Врач, который, стоя на коленях, осматривал труп, услышал их разговор. Он поднялся и подошел к ним. Мостки под ними закачались.

— Разумеется, еще слишком рано делать какие бы то ни было выводы, — сказал он. — Но вероятнее всего, он утонул.

— Не утонул, — поправил его Валландер. — Его утопили.

— Решать, преступление это или несчастный случай — дело полиции, — ответил врач. — Утонул он, или его утопили. Я же могу судить только о том, что произошло в его организме.

— Никаких внешних травм? Ударов? Или ран?

— Чтобы это узнать, необходимо снять с него одежду. Но на открытых частях тела я ничего такого не обнаружил. Конечно, судмедэкспертиза может дать иные результаты.

Валландер кивнул.

— Если вы найдете следы насилия, сразу же дайте мне знать.

Врач вернулся к своей работе. Несмотря на то, что Валландер видел его не в первый раз, имени его он вспомнить не мог.

Сойдя на берег, Валландер собрал вокруг себя своих ближайших коллег. Хансон только что кончил беседовать с мужчиной, обнаружившим труп.

— У нас нет никаких документов, удостоверяющих личность убитого, — начал Валландер. — Мы не знаем, кто он. Сейчас это самое главное. Мы должны выяснить, кто этот человек. Не зная этого, мы бессильны что-либо сделать. Можете начинать просматривать список пропавших.

— Есть большая вероятность, что о его исчезновении еще не заявили, — сказал Хансон. — Человек, который обнаружил тело — его зовут Нильс Йорансон — утверждает, что был здесь вчера днем. Он работает посменно в механической мастерской в Сведале и часто приезжает сюда, так как страдает бессонницей. Работает он так совсем недавно. Так вот, он был здесь вчера. Он всегда выходит на мостки. И никакого мешка тут не было. Следовательно, его бросили ночью. Или вчера вечером.

— Или сегодня утром, — добавил Валландер. — Когда он пришел сюда?

Хансон заглянул в свои записи.

— В восемь пятнадцать. Его смена кончилась около семи, и он сразу же приехал. По дороге он остановился позавтракать.

— Хорошо, — произнес Валландер. — Значит, прошло не так много времени. Это может дать нам определенные преимущества. Но опознать его будет нелегко.

— Мешок, разумеется, могли бросить в озеро в другом месте, — заметил Нюберг.

Валландер покачал головой.

— В воде он пролежал недолго. Никаких течений здесь тоже нет.

Мартинсон беспокойно ударял ногой об ногу, словно замерз.

— Почему ты думаешь, что это тот же убийца? — спросил он. — Мне все же кажется, что это не так.

Валландер был как никогда уверен в своей правоте.

— Нет, убийца тот же. Самое разумное, во всяком случае — принять это за исходную точку. И по необходимости оглядываться назад.

Потом он отпустил их. Здесь, у озера Крагехольм, они уже мало что могли сделать.

Машины разъехались. Валландер повернулся к воде. Лебедь исчез. Валландер смотрел на людей на мостках. «Скорая помощь», полицейские автомобили, пластиковая лента, огораживающая место преступления. Все это рождало у него сильнейшее чувство нереальности. Природа, которую он видит, сплошь и рядом огорожена пластиковой лентой. Повсюду на его пути мертвые тела. Взглядом он мог искать лебедя на поверхности воды. Но на переднем плане был человек, чье мертвое тело только что вытащили из мешка.

Он подумал, что его работа, по сути дела — не что иное, как плохо оплачиваемое мучение. Ему платят за его выносливость. Пластиковая заградительная лента, как змея, опоясывает его жизнь.

Валландер подошел к Нюбергу, распрямившему затекшую спину.

— Мы нашли окурок, — сказал он. — Это все. По крайней мере, здесь, на мостках, больше ничего нет. Мы уже осмотрели песок. Если бы мешок волокли, остались бы следы. Но их нет. Тот, кто принес его, — человек сильный. Если только он не привел жертву на мостки, а потом запихнул в мешок.

Валландер покачал головой.

— Давай исходить из того, что мешок несли, — ответил он. — Вместе с содержимым.

— Думаешь, имеет смысл прочесывать дно?

Валландер задумался.

— Вряд ли, — ответил он. — Его привезли сюда без сознания. Скорее всего, на машине. Потом мешок бросили в воду. И машина уехала.

— Тогда подождем с прочесыванием, — сказал Нюберг.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Валландер.

Нюберг скорчил гримасу.

— Вполне возможно, что это тот же преступник, — сказал он. — Насилие, жестокость — это напоминает о двух первых убийствах. Хоть он и разнообразит сценарий.

— А такое могла бы сделать женщина?

— Я скажу так же, как ты, — ответил Нюберг. — Мне бы не хотелось в это верить. Но если это женщина, то я вынужден признать, что ей ничего не стоит таскать мешки весом в восемьдесят килограммов. Разве обыкновенная женщина на это способна?

— Я таких не встречал, — согласился Валландер. — Но они, разумеется, есть.

Нюберг вернулся к работе. Валландер уже собирался сойти на берег, как вдруг совсем рядом заметил того же одинокого лебедя. Валландер пожалел, что у него нет даже кусочка хлеба кинуть ему. Лебедь щипал что-то у берега. Валландер шагнул ближе. Лебедь зашипел и, развернувшись, поплыл прочь.

Валландер подошел к одной из полицейский машин и попросил, чтобы его отвезли в Истад.

По дороге назад в город он попытался рассуждать. То, чего он боялся больше всего, произошло. Преступник не остановился. Они ничего о нем не знают. Находится ли он в начале или в конце своего плана? Имеют ли они дело с сумасшедшим, или же убийца прекрасно отдает себе отчет в своих действиях?

«Это мужчина, — думал Валландер. — Любая другая точка зрения противоречит здравому смыслу. Женщины очень редко совершают убийства. И уж меньше всего они способны на тщательно спланированное убийство. На жестокое и продуманное насилие.

Это мужчина, и, возможно, не один. И мы никогда не сможем распутать это дело, если не найдем, что общего между его жертвами. Теперь убитых трое. Можно было бы ожидать, что это увеличит наши возможности. Но у нас нет ни одного достоверного факта. Ничто не распутывается само собой».

Он прислонился щекой к стеклу. Коричневый, тяготеющий к серому, ландшафт. Трава, однако, еще зеленая. На поле одинокий трактор.

Валландер подумал о яме, где они нашли Хольгера Эриксона. О дереве, к которому привязали и потом задушили Ёсту Рунфельдта. И теперь: заживо упрятанный в мешок человек, утопленный в озере Крагехольм.

Валландеру вдруг стало ясно: есть только один возможный мотив — месть. Но такая жестокость не вписывалась ни в какие разумные рамки. За что мстит убийца? В чем виновны его жертвы? Выходит, они совершили что-то ужасное, раз ему недостаточно просто убить — надо еще, чтоб они поняли, что их убивают.

«В этом деле нет никаких случайностей, — думал Валландер. — Все детали убийств тщательно продуманы и отобраны».

На последней мысли он словно запнулся.

Убийца выбирал. Выбирал свои жертвы. Но из кого?

Когда Валландер приехал в участок, его переполняли мысли, и он чувствовал, что перед совещанием должен немного побыть один. Он снял телефонную трубку, отложил в сторону сообщения о телефонных звонках и закинул ноги на груду распоряжений из Государственного полицейского управления.

Сложнее всего давалась гипотеза о женщине. Как может женщина быть замешана в этих убийствах? Он попытался припомнить из своей практики преступления, совершенные женщинами. Таких случаев было немного. Валландер, как ему казалось, помнил их все. Только однажды, почти пятнадцать лет назад, он сам поймал женщину, совершившую убийство. Суд расценил это как непредумышленное убийство. Женщина средних лет убила своего брата. Он с самого детства преследовал ее и издевался над ней. В конце концов, не выдержав, она его застрелила из его же охотничьего ружья. На самом деле она не собиралась его убивать. Она только хотела припугнуть его. Но стрелок она была никудышный. Пуля попала ему прямо в грудную клетку, и он тут же скончался. Во всех остальных случаях, которые вспоминались Валландеру, действия женщин, совершивших преступления, были импульсивны и вынужденны. Жертвами оказывались либо их мужья, либо мужчины, настойчиво их преследовавшие. Часто такое совершалось по пьянке.