— Это — твоя новая подружка? — хитро прищурился дед, пожимая девушке руку.

— Я — Лолита. Я очень много о вас слышала от Макара… — поспешила ответить та, но Василий Александрович постарался избавиться от лишних церемоний:

— Ай, что там!.. Мало ли чего Макарушка мог наболтать! У нас ведь кто в семье главный? Правильно — Степан Николаевич! Это он большой человек, занимается политикой. А мы — так, доживающее поколение… Ну, проходите, проходите…

Они поднялись по небольшой лесенке — в четыре ступеньки — и оказались в просторном холле. Посреди него стоял огромный стол, уже сервированный и уставленный разнообразными холодными закусками. На маленьком столике у мягкого уголка, прямо напротив камина, стояло множество бутылок самых разных фирм, форм и содержания, и Василий Александрович жестом предложил молодежи проследовать именно туда:

— Вы садитесь, располагайтесь… Сейчас женщины накроют на стол, а Степан Николаевич спустится из кабинета. Натали уже побежала звать его… Ну, что будете пить?

— Да ты садись, дедушка, я сам, — проявил инициативу Макар и взял из ведерка со льдом бутылочку «Кодорниу». — Шампанское?

— Спасибо, — кивнула Лолита в ответ.

Не успел Макар наполнить бокалы, как сверху по лестнице сбежал Кравцов-старший.

— Привет, молодежь! — воскликнул он, быстро пожал сыну руку и легонько чмокнул Лолиту в щеку. — Спасибо, что согласились к нам приехать. Повод, по-моему, у нас есть, не так ли?

— О, конечно, с удовольствием! Я очень рада за Макара!

— Ну вот и отлично!.. Макар, что ты собираешься нам наливать? Оставь в покое шампанское, — и Степан Николаевич ловко выудил из пирамиды бутылок «Джим Бим». Плеснув в стаканы, он протянул их мужчинам, а Лолите с элегантным поклоном подал бокал шампанского. — Ну, давайте выпьем за нашу встречу! А за твое назначение еще успеем…

Да, умения готовить Светлане Васильевне было не занимать! Стол получился просто шикарный, напитки выставлены великолепные, ну а компания для Лолиты была просто прекрасная. Сидя рядом с Макаром и периодически чувствуя под столом его руку на своем колене, она в то же время ощущала и то, что практически неотрывно ее разглядывает Степан. Иногда ей становилось даже несколько неудобно, но все же это было ужасно приятно!

Их с Макаром уговорили остаться на ночь, она позвонила домой и предупредила своих родителей, а Макар теперь уже безбоязненно причащался к продукции лучших виноделов мира, предварительно загнав машину в подземный гараж.

Почти весь вечер Лолита молчала, но затем наступил момент, когда она просто обязана была рассказать немного о себе.

— Я росла за границей. Мой отец, как вы знаете, наверное, профессиональный дипломат, и мы здесь почти не жили… Моя мать… Ну, она слишком латышка… Как и отец впрочем. Очень строгие, очень серьезные люди. Они, видимо, и меня научили смотреть на мир рационально и трезво. Отец вот уже больше года работает здесь, в России… У нас квартира на Остоженке, ближе к Садовому кольцу… А вообще отец мечтает вернуться в Латвию.

— Было веселое детство? — Светлана Васильевна смотрела на Лолиту с легкой завистью, но одновременно и мягко, ласково, как на дочку. Почему-то Лолите был неприятен этот взгляд, хотя раньше жена Степана не вызывала в ней ни отрицательных эмоций, ни каких-нибудь негативных мыслей. А сейчас ей даже стало приятно от возможности немного подразнить Кравцову:

— Да, мы много переезжали — Париж, Стокгольм… Раньше, когда я была помоложе, отец работал в Алжире, Эфиопии. Ненадолго попадали в США, Японию… Мне самой удалось объездить всю Европу…

Она помолчала и через минуту продолжила:

— Когда мы вернулись в Россию, очень удивились — тут все сильно переменилось за последнее время. Стало как-то интереснее жить… Я ведь по специальности искусствовед, училась в Сорбонне.

— Но ведь это не очень дешево? Простите за бестактный вопрос, — не удержалась Кравцова.

— Да, конечно… У меня отец всегда неплохо получал. Иногда читал лекции в университетах, печатался на Западе… Он ведь не только практик, но и неплохой теоретик в вопросах международных отношений и, особенно, международного права. А теперь, — Лолита широко улыбнулась, — у меня отыскался и дядюшка, настоящий шведский миллионер…

Лолита отпила глоток «Куантро Кэпиринха» и продолжила:

— В общем, осмотревшись здесь, я поняла, что надо и самой подумать о своем деле. Сейчас у меня есть рекламное агентство со своей фотостудией и даже — могу похвастать! — со своими фотомоделями! Конечно, фирма моя только раскручивается, но перспективы, по-моему, — тьфу, тьфу! — постучала девушка по деревянной ручке кресла, — неплохие.

— Вы живете с родителями? — спросил Степан Николаевич.

— Да, — она не смогла заставить себя посмотреть на него, вдруг испугавшись, что глаза смогут выдать что-нибудь.

— А есть ли у вас братья, сестры? И кто у вас мама? — Светлана Васильевна не унималась, и Макару пришлось прийти на выручку:

— Ма, ну что это за допрос с пристрастием?!

— Макар, перестань! Просто мы с Лолитой хотим поговорить. Правда, Лолита?

— У меня был брат, — сухо ответила девушка.

— Брат Лолиты умер, — Макар стремился всячески разрядить обстановку. Он знал, как не любила Лолита этих воспоминаний.

А Лолита вдруг сделала очередное неожиданное для нее открытие — воспоминание про смерть брата больше не мучило ее. Оно, очень острое и болезненное, тревожившее ее на протяжении многих лет, за эти сумасшедшие недели вдруг притупилось, ослабело, как будто отступило в тень… А может, растворилось вместе с той страшной тенью? А может, эта черная страшная фигура и была фигурой брата?

Она сама поразилась неожиданно возникшей мысли, но тут же отогнала ее прочь.

— Да, он действительно умер. Больше года назад. Он покончил с собой… Слава Богу, это было в Москве, когда отец уже вернулся из Стокгольма, а я — из университета в Париже. Ральф приехал тогда со мной на каникулы… Страшно подумать, если бы все это произошло во Франции, вдали от отца и матери…

— Мне очень жаль, — голос Кравцовой выражал самое глубокое сочувствие.

— А сколько ему было лет? — вдруг спросила Наташка, впервые подав голос за весь вечер.

— Восемнадцать.

— Ты видела его труп?

— Наташа!.. — Кравцова попыталась остановить дочь, но Лолита отвечала очень спокойно.

— Да.

— И как это было?

Лолита вдруг с интересом взглянула на девчонку. Ужас, застывший в глазах Наташи, почему-то вызывал глухое раздражение, и Лолита постаралась поскорее закончить разговор на эту тему:

— Тяжело.

— А почему он покончил с собой?

— Наташа! — мать прикрикнула уже более грозно. Но Лолита чувствовала, как жадно женщина ловит каждое слово, мысленно подталкивая дочку продолжать расспросы.

— Из-за любви, Наташа. Это грустная история, я расскажу ее тебе как-нибудь позже…

— Я ей не доверяю, — говорила шепотом Светлана Васильевна Кравцову, прижимаясь к нему ночью под одеялом.

— Не волнуйся, нормальная девчонка, — Степан Николаевич повернулся к жене спиной и слишком ненатурально, протяжно зевнул. — Давай спать!

— Лита, у тебя такая спина… — Макар жарко дышал в спину девушки, тыкаясь губами в ткань ее ночной рубашки. — Я от прикосновения к тебе просто теряю голову. А тебе приятно?

— Да, Макар, да… Давай спать, мы изрядно выпили сегодня…

— Не могу, — он склонился над ее ухом и, чуть не потеряв равновесие, дохнул на нее убийственным «амбре». — Слышишь, малышка… Ну я хочу тебя…

— Макар! — Лолита пыталась мягко оттолкнуть его, забиться поглубже под одеяло, но рука его настойчиво протискивалась между ее прижатыми к груди ладонями, пытаясь отыскать вырез сорочки.

— Макар, черт возьми! Отстань, спи…

От ее крика он как будто опомнился, отодвинулся и упал на спину, закинув руки за голову.

— Чего ты злишься? — проворчал он в темноте. Неужели ты подумала, что я буду тебя насиловать или еще что-то… Просто ты такая красивая… Я тебя очень люблю… Весь день на тебя смотрел — вот и насмотрелся… Уж и погладить нельзя.