Скажу честно, я не люблю выделять кого-то из учеников — ни тех, кто уже кончил школу, ни тех, кто еще учится; все они уникальны в своем роде, талантливы и неповторимы. Но я очень рад, что один из молодых пианистов, в свое время учившийся у нас, Пол Коукер, в восьмидесятые годы стал моим неизменным музыкальным спутником. После смерти Хефцибы он аккомпанировал мне во время моих многочисленных гастролей и концертов; сейчас он преподает в моей школе фортепиано и готовит с учащимися скрипичные сонаты.

И еще мне приятно рассказать, что среди наших выпускников есть не только классические музыканты, но и немало нетрадиционных, даже экстравагантных исполнителей в лучших английских традициях. Один из них хорошо известен всем, это Найджел Кеннеди. Талантливый мальчик из семьи музыкантов, он поступил к нам семи лет в 1964 году; его отец был замечательный виолончелист, мать — пианистка. Он учился у нас и, казалось, был всем доволен, но, когда ему было лет двенадцать-тринадцать, нас в очередной раз посетил великий джазовый скрипач Стефан Граппелли. Найджел уже давно слушал его пластинки и подражал ему, и когда мой чудесный, отзывчивый коллега угадал страстное увлечение мальчика, он взял его под свое крыло и начал водить с собой в ресторан Ронни Скотта в Сохо. Вскоре Граппелли стал приглашать Найджела играть вместе с собой. Уже лет в семь-восемь у Найджела проявился импровизаторский талант, так что теперь он ступил на предназначенный ему судьбой путь. Он оказался одним из первых в новом поколении молодых скрипачей, кто одинаково легко играет по слуху и по нотам, и я эту свободу приветствую. В руках догматиков и поклонников голой техники классическая музыка гибнет; молодым музыкантам предстоит заново открыть для себя красоту спонтанной выразительности и поэзии. Найджел Кеннеди стал сенсацией, потому что до него мир классической музыки не знал музыканта такого типа. Возможно, в своем нетерпении установить контакт со слушателями Найджел отчасти утратил чувство меры, но я надеюсь и верю, что классическое образование поможет ему снова обрести его. Я пригласил Найджела играть на фестивале “Все скрипки мира”, который мы планируем провести в 1996 году, и очень надеюсь, что он приедет.

Еще один такой музыкант — Фолькер Бизенбендер, фантастически одаренный молодой немец. Он окончил нашу школу в 1967 году, великолепно играл классику и стал работать с лучшими музыкантами и скрипачами мира, а несколько лет спустя собрал группу и начал играть с ней народную музыку на улицах Базеля. Весь Базель обожал его, концертные залы всегда были набиты битком, и все же это не удержало его в городе, он уехал в Индию, где прожил некоторое время в семье знаменитых индийских музыкантов в Бенаресе. Он посвятил себя изучению народной музыки разных культур. Это блестяще образованный молодой человек, он хорошо знает философию и написал интереснейшую работу о занятиях на скрипке; все музыкальные учебные заведения, все консерватории наперебой приглашают его к себе. Бывает он и в моей школе, обаяние его личности оказывает огромное влияние на исполнение.

К моей великой радости, в Европе появились три музыкальные школы по типу моей лондонской. Прекрасная музыкальная школа, названная в честь королевы Софии, открылась в Мадриде, ее создала очень энергичная и целеустремленная дама, миссис Палома О’Ши. Она часто бывала в моей школе в Англии, и сейчас мы обмениваемся учащимися и преподавателями. Я очень рад, что подобная школа существует и во Франции — в Гренобле; ею руководит выдающийся скрипичный педагог мадам Клотильда Мюнш, племянница знаменитого дирижера Шарля Мюнша. Она уже давно стала душой всей музыкальной жизни Гренобля, выучила несколько тысяч детей; у нее никогда не бывает меньше 400–500 учеников, и то, что все они играют вполне хорошо, служит доказательством ее педагогического таланта. Я беру некоторых из ее лучших учеников к себе в школу.

Третья школа открылась осенью 1994 года в Баварии, недалеко от Мюнхена, в Ингольштадте, автомобильном центре “Ауди”. Концерн “Ауди” оказывает в высшей степени щедрую поддержку музыкантам и музыкальным мероприятиям: он субсидировал гастрольную проездку оркестра Мюнхенского Радио по Соединенным Штатам; предоставляет свои автомобили в распоряжение всех крупных европейских музыкальных фестивалей, в том числе и моему в Гштаде; учредил конкурс юных музыкантов “Ауди”, в котором принимали участие несколько наших учеников; и вот сейчас выделил средства для создания в Ингольштадте музыкальной школы по образцу моей, которая будет названа в честь Давида Ойстраха. Великий Ойстрах умер в 1975 году, и я горько ощущаю эту утрату. Школу создала и стала ее директором одна из лучших учениц Ойстраха, грузинская скрипачка Лиана Исакадзе. Лет пять назад компания “Ауди” пригласила ее в Германию на две недели вместе с ее коллегами из Камерного оркестра Грузии, и все они остались там жить. У меня, таким образом, оказалось четыре музыкальные школы, которые теснейшим образом связаны друг с другом, — настоящее европейское содружество, как и все наши музыкальные начинания. Возможно, пятая школа откроется в Швейцарии, на моей второй родине.

Лично я с большим уважением отношусь к нынешним молодым людям, с которыми познакомился, посещая различные музыкальные учебные заведения и университеты. У меня были встречи за завтраком со студентами Сорбонны, вечерние дискуссии в Оксфорде и Кембридже. Я разговаривал со студентами как небольших, так и самых крупных университетов, как, например, Калифорнийский, с учащимися множества школ, где я давал концерты и читал лекции. Я также слушал, что говорят молодые японцы и бразильцы. Все эти молодые люди не имеют ничего общего с расхожим стереотипом. Я знаю, что есть слои молодежи, приверженные к наркотикам; огромное число подростков, которые никогда не знали, что такое родительская любовь, забота и воспитание, не находят своего места в жизни и гибнут. Я хочу пробиться к ним с помощью моего проекта MUS-E. Однако большая часть молодых людей обладает более живым и здравым умом, чем в свое время их родители. У них шире кругозор, и они остро осознают свою ответственность за то, что происходит в современном мире, над которым нависла великая угроза. Не важно, где эти молодые люди родились, они — верная гарантия того, что человечество не погибнет. Они образуют своего рода глобальный союз, для которого не существует разделяющих мир законов. У них свои законы — объединяющие их всех цели и надежды.

Годы идут, и я все чаще задумываюсь о том, что можно было бы назвать развертывающейся панорамой поколений. Я рад, что наступила старость и я могу без смущения принимать естественное, благодарное уважение, на которое дают право большой жизненный опыт и прожитые годы. Есть цивилизации — боюсь, Англия и Америка к ним не относятся, — которые чтут возраст сам по себе: в Японии, Индии, Франции, России и Китае довольно прожить лет, скажем, восемьдесят, чтобы твои сограждане начали благоговеть перед тобой.

Ребенку обязательно нужен отец или другой взрослый человек, кто направлял бы его, воспитывал хорошие привычки, прививал добрые мысли, развивал честолюбие, словом, сеял бы семена, которые в свое время принесут богатые плоды. С годами я ощущаю в себе все более настоятельную потребность поделиться с молодыми лучшим, что мне удалось в себе накопить. Мне кажется, в цепи поколений звенья связаны друг с другом не последовательно, а через одно, потому что ребенок предпочитает родителям бабушку с дедушкой, с которыми у него больше общего, с ними он чувствует себя гораздо уютней. Взрослея, мы общаемся с людьми одного с нами возраста, выбираем среди них друзей, мужей и жен, единомышленников, объединяемся для достижения общих целей. Подобные связи и привязанности остаются на всю жизнь. Но на склоне лет все сильнее хочется посеять эти вечные семена в юные души и получить отклик, жизнеутверждающий и вселяющий надежду. Такой отклик поддерживает интерес к жизни и желание что-то делать, стимулирует жизненные силы и не позволяет их источнику иссякнуть.