Остальные горожане с улицы исчезли будто по волшебству.

— Разумеется, в честной схватке, — ответил Заку всадник, а вернее всадница. Голос Мастерицы Сострадания из Лужи «Звенящая Бронза» было трудно перепутать с чьим‑то другим. — И скоро ты получишь шанс доказать это с оружием в руках. С настоящим оружием, — уточнила драу. Она взмахнула рукой. — В сеть его. Он, конечно, и сам мечтает попасть в ряды моих гладиаторов, да орочья честь не позволит ему сдаться без боя. Только не покалечьте, это ценный боец. Беленького тоже желательно поймать, я продам его в бордель. А гоблина можете убить, у меня есть выгодный заказ на свежие внутренности.

Федр обернулся. Сзади к ним подступали еще четверо ловцов, также вооруженных сетью и баграми.

— Как убить? — ахнул Минджуку. — А наш договор, блистательная?

— Мастерицы Сострадания не заключают договоров с предателями, — презрительно ответила та. — Я солгала тебе, сказав, что беру в долю. Почему замерли? — прикрикнула она на слуг. — Действуйте, бездельники!

Ловцы пошли вперед, расправляя сети.

— Кажется, нам конец, — сообщил Зак с горькой усмешкой. — Разве что, братишка, ты постоишь за нас обоих. От меня сейчас толку мало…

Сверху донесся дробный звук, словно отделение солдат пробежало по черепичной крыше. Раздался короткий зловещий смешок. Ловцы замерли и насторожились. Вверху снова что‑то прошуршало, как будто с одной стороны улицы на другую перелетела огромная птица или даже виверна. Смех повторился.

Мастерица Сострадания вытащила из‑под одежды боевой жезл.

— Кто там скачет по крышам, словно вор? Покажись!

— С удовольствием, блистательная. Только тебе это не понравится.

Мелькнула быстрая золотая молния, мостовая содрогнулась от тяжелого удара. Перед ошеломленной драу предстал Ил‑Лаарт с Пупом на спине. Гоблин был крепко привязан к седлу ремнями. Угорь поднялся задних ногах‑плавниках и приблизил зубастую пасть к самому лицу женщины.

— Теперь ты меня видишь. Что дальше?

— Приветствую тебя, золотой Угорь Ил‑Лаарт, Ненасытный Пожиратель Плоти, — тихо выдавила драу. Ее звучный голос куда‑то испарился, она сипела как бродяжка из чахоточного барака. — Покоряюсь воле твоей. Моим последним желанием…

— Стоп, стоп! Я разве спрашивал о последнем желании, старуха? Во‑первых, ты мне не кажешься аппетитной, а во‑вторых, я верен другой жертве. Скажи‑ка лучше, эти мерзкие браконьеры с сетями — твои слуги?

— Да, сир Пожиратель. А что?..

— Ненавижу сети! — рявкнул Ил‑Лаарт прямо ей в лицо.

Мастерица Сострадания отшатнулась, закрыв лицо руками. В следующий момент улочка наполнилась почти невидимым глазу движением, криками боли и отчаяния, стуком падающих тел и другими приметами бесчеловечной расправы могучего Угря над браконьерами.

Через минуту все было закончено. Ловцы в разодранной на полоски одежде ковыляли прочь, жалобно подвывая. У каждого между ягодицами торчал обрывок сети. Четверо слуг щеголяли дополнительными «украшениями» — крюки их багров были превращены в ошейники, рукоятки переломаны. Мастерицу Сострадания стремительно уносил вдаль перепуганный раптор. Еще недавно хозяйка жизни, драу сидела на нем задом наперед абсолютно голая — но счастливо улыбалась оттого, что избежала смерти в брюхе Пожирателя плоти.

— Ну что же, я отчасти удовлетворен, — сообщил Ил‑Лаарт, проводив браконьеров теплым взглядом. — Теперь перейдем к тому, что привело меня сюда.

— Пуп научился говорить «мама»?

— Скоро научится. Но сейчас не об этом. У меня вопрос к тебе, этруск. Притом весьма щекотливый.

— Рад помочь. Брат, можешь отойти на десяток шагов? — попросил Федр. — Заодно расспроси Минджуку, о каком предательстве толковала старуха.

Зак кивнул, сгреб гоблина за шиворот и потащил на допрос.

— Вы, этруски, известные специалисты в вопросах секса, — начал Ил‑Лаарт. — Поэтому ты обязан помочь мне советом. Вернее, одному моему знакомому божеству… Обстоятельства сложились так, что он уже несколько сотен лет не имел близких связей с представителями своего вида. Сам понимаешь, для здоровья это крайне вредно. Однако гипотетически мой знакомый может получить партнера. Молодого симпатичного, почти необъезженного хорхоя.

— Мальчик или девочка? — спросил Федр. — Интересуюсь исключительно в профессиональных целях.

— Неважно, неважно, — нетерпеливо отозвался Угорь. — Важно другое. Будет ли такой контакт извращением?

— В Верхнем мире богам можно все. Они не подчиняются мнению толпы! — заверил Угря политсоветник. — Твой друг может не переживать по этому поводу.

Ил‑Лаарт от избытка чувств перевернулся в воздухе, едва не уронив Пупа, потрепал Федра по щеке плавником и явно намерился убежать.

— Постой‑ка, сир Пожиратель! — разволновался Федр. — Ты ведь не бросишь нас здесь одних? Вдруг браконьеры вернутся? Нам хочется добраться до лагеря живыми и свободными.

— И впрямь, — спохватился Угорь. — Что ж, пошли. Я знаю короткую дорогу. Правда, придется проломить парочку стен…

Он красивой иноходью побежал по улице, время от времени запрокидывая голову и выпуская в воздух высокие светящиеся фонтанчики. Капельки сносило ветром, и они оседали на волосах Пупа, ажурные и серебряные, будто святочный иней. Федр махнул Заку. Тот подтолкнул Минджуку. Когда они приблизились, Угорь был уже далеко. Золотоискатели поспешили вдогонку за спасителем.

— Что набрехал тебе этот помет больной черепахи? — спросил Федр и кивнул на гоблина. — За сколько квачей продал командиров?

— Утверждает, что никого не продавал. Только сказал помощнику Мастерицы, что очень сильный турист не прочь сразиться в Ямах. Говорит, хотел всего лишь получить процент с выручки, если она меня уговорит.

— Очень скромный процент, — проблеял Минджуку. — Клянусь, я не знал, что эта злодейка захочет схватить вас, сиры!

— Надо бы продать тебя собирателям трупов. Поступил бы в армию некромантов как зомби, — сказал Зак. Минждуку затрепетал в ужасе. — Но мы не какие‑то беззаконные браконьеры. Пусть с тобой разбирается отшельник Волосебугу.

— А мы уж попросим, чтобы он изготовил из тебя гровела, — строго добавил Федр. Пронырливый гоблин задрожал еще сильнее. — Он могучий колдун и легко освоит это некромантское умение. Но главное, сегодня же доложи Боксугру, что тебя следует хорошенько оштрафовать!

— Нет, только не это, — заныл незадачливый гоблин. По щекам его покатились крупные слезы.

Зак с уважением взглянул на политсоветника и поднял большой палец.

Едва золотоискатели прибыли на постоялый двор, черноорк с загадочным видом отправился в номер Хино. Очевидно, собирался поразить младшую жрицу зубодробительным рассказом о своем героическом сражении.

Федр же, издалека услыхав резкий голос маджаи, которая перекрикивалась с тучным хозяином возле загона с рапторами, направился к покровительнице.

— О чем дискуссия? — встрял он.

— Этот прохвост требует денег за уборку навоза! — возмущенно воскликнула Фундис.

— Сиятельная, услуги уборщиков дороги. Навоза очень много, — гнул свое жадный корович. — Как удобрение он не годится, продать нельзя.

— Сколько? — поинтересовался Федр.

— Сколько бы ни просил, у нас лишних денег нет! — отрезала девушка. — Не мешай, иди лучше своих гоблинов заставь поработать. Вот кто прохлаждается без дела! Решено, пусть они лопатами в загоне помашут.

— Всего одна кордоба, сир, и проблема решена, — сообщил толстяк.

Фундис вновь попыталась возмутиться, но поперхнулась. Политсоветник небрежно извлек из кармана штанов шесть кордоб — две из них гривенниками и полтинниками — и отделил одну крупную золотую монету от внушительной кучки, едва поместившейся в широкую ладонь. Хозяин со смешком выхватил кордобу, коротко поклонился и был таков.

— Ты взломал мой походный сундук? — прошипела маджаи.

— Обижаешь, подруга. Заработал в шапито! Зак победил какого‑то местного громилу. А я на нашего сотника поставил.