— Я нашел тебя, крошка! — благоговейно проговорил Ил‑Лаарт, откинул колпачок и перевернул ситечко.

Фигурка выпала Пупу на ногу. Гоблин вскрикнул — удар получился весьма увесистым. Рыбка начала расти. Медленно, буквально по вершку, но неуклонно.

Из штреков раздался многоголосый жуткий рев.

— Вряд ли это мотыльки, — сказал Пожиратель Плоти и махнул плавником на подъемник. — Лезь сюда, лишенец. Да девочку мою не забудь.

Пуп замычал и отважно взмахнул мотыгой.

— Лезь, я сказал! Один разберусь.

Ил‑Лаарт осторожно ухватил губами фигурку, подросшую до размеров кошки, и положил в корыто. Дождался, пока устроится гоблин. Подсунул под днище хвост, напрягся и запустил корыто кверху. Свистнул рассекаемый воздух, взвизгнул Пуп. Наверху загремело.

— Теперь повеселимся! — Угорь потер плавники. — Кто первый?

Первым оказался пещерный тролль с огромным кайлом в ручищах. Чудовище было давно мертво, плоть отваливалась с его тела кусками. Двигаться тролля заставляла примитивная, но сильная некромагия. Гигант‑зомби успел взмахнуть оружием лишь один раз. Пожиратель Плоти разорвал его пополам, потом каждый кусок еще пополам. Попрыгал на дергающихся останках, расхохотался и взялся за следующих врагов — тоже троллей, тоже мертвых, но не с кайлом, а с дубинами. Их было трое. Увальни при жизни, после смерти они стали совсем неповоротливыми. Ил‑Лаарт метался между ними со стремительностью акулы в тюленьем стаде. Клочья гниющей плоти шлепались на стены, прилипали к опорам крепи и к потолку. Дубины впустую месили воздух, а если и попадали, то лишь по другим зомбо‑троллям.

Угорь уже почти разделался с гигантами, когда в камеру нагрянули новые враги. Из центральной штольни выползла давешняя толстая ящерица. На спине ее разместилась рыхлая, пульсирующая туша черного «спрута». Длинные щупальца сворачивались кольцами, кривой клюв резко щелкал. Огромные глаза тлели мертвенным свечением. Сквозь плотное, казалось бы, тело просвечивали внутренности чудовища и стены шахты. «Осьминог» распространял вокруг себя мощное гипнотическое поле и запах тлена. Драу или людей гипноз свалил бы за мгновение, заставил на коленях ползти в пасть ящерице. Однако Ил‑Лаарт был не каким‑то там смертным, а на две трети богом!

Экономным движением он лишил последнего зомби головы, насадил вместо нее шахтерскую каску и молнией метнулся к головоногому гипнотизеру. Хлюпнула, расползаясь под острым шипом, дрожащая как желе некроплоть…

…Ил‑Лаарт выбрался из колодца и осмотрелся. «Рыбка» уже полностью выросла. Сейчас это была узкая, гибкая и ослепительно красивая Пожирательница Плоти. С буйной шелковистой гривой, резными плавничками и очаровательными радужными крапинками на золотых боках. Она нетерпеливо приплясывала перед Пупом и исключительно сексуальным грудным голосом требовала:

— Говори последнюю волю! Это приказ!

Гоблин молитвенно прижимал ладони к груди и молча мотал головой.

— Я запретил ему разговаривать с незнакомыми женщинами, — сообщил Угорь.

Пожирательница мигом развернулась.

— А ты еще кто такой?

— Если опустить титулы, то просто Ил‑Лаарт. А как зовут тебя, красавица?

Та загадочно промолчала.

— Вообще‑то это мы спасли тебя из волшебной сети.

— Никого об этом не просила, мне и там хорошо жилось, — гордо сказала девушка. — Впрочем, ладно. Я Ненасытная Пожирательница Плоти Оу‑Итта.

— Какое прекрасное имя! Прекрасней только его обладательница!

— Правда? А ты тоже симпатичный. Много здесь наших?

— Никого. Во всем Подтеменье только ты да я, — слукавил Пожиратель.

Оу‑Итта удивленно захлопала жаберными крышками. Потом присмотрелась к Ил‑Лаарту внимательней и сообщила:

— Рада встрече! — Она толкнула Пупа плавником. — Ну, теперь‑то мы знакомы, значит, можешь разговаривать. Каким будет твое последнее желание? Я страшно голодна.

— Оставь лишенца в покое. Пуп — не еда, он мой боевой товарищ, — сказал Угорь.

Гоблин посмотрел на полубога с изумлением. Ил‑Лаарт поспешил дать задний ход и грубовато прикрикнул:

— Не обольщайся. Я просто не собираюсь никому отдавать свою добычу! А теперь на воздух, лишенец. Пора нам рассказать кое‑кому о золотишке. Да и подкрепиться наконец не мешает — полагаю, нынче у нас будет добрая охота!.. Надеюсь, Маггут и Твердоствол ждут меня на прежнем месте. Это было бы очень мудрым поступком.

Когда троица выбралась из Мертвых шахт на волю, Ил‑Лаарт не сдержался — взмыл на радостях под каменные «небеса» и выпустил яркий, как фейерверк, разноцветный и шумный фонтан. Тот взорвался в небе словно петарда, озарив едва ли не все Подтеменье веселыми огнями.

Дверь экседры распахнулась. На пороге возник полнотелый драу в алом плаще. С виду явный чернокнижник. Судя по его ошеломленной физиономии, визит воинов и содержание их приказа стали для него полной неожиданностью.

— Какие, к Ядру, кристаллы? Вы что, солдаты, спятили?

— Приказ десятника Героага! Экселенца, Грязь его раздери!

Зак легко отодвинул драу плечом и прошел в экседру. Федр шагнул за ним, зацепив чернокнижника локтем так, что тот оказался зажат между дюжими экспедиционерами. Эльф сдавленно хрюкнул.

— В печень. Тебя. И в ребра! — присовокупил Федр по‑этрусски. — Золото! Где?

Подбадривая друг друга смачной руганью, друзья продвигались в помещение. Они старались высмотреть самого Шамана, однако пока не замечали. В Зале Раздумий кучковалось только с десяток‑другой его приспешников — причем не только драу. Было тут двое крупных для своей породы кобольдов, эльфо‑кентавр с оленьими рогами на человечьей голове и золотыми погонами сотника на плечах. Но главное — над всеми возвышалась восьминогая фигура проклятого Ихуси. Вот отчего в воздухе висел отвратительный дух тления!

— Кристаллов тут нет! — взревел Зак. — Только какие‑то гражданские. Идем отсюда, брат!

«Правильно мыслит», — с облегчением подумал Федр.

Друзья слаженно повернулись и почти дошли до выхода, когда сзади раздался взвизг одного из продвинутых чернокнижников:

— Взять их! Это лазутчики! У них ложные морды!

Драу в красном плаще перестал потирать ушибленное лжепсоглавцем плечо и вскинулся словно на пружине. Сложил пальцы в магический знак, уже открыл рот, чтоб сотворить заклятие, но Зак сокрушительным ударом с левой послал его в нокаут. Эльф вылетел в коридор и прилег у стены. Зак выхватил мифриловый меч.

— Где Вэйрун? — заревел он, повернувшись к «благородному собранию».

— Ну ты простой парень, — восхитился Федр, отражая дубинкой кинжальный выпад ближайшего чернокнижника. Выбитый нож со свистом пролетел над головами военачальников и тихо исчез где‑то в портьерах, а враг с воем принялся баюкать перебитое запястье. — Так они тебе и скажут!

Политсоветник добавил подранку ногой. Тот улетел в группу сотоварищей, где посеял секундное замешательство. Его вопли понудили чернокнижников к более решительным действиям. Двое эльфов принялись творить заклятия и крутиться на месте. Остальные выхватили из ножен коротенькие, чуть ли не декоративные кинжалы. Кобольды действовали решительнее — взмахами плаща и резкими криками вызвали из ниш в стенах с десяток гровелов. Оленекентавр, опустив рогатую голову, бросился в атаку. Но на пути у него вращался один из чародеев, и после столкновения оба полетели на пол.

Опасней всех поступил Ихуси. Проклятого мертвяка нельзя было оставить ни на секунду без внимания. Он выпрямил четыре ноги, прочие же запустил под брюхо и выдернул два поясных жезла. Кристаллы сияли алым, словно глазницы обозленного Мауззкила.

На этом все могло и закончиться, но Ихуси подвела медлительность реакций мертвого тела. В дуэли на жезлах Федр успел первым. Отмахнувшись дубиной от ближайшей троицы чернокнижников, он от бедра выстрелил в морду проклятого упыря. Ихуси отшатнулся, и разряд попал не между глаз, а по опорной лапе. Та подломилась, да так вовремя, что оба разряда драйдера ушли мимо цели. Первым до кости обожгло черепушку одного из эльфов, вторым поджарило сразу троих гровелов. В воздух взметнулось облако вонючей гари.