В 1717 г. боевые действия также не активизировались. Русские войска окончательно покинули Данию и северную Германию. В одиночку же десантироваться в Скандинавию из Финляндии и Ливонии царь не решился. Хотя Швеция к этой поре уже настолько истощилась, что даже непреклонный Карл XII пошел на мирные переговоры с Россией (Петр издал манифест на сей счет 26 декабря).

Переговоры начались 21 мая и по месту проведения получили название Аландского конгресса. Дебаты шли трудно, но надежда на их успешное завершение сохранялась. Однако тут в ход войны опять вмешался случай. В сентябре 1718 г. Карл XII предпринял новый поход в Норвегию, где во время осады крепости Фредриксхалль 11 декабря его убило шальной пулей.

КАМПАНИИ 1719-1721 гг. После смерти Карла XII корона перешла к его младшей сестре Ульрике-Элеоноре, которой в 1720 г. наследовал нединастический король Фридрих I Гессенский. Новые правители Швеции, видя, что еще формально воюющая против них коалиция «дышит на ладан», решили ускорить ее развал дипломатическим путем и таким образом смягчить для себя условия выхода из войны. Основную ставку они сделали на Англию.

Туманному Альбиону уже давно надоела пороховая гарь над Балтикой, которая мешала получать дивиденды от торговли со всеми странами региона. Наиболее выгодным партнером представлялась Россия, но ее царь явно и далее не предполагал умерять свой политический «аппетит». Поэтому Британия, сочтя, что некоторый противовес усилившемуся Петербургу не помешает, обещала шведам поддержку. На дипломатическом фронте гарантии «владычицы морей» не разошлись с делом. Члены Северного союза под давлением «островитян» один за другим прислали в Стокгольм представителей для заключения мирных договоров.

Видя, что плоды так дорого купленной победы могут ускользнуть, и надеясь, что его все еще не очень умелый флот сумеет числом подавить уменьшившиеся[51] в несколько раз шведские эскадры, Петр I приказал готовить десанты к высадке в Скандинавии.

К концу весны 1719 г. главные силы русской армии в составе 2 гвардейских, 5 гренадерских, 35 пехотных и 33 драгунских полков общей численностью 106 278 солдат сконцентрировались в Ливонии и Финляндии. Из этих подразделений сформировали первую 26-тысячную волну, которую должны были перевезти свыше 230 гребных судов. Прикрыть высадку могли до 40 крупных парусных боевых кораблей (10 711 матросов, 1672 орудия).

Швеция располагала по русским оценкам от 17 000 до 24 000 солдат, сосредоточенных главным образом в районе Стокгольма. Поддержать свои сухопутные силы могли менее 20 кораблей (600—700 орудий), поставленных в гаванях крупных городов в качестве плавучих фортов.

К концу весны все ждали лишь сигнала, однако минули май и июнь, а Петр, помня о позиции Англии, все медлил с операцией. В первых числах июля в Балтийское море вошла британская эскадра (14 кораблей, 700 орудий), начавшая демонстрировать дружелюбие к Швеции, но в то же время явно избегавшая открытого столкновения с русскими. Официальная цель визита англичан в Балтику — посредничество к примирению воюющих. Однако, убедившись, что противнику оказывается лишь моральная поддержка, Петр 23 июля приказал выступать.

Весь следующий месяц петровские галеры, разбившись на отряды, шныряли вдоль шведского берега, высаживая на него тысячи солдат, которые, почти не встречая сопротивления, крушили и опустошали приморские деревни, маленькие городки, мануфактуры и металлургические заводы. Русские отряды пытались даже прорваться к Стокгольму, но, встретив серьезный отпор, сразу же отступили.

К концу августа Петр приказал заканчивать набеговые операции, и 1 сентября корабли с десантниками вернулись в свои базы на восточном побережье Балтийского моря. Все-таки, пока рядом находилась британская эскадра, царь не рискнул бросить через «большую воду» главные силы армии. Задача победного окончания войны вновь отодвигалась в неопределенное будущее.

Еще осторожнее он повел себя в 1720 г., после того как Англия и Швеция 1 февраля подписали между собой союзный договор. Правда, в середине мая русские галеры совершили рейд через Ботнический залив, перекинув к Умео 6120 солдат и 162 казака, которые разорили округу, но сразу же вернулись обратно.

А 23 мая в Балтику, уже в качестве шведского союзника, опять вошел британский флот. Хотя англичане вновь не сделали по русским ни одного выстрела, а их купцы продолжали вовсю торговать с Петербургом, больше до конца года набегов на Скандинавское побережье Петр не предпринял.

Тем не менее, к осени всем стало окончательно ясно, что англичане и дальше будут ограничиваться демонстрациями, так как воевать вопреки своим коммерческим интересам не собираются. Поэтому 20 августа 1720 г., когда в Стокгольм прибыл русский уполномоченный с официальным поздравлением вступления нового короля Фридриха I на престол, Северная война по существу закончилась — шведы заявили о желании начать мирные переговоры.

Но, конечно, полной уверенности в окончании 20-летнего противоборства ни у кого не было. Тем более что на мирный конгресс в финский город Ништадт шведские послы прибыли только 5 мая 1721 г. И Петр I как обычно всю зиму готовил армию и флот к предстоящей кампании. Этот труд не пропал даром.

В период переговоров для большей убедительности аргументов русских дипломатов несколько десятков галер с десантом (5000 пехотинцев и 400 казаков) с 14 мая по 28 июня совершили рейд вдоль шведского побережья Ботнического залива (от Евле до Питео), разрушая и сжигая все, что могло представлять военный интерес[52]. Сопротивления им практически никто не оказал.

Однако после этой демонстрации в Ништадте продолжали спорить. Тогда Петр 10 августа приказал всему составу галерного флота с полным десантом идти к Аландским островам, где быть в готовности к крупномасштабным высадкам на шведскую территорию. Этот поход-угроза и стал завершающим аккордом Северной войны. 10 сентября Россия и Швеция заключили «вечный, истинный и нерушимый мир на земле и воде».

По его условиям Россия не только вновь обрела «Водскую пятину» — бывшую колонию Великого Новгорода (Ингрию и Карельский перешеек), но и присоединила всю Ливонию (Лифляндию и Эстляндию) с Моонзундским архипелагом и островами Финского залива, а также небольшую область Финляндии с Выборгом. Это более чем в два раза превысило утерянное Московией наследство новгородцев, необходимостью вернуть которое отечественная историография обычно объясняет мотивы нападения на Швецию в 1700 г.

Оккупированные русской армией в ходе войны территории страны Суоми возвращались Стокгольму. За Ливонию и Моонзунд Россия секретным артикулом обязывалась выплатить 2 миллиона рейхсталлеров (1,5 миллиона рублей), причем только полновесной серебряной монетой в срок с февраля 1722 г. по сентябрь 1724-го. Шведы также получали право беспошлинного вывоза русского хлеба на 50 000 рублей в год и на 100 000 товаров, ассортимент коих скандинавы определяли сами. Кроме того, статьи договора обговаривали возвращение всех военнопленных, амнистию укрывшимся у противника дезертирам и предателям (за исключением украинцев, которых царь простить отказался), и прочие, обычные в подобных случаях вещи.

Ко всему вышеизложенному необходимо добавить, что 1,5 миллиона рублей долга за присоединение новой территории Россия вовремя отдать не смогла. Победители, хотя, конечно, и не до такой степени, как бедные ресурсами шведы, оказались почти разорены войной[53]. Поэтому «Ливонская контрибуция» камнем на шее повисла у страны.

Из-за нее в 1723 г. Петр был вынужден до минимума урезать жалованье всем, кроме иностранных специалистов (и до этого получавших, кстати, в два раза больше любого русского на той же работе), а жалование чиновникам так и вообще пришлось выдать неходовыми товарами. Лишь 9 марта 1727 г. шведский король передал русскому послу расписку о принятии всех причитающихся денег. Впрочем, в России звонкие фанфары воинской славы всегда ценились выше скучных финансовых подсчетов. И потому эта информация почти всегда остается за рамками работ отечественных историков.