебе нужно уловить тончайшие нюансы всех его ответов, неоднократно вернуться к «контрольным» вопросам, чтобы решить для себя: тот это тип, которого ты ищешь, или так – с улицы зашел. Нет, если у тебя нет желания возиться, пожалуйста – ты можешь побить его ногами, а потом пытать этими самыми электроприборами, что тебе так нравятся. Но если вдруг окажется, что это не тот человек, который тебе нужен, он, чтобы избавиться от страданий, такого наговорит – впору новое дело открывать…

– А как-то странно они ее допрашивают, – пробормотал Альберт, выставив ухо в приспущенное окно и с нездоровым любопытством прислушиваясь к возне внутри дачи. – Это так и должно быть или как?

– Или как, – буркнул Олег, приоткрыв дверь со своей стороны и прислушавшись. – А ну-ка, пошли…

Да, дорогие мои – это было и в самом деле «или как». Даже с первого взгляда было ясно, что подготовка к допросу явно выходит за нормативные рамки. Петя Бутиков с грустью во взоре сидел на корточках в углу, шустрый Денис, который всегда первый, уже лениво наблюдал за процессом, а Егор, спустив штаны до пола, с похвальной быстротой двигал тазом и тихо рычал. При этом он, разумеется, вторгался в сферу Лилькиных интересов, но ее это, похоже, совсем не повергало в состояние панического ужаса: вцепившись в подоконник, барышня ритмично подергивалась в такт поступательным движениям сзади и, грациозно виляя оттопыренной попкой, ласково гнусавила:

– Ну давай, зверек, давай! Пощекочи мне легкие!

– Эт-то что за бардак?! – начальственно крикнул Олег, вступая под сень разоренного строения. – Я чем сказал заниматься?!

– Приводят в состояние панического ужаса, – возбужденно раздувая ноздри, съерничал Альберт, из-за Олегова плеча заглядывая вовнутрь. – Склоняют к добровольному сотрудничеству со следствием!

– Склоняем, – кивнул Денис, блаженно прижмурившись. – Мы ей показали, где раки зимуют. Только сказала, что Пете не даст. Не нравится он ей.

– Ох!!! Ох!!! Ох!!! – по-спартански сдержанно заблажил Егор, застывая в конечной точке и судорожно вздрагивая мускулистой задницей. – Оу-х-хх!!! Во… Лейтенант Васильев упражнение закончил.

– Нормально, – резюмировал Олег. – Ну и как – склонили?

– С каждого по пятьдесят баксов – и договоримся, – ловко натянув трусики и запахнув халат, сообщила Лилька. – Зачем вообще в эту розваль тащили? Не могли в общаге сказать, чего надо? Или вы маньяки?

– Нам не это надо, – покачал головой Олег. – Пятьдесят – это чересчур, милашка. У нас центровые шкуры столько не просят!

– А вы побродите по промзоне, может, дешевле найдете, – надерзила Лилька. – А чего вообще-то надо?

– Историю надо, – Альберт выступил из-за плеча Олега и, проявляя самостоятельность, пошуршал пятидесятидолларовой бумажкой. – Ту, что Пете вы рассказывали – два года назад.

– Еще деньги на нее тратить! – скривился Петя. – Она у меня сейчас все и так расскажет.

– Бей, пытай, ментяра пакостный, – все равно на – вру, – вцепившись взглядом в купюру, бесстрашно пообещала Лилька. – А за баксы все расскажу без утайки, всю правду-матку!

– Держите, – Альберт протянул дамочке купюру. – Сегодня у вас счастливый день – благодаря Провидению, вы избежали ужасных страданий.

– Да какие тут страдания! – небрежно бросила Лилька, пряча купюру в трусики – лифчика на ней не было, а в халате карманы отсутствовали. – Знаем мы эти страдания – с малолетства с этими ментами кружимся. Писюнами потыкают в разные места, похрюкают, а потом стращают статьями разными – чтобы, значит, деньги не платить.

– Хорош болтать – факты излагай, – недовольно буркнул Олег, доставая из кармана диктофон – обиделся, видимо, что не понадобилось его искусство великого допросчика. – Только повнятнее – я тебя пишу…