Тищенко внимательно слушал своего собеседника. Кое-что вызывало у него недоумение и дополнительные вопросы, но он предпочитал пока не обрывать ход мыслей Стеннеса. Видно было, что капитан все заранее обдумал. Решаться подобные вопросы могли только на высоком политическом уровне. Разведка должна о них проинформировать и в дальнейшем служить связующим звеном.
— Ваши соображения я немедленно доложу в Москву, — заметил Тищенко, полагая, что разговор закончился, но он ошибся.
— В мои обязанности советника Чан Кайши входит, — заявил после непродолжительной паузы Стеннес, — руководство его разведкой. Я обмениваюсь информацией с представителями разведок США, Англии и Франции в Китае и мог бы на джентльменской основе делиться получаемыми сведениями с вами. Однако раскрывать вам мои источники я не стану. Так будет безопаснее для всех нас, особенно для лиц, которые мне доверились.
— Трудно отказаться от такого великодушного предложения. Хотя мы и союзники в борьбе за свержение Гитлера, скажите мне прямо, что бы вы хотели получить взамен с нашей стороны?
— За все, что я смогу сделать для вас, и мою информацию прошу только одно: в случае необходимости помочь мне вернуться в Европу проездом через СССР, когда для этого наступит время.
В Центре внимательно проанализировали содержание беседы Тишенко со Стеннесом. Все сошлись во мнении, что это было открыто выраженное согласие сотрудничать с внешней разведкой на основе антифашистских настроений Стеннеса во имя свержения гитлеровской тирании. Понятно было, что он не все договорил, рассчитывая на сообразительность своих партнеров. Он хотел не просто быть источником информации, но установить с советской стороной и политические связи. Это должно было решить руководство страны.
На Лубянке завели личное дело на Стеннеса, присвоив ему кодовую кличку Друг. Дело было особой важности и выдавалось по разрешению только высокого начальства.
Удачно начавшееся сотрудничество внешней разведки с Другом не ограничивалось лишь получением информационных сведений. Когда в Китае и Японии распространились провокационные слухи о вмешательстве СССР в дела Китая на стороне Чан Кайши, исходящие, возможно, от японцев, опровергнуть их решили с помощью Друга.
Газета «Правда» от 3 июня 1940 года, сославшись на ТАСС, сообщила, что «находящийся в Шанхае начальник личного авиационного транспорта Чан Кайши капитан Стеннес дал 31 мая интервью представителям печати. Стеннес указал, что сообщения о большом количестве советских командиров и политруков, якобы находящихся в Китае, преувеличены. Вымыслом являются также слухи о том, что из Советского Союза в Китай присланы 1000 пилотов-корейцев... В настоящее время в Чунцине и в других городах Китая, заявил он, имеется некоторое число советских советников и технических инструкторов. Однако их число не превышает количества немецких и американских советников.
...Сейчас под руководством Чан Кайши китайская армия растет и крепнет, и она сможет перейти к контратакам в большом масштабе».
Далее советник указал на то, что бомбардировки японской авиацией китайских городов наносят тяжелый урон мирному населению. С военной точки зрения они бесперспективны. Он опроверг также распространяемые домыслы об ухудшении состояния здоровья Чан Кайши.
Коснувшись своего положения, Стеннес заявил, что он получил отпуск и хотел бы его провести в США. Однако, очевидно, ему сейчас это не удастся сделать, так как он может быть по дороге интернирован как немецкий подданный.
Отвечая на заданный ему вопрос, Стеннес подтвердил справедливость слухов о том, что он был другом Гитлера и что в 1931 году вышел из Национал-социалистической партии.
Таким образом была дезавуирована попытка представить политику СССР на Дальнем Востоке в искаженном виде и попутно дискредитированы действия японской военщины в Китае. После отъезда Н.С. Тищенко из Китая в Москву Друг остался на несколько месяцев без всякой связи с советской разведкой.
Но уже в ноябре 1940 года резиденту в Токио Долбину поступило указание от Берии разыскать Друга и восстановить с ним контакт. В конце декабря Долбин встретился с Другом, который заявил, что рад возобновлению связи и что по-прежнему хотел бы посетить Советский Союз, но сейчас условия для этого не созрели.
— Я жду в ближайшее время прибытия жены. Дальнейшее ее нахождение в Германии становится опасным.
Докладывая в Центр о восстановлении связи с Другом, Долбин предложил воспользоваться предстоящим проездом через Москву в Китай супруги Стеннеса. Она могла бы под предлогом «болезни» задержаться в СССР, а Стеннес приехать и навестить ее.
Обсудив предложение токийского резидента, руководство разведки, получив добро Берии, согласилось с этим планом. Для его реализации в Шанхай в январе 1941 года выехал один из опытных разведчиков, хорошо знающий Германию и немцев, В.М. Зарубин.
Друг принял Зарубина на вилле, расположенной во французском квартале Шанхая, где обосновался с весны 1940 года. Он пригласил московского гостя в салон и предложил устроиться поудобнее. Разведчик без труда договорился с Другом о его возможном приезде в Москву. Стеннес написал для жены записку, в которой просил ее задержаться в Москве и рекомендовал Василия Михайловича как своего хорошего друга по Китаю, который объяснит ей все остальное.
Зарубин в соответствии с полученной инструкцией предложил Другу деньги на покрытие расходов, связанных с выполнением наших поручений. Но тот отклонил этот жест.
— Вы знаете мои убеждения, я всегда и всеми средствами буду бороться против Гитлера, — заявил Стеннес, слегка нахмурившись. — Сейчас, когда Гитлер одержал победу над Польшей, разгромил Францию, угрожает вторжением Англии, невозможно начать что-либо серьезное в самой Германии. Но после тяжелых поражений настроения населения могут измениться не в пользу Гитлера.
— Можно ли сорвать агрессивные планы Гитлера?
Вопрос был далеко не простым. Друг задумался.
— Каким бы ни был исход теперешних сражений в Европе, Гитлер на этом не остановится и обязательно нападет на Советский Союз. В интересах СССР помогать Китаю, который сковывает сухопутные силы Японии. Японцы не смогут содействовать Гитлеру в решении европейских дел, как он того требует от них.
— Германия и Япония, как известно, являются союзниками по антикоминтерновскому пакту[2] и договорились действовать согласованно, — подчеркнул Зарубин.
— Поверьте, Василий, мне-то известно, что не все благополучно в германо-японских отношениях. Японцы не последуют за Гитлером очертя голову.
На встрече 9 июня 1941 года Друг рассказал Зарубину, что, по сведениям крупного чиновника, прибывшего на днях из Германии, подготовка нападения на СССР полностью завершена. Оно было намечено на май, но отложено до июня. Согласно разработанному плану, война будет скоротечной и продлится не более трех месяцев.
20 июня 1941 года Зарубин отправил в Москву телеграмму: «В беседе со мной Друг категорически утверждал, что на основе достоверных данных ему известно, что Гитлер полностью подготовился к войне с Советским Союзом».
Скоро Зарубин направил в Москву еще одну телеграмму: «В Шанхай из Японии прибыл токийский корреспондент немецкой газеты «Франкфуртер цайтунг» Рихард Зорге, который в беседе с Другом рассказал, что напряженность в советско-германских отношениях достигла крайности. Вооруженный конфликт между Германией и СССР может вспыхнуть в ближайшее время. Это же повторяют члены немецкой колонии в Шанхае, ссылаясь чаще всего на мнение Зорге.
В то же время резидент германской разведки, как удалось выяснить, ничего об этом не знает».
Некоторые исследователи пытаются утверждать, что донесения Друга якобы закрывали информации Зорге дорогу «наверх». Но это, скорее всего, досужий домысел. Если руководствоваться здравым смыслом, то следует признать, что один источник лишь подкреплял данные другого и они оба свидетельствовали о том, что честно сотрудничали с советской разведкой и что их сведения объективно отражали происходившие события.
