— Какое отношение Хольгер Эриксон имеет к Свенставику? — удивился Валландер. — Разве он не из Истада?

— К сожалению, мне об этом ничего не известно, — ответил Бьюрман. — Хольгер Эриксон был очень замкнутым человеком.

— Он как-нибудь объяснил, чем вызвано это пожертвование?

— Завещание Эриксона — документ, образцовый в своем роде, очень лаконичный и точный по существу, — сказал Бьюрман. — В нем нет никаких эмоциональных отступлений. Своей последней волей он завещает церкви в Свенставике 100 000 крон. И они их получат.

У Валландера больше не было вопросов. Сев в машину, он позвонил в полицию. Трубку взяла Эбба. Именно с ней Валландер и хотел поговорить.

— Узнай, пожалуйста, телефон конторы пастора в Свенставике, — попросил он. — Или в Эстерсунде. Я думаю, это ближайший к Свенставику город.

— Где находится Свенставик? — спросила она.

— А ты не знаешь? — вопросом на вопрос ответил Валландер. — В Южном Емтланде.

— Ну и познания у тебя! — восхитилась Эбба.

Валландер понял, что она его раскусила. Поэтому счел за лучшее признаться, что и сам не знал этого до разговора с Бьюрманом.

— Найдешь номер, сообщи мне. Я сейчас еду на квартиру Ёсты Рунфельдта.

— Тебя искала Лиза Хольгерсон, — сказала Эбба. — По срочному делу. Журналисты прямо обзвонились. Пресс-конференцию перенесли на половину седьмого.

— К этому времени я освобожусь, — пообещал Валландер.

— Еще звонила твоя сестра. Хотела поговорить с тобой до отъезда в Стокгольм.

Воспоминания о смерти отца с новой силой нахлынули на Валландера. Однако он не имел права поддаваться чувствам. Во всяком случае, пока.

— Я позвоню ей, — ответил Валландер. — Но сейчас самое главное — связаться с пасторской конторой Свенставика.

Из Лёдинге Валландер поехал в Истад. Он притормозил машину возле киоска и съел совершенно безвкусный гамбургер. Пошел было назад, но с полдороги вернулся и снова заглянул в окошечко киоска. На этот раз Валландер купил сосиску. Он сжевал ее торопливо, словно боясь, что его застигнут врасплох. Потом поехал на Вестра Вальгатан. У подъезда, где жил Рунфельдт, стояла старенькая машина Анн-Бритт.

Валландеру было холодно. Выбравшись из машины, он съежился и побежал через улицу.

На звонок Валландера вышла не Анн-Бритт, а Сведберг.

— Ей пришлось поехать домой, — объяснил он Валландеру. — Заболел кто-то из детей. А ее машина не заводилась, и она взяла мою. Обещала скоро вернуться.

Валландер вошел в гостиную и огляделся.

— Разве Нюберг уже закончил работать? — удивился он.

Сведберг непонимающе уставился на него.

— Ты что, ничего не слышал?

— О чем?

— О том, что случилось с Нюбергом. Про его ногу?

— Я ничего не знаю, — сказал Валландер. — А в чем дело?

— Нюберг выходил из полиции и поскользнулся на луже мазута. Да так неудачно, что порвал то ли мышцу, то ли сухожилие на левой ноге. Сейчас он в больнице. Он звонил оттуда, сказал, что работать может. Но ходит с костылем. И, понятное дело, страшно зол.

Валландер вспомнил про Свена Тирена и его бензовоз, стоявший прямо у входа в полицию. Но вслух говорить об этом не стал.

Их разговор прервал звонок в дверь. Пришла Ванья Андерсон. Она была очень бледна. Валландер кивнул Сведбергу, и тот исчез в кабинете. Ванью Валландер проводил в гостиную. Ей было явно не по себе оттого, что она снова оказалась в квартире Ёсты Рунфельдта. Когда Валландер, предложил ей присесть, Ванья заколебалась.

— Я понимаю ваши чувства, — сказал он. — И не попросил бы вас прийти, если бы это не было абсолютно необходимо.

Она кивнула. Но Валландеру показалось, что мысли ее витали где-то далеко. Все происходящее не укладывалось в ее голове, так же как и то, что Ёста Рунфельдт, оказывается, не попал в Найроби, а вместо этого был найден мертвым в лесу неподалеку от Марсвинсхольма.

— Вы ведь бывали в его квартире раньше, — сказал Валландер. — У вас хорошая зрительная память. Вы даже помните, какого цвета у Ёсты сумка.

— Вы ее нашли? — спросила Ванья.

К своему удивлению, Валландер вдруг понял, что они ее даже не искали. С самого начала он почему-то считал, что она бесследно исчезла. Извинившись, Валландер пошел к Сведбергу, который методично просматривал содержимое книжного шкафа.

— Ты что-нибудь слышал о сумке Ёсты Рунфельдта?

— Разве у него была сумка?

Валландер покачал головой.

— Нет, это я так, на всякий случай спросил, — сказал он и вернулся в гостиную. Ванья Андерсон неподвижно сидела на диване. Вид ее говорил о том, что будь ее воля, она убежала бы этой квартиры, куда глаза глядят.

— Итак, мы говорили о сумке, — сказал Валландер. — Я прошу вас сейчас обойти квартиру и посмотреть, все ли вещи на месте.

Она с ужасом взглянула на него.

— Откуда же мне знать? Я была здесь всего несколько раз.

— Я понимаю, — сказал Валландер. — Но вдруг вы все-таки что-нибудь заметите: например, отсутствие какой-нибудь вещи. Это может быть важно. Сейчас все важно. Чтобы мы смогли найти того, кто это сделал. Ведь вы наверняка хотите этого не меньше, чем мы.

Валландер был готов к чему угодно. И все же опешил.

Ванья разрыдалась. В дверях гостиной появился Сведберг. Как всегда при виде плачущего человека, Валландер растерялся. В голове мелькнула мысль: а нынешних полицейских учат, как себя нужно вести в подобных ситуациях? Валландер решил при случае спросить об этом Анн-Бритт.

Сведберг сходил в ванную и вернулся оттуда с бумажным носовым платком. Ванья перестала плакать так же внезапно, как начала.

— Извините, — сказала она. — Мне сейчас очень тяжело.

— Я знаю, — ответил Валландер. — Вам не за что извиняться. Мне вообще кажется, что люди слишком редко дают волю слезам.

Она посмотрела на него.

— Ко мне это тоже относится, — добавил Валландер.

Через минуту Ванья уже встала с дивана. Можно было начинать.

— Не спешите, — сказал Валландер. — Постарайтесь вспомнить, как выглядела квартира, когда вы были здесь в последний раз. Не торопитесь, время у нас есть.

Он пошел следом за ней. В кабинете выругался Сведберг, Валландер заглянул туда и приложил палец к губам. Сведберг понимающе кивнул. Валландер часто замечал, что судьба сложных расследований решается либо в беседе с людьми, либо в полнейшей, ничем не нарушаемой тишине. В его практике встречалось и то и другое. Сейчас требовалась тишина. Он видел, что Ванья Андерсон действительно старается вспомнить.

Но все было тщетно. Они снова вернулись туда, откуда начали обход квартиры, — на диван в гостиной. Она покачала головой.

— Мне кажется, все выглядит так же, как всегда, — сказала она. — Я не заметила, чтобы что-нибудь пропало или изменилось.

Ее слова не были для Валландера неожиданностью. Он уже понял это по тому, что, обходя квартиру, Ванья нигде не останавливалась и не задерживалась.

— Есть еще что-нибудь важное, о чем вы хотели бы рассказать? — спросил Валландер.

— Я думала, он уехал в Найроби, — сказала Ванья. — Я поливала его цветы и занималась магазином.

— И с тем и с другим вы справились отлично, — ответил Валландер. — Спасибо, что пришли. Мы еще наверняка вам позвоним.

Он проводил Ванью до выхода. Когда дверь за ней захлопнулась, Сведберг вышел из туалета.

— Кажется, все на месте, — сказал Валландер.

— Противоречивая личность этот Ёста, — задумчиво проговорил Сведберг. — Его кабинет представляет странное сочетание хаоса и педантичности. Во всем, что касается цветов, порядок безупречен. Я и представить не мог, что есть столько книг об орхидеях. Но его личные бумаги свалены в кучу. В бухгалтерской книге девяносто четвертого года я нашел налоговую декларацию за шестьдесят девятый год. Кстати, в тот год он задекларировал баснословную сумму — 30 000 крон.

— Интересно, сколько мы с тобой тогда зарабатывали? — спросил Валландер. — Вряд ли больше. Скорее всего, намного меньше. По-моему, у нас выходило тысячи две в месяц.