— Да брось, таких не бывает! — прокричал вслед ему Зак.

— Бывают, — сообщил соратнику вполголоса Федр. — Называются гермафродитами. Особенно много водилось среди древних богов. Сами себя ублажали, сами рожали. Полный цикл.

— Бр‑р, гадость какая.

Пожиратель Плоти замер и вдруг бросился обратно.

— Я все слышал! — загремел он, перегородив черепахе путь. — Сами вы гермафродиты! Я — божество и могу быть любого пола! Что это вообще за гуманоидный шовинизм? Готовьте по последнему желанию, проклятые букашки! Когда разберусь с Пупом, приду за вами.

— Да я вообще тут не при чем! — возмутился орк. — Это все Федр придумал. Я и не слыхал ни про каких гермафродитов. Групповая ответственность противозаконна, это тебе любой суд подтвердит.

— Мы же не со зла, — пролепетал Федр. — Зак, а ты‑то что несешь? Неужто бросишь своего верного друга в пасть этому чудовищу! Ты хоть и орк, но это бесчеловечно!.. Мы же пошутили! — попытался он воззвать к совести прожорливого гада.

— Стало быть, проглочу вас с милосердной улыбкой, — оборвал перебранку военачальников Ил‑Лаарт. — Обоих!

— Чёрные дойки Грязи, — выдохнул комдив, когда Угорь удалился. — Вечно из‑за тебя попадаем в неприятности. Вот думай теперь, как его задобрить.

— Ты тоже думай, — отозвался Федр. — Как‑никак, даггеран, сотник и комдив. А это значит, сплав решительности и изворотливости! Много возомнившего о себе пескаря в два счета облапошишь.

— Я всё слышу! — донеслось издалека угрожающим тоном.

— Федр, ты мне друг, но пора бы тебе заткнуться! — вспылил Зак.

— Молчу, молчу…

К счастью, дальнейший путь проходил без эксцессов. Да и Пожиратель несколько поостыл — то ли пресытился бешеным движением, то ли пожалел своего «наездника», для которого скачки над обрывами стали серьезным испытанием желудка и вестибулярного аппарата.

Однако окончательно все успокоились, лишь достигнув подножия горы и разбив там лагерь.

В темноте послышалось возбужденное дыхание. Острые ноготки прошлись по голой спине Федра, передвинулись на ногу, добрались до ступни и игриво почесали пятку. Потом ногти исчезли, но за эту же пятку бережно ухватились зубы и начали покусывать. Первое время было даже приятно, однако укусы становились все сильнее, сделались болезненными. Федр отдернул ногу и сердито спросил:

— Фундис, ты что, не поужинала?

— Я не Фундис…

Из темноты выплыло бледное лицо зомби Джадога. Со времени последней встречи оно сильно изменилось: вместо глаз у гоблина‑гея были светящиеся кристаллы, а изо рта торчал раздвоенный язык длиной с локоть. Да и тело стало не гоблинским, а каменным, как у горгульи из Чед‑Насада.

— Раз ты отказываешься стать моим возлюбленным, я тебя просто съем, — сказал Джадог и раскрыл огромную пасть. — И начну с твоего увядшего банана…

Сдавленно завопив, Федр проснулся. Фундис давно и крепко заснула, после чего в палатку проникла Пунай и силком напоила политсоветника отваром из личинок каких‑то жуков, настоянных на грибной браге. Но и от этого экзотического средства пользы не возникло. Только проклятый Джадог в итоге приснился.

Федр натянул штаны, сунул ноги в ботинки и вышел наружу, подышать после кошмара. Лагерь спал, только позвякивали уздечками стреноженные рапторы, да где‑то слева за палатками Ил‑Лаарт проводил с Пупом очередной логопедический урок. В этот раз он решил использовать похабные солдатские песенки. Терпеливо и негромко Пожиратель Плоти диктовал:

— А сейчас повторяй за мной: «У жрицы тонкие ключицы, но нужен толстый червь для жрицы…»

— П‑п‑п. Пу‑у‑у!..

— Ладно, тогда вот это: «Маджаи и воин нагие лежали. Ужасно, ужасно сердилась маджаи».

— Не вздумай, парень, если хочешь жить, — пробормотал Федр.

Палатка Хино была слабо освещена изнутри. Комдив тоже не спал — его могучая фигура обрисовывалась темным силуэтом на ткани. Зак занимался чем‑то не вполне понятным. Не то жезл начищал, не то кинжал точил. А может, делал массаж Хино, раз уж ни на что другое не способен? Федр тихонько подкрался поближе и заглянул в щелочку.

Глазам его открылась возмутительная в своем неправдоподобии картина. Орк с пыхтением орудовал иглой и ниткой. Но в руках у него была не прохудившаяся гимнастерка или драный носок, а отрез из волшебного Чед‑Насадского невода! Даже отделенный от сетей, лоскут мерцал золотистым светом. Маггут сделал последний стежок, встал и с довольным выражением на лице расправил перед собой рукоделие.

Федр прыснул — в руках у неустрашимого комдива находилось ажурное боди. Зак вздрогнул и свирепо уставился на нежеланного свидетеля.

— Ты чего, брат? — вполголоса сказал Федр, влезая в палатку. Хино спала с глубоко усталым выражением лица. — Решил младшей жрице подарок сделать? Отличное бельишко, кстати, кого хочешь возбудит. Кроме тебя, конечно.

— Ошибаешься, это не для нее, — ворчливо сообщил Зак, отвернулся и начал примерять сетчатое «бельишко» на себя.

Федр оторопел.

— Погоди‑ка! Кого ты хочешь соблазнить этим нарядом? Неужели задумал приманить надоедливый дух Джадога и убить его? Если так, буду очень благодарен.

— Не мели ерунды. Я слишком честен и не могу отбивать сердечного друга, пусть даже призрачного, у боевого товарища… — Черноорк насладился замешательством Федра, хохотнул и сказал: — Волшебная сеть защитит меня от колдунов. Хино‑то сейчас не в лучшей форме. Кроме того, чародейский «невод» притянет золото и наверняка вернет мне мужскую силу.

Он наконец сумел втиснуться в золотистый наряд целиком. На секунду замер, прислушиваясь к новым ощущениям — и вдруг расцвел.

— Работает! Хренова сеть работает! Ух, какая твердость! Но почему мой «хорхой» стал таким крошечным? — разволновался вдруг комдив. — Эй, а я сам‑то не уменьшаюсь?

— Все путем, — успокоил его Федр, — ты прежнего размера. Сам же знаешь, твои причиндалы — бесценный предмет, в теории буквально источник жизни в этом чахлом мирке. Вот сети и прячут их от опасностей. Тараканы выжили при всех катаклизмах, в отличие от динозавров, а ведь тоже были меньше наперстка.

— Ты прав, брат! — сказал заметно успокоенный комдив, но перед этим все же содрал с себя боди и убедился, что изменения в анатомии аннулированы. К сожалению, вместе с положительным эффектом. — Не о наперстке, конечно, а в остальном. Сам‑то хочешь примерить?

Федр отрицательно покачал головой. Чед‑Насадская сеть и впрямь кардинально минимизировала причиндалы орка за какую‑то пару секунд. Кто знает, что станется, если носить боди дольше? Вдруг все напрочь атрофируется?

— Не могу отнимать у тебя такую ценность, это не по‑товарищески. Ладно, не буду мешать. Но обещай, если боди приманит‑таки мятущийся дух Джадога, ты его развеешь мощным ударом в пах.

— Заметано, брат!

Федр выбрался из палатки Хино и, насвистывая «У жрицы тонкие ключицы», двинулся к себе. Он уже почти дошел, когда его внимание привлекло какое‑то движение возле черепах. Там как будто перемещалась, пригибаясь, высокая фигура в одежде с капюшоном. Давние подозрения о шпионе, внедренном в ополчение негодяем Шмурлагом, вспыхнули новой силой. Что, если сейчас злодей совершает диверсию? Насыплет острых камешков да колючек между панцирем черепах и кожей, животные взбесятся от боли во время марша и перетопчут половину войска!

Политсоветник побежал к загону.

Черепахи спокойно спали. Федр заглянул внутрь каждой, осмотрел снаружи. В штабной похрапывал свернувшийся калачиком Отож — ответственный гремлин всегда находился вместе с подопечными. «Может, показалось», — подумал Федр, но тут со стороны Булькиной посудины донесся подозрительный звук. Будто кто‑то осторожно сверлил днище. Политсоветник запустил руку в «карман» на внутренней поверхности панциря штабной черепахи и нашарил там массивные кусачки для подрезания когтей. Теперь он был вооружен, почувствовал себя уверенней и смело покинул броню.

— Эй, ты! — рявкнул Федр, грозно щелкнув кусачками. — Стоять! Бросай оружие!