Литмир - Электронная Библиотека

— Придется, — согласно кивает лешая. — Кроме тебя никто не справится.

Вот только не надо меня на подвиги подбивать, я на них не способна.

— Я не знаю как ему помочь, — все еще надеюсь отвертеться от этой работенки.

— А как Лес о помощи просить знала? — хитро прищуривается девчушка-озорница и тут же старуха-ведунья ласково улыбается мне — Ты знаешь, просто не помнишь. Но придет время, и знания будут рядом.

Сказала и растаяла легким туманом.

Можно, конечно, сослаться, что дорогу не знаю, но явственный запах дыма путеводной ниточкой потянул за собой. Ладно, пойду вперед, все равно назад дороги не помню.

Устраиваясь на ночлег, разбойники не сильно отличаются от обычных путешественников: тот же костер в центре, те же охранники на ночь, те же плащи да одеяла. Только над их стоянкой мошкарой вьется страх, боль и ненависть. Возможно, мне все это чудится, спорить не буду. Ладно, это не так важно. Мне нужно найти пиктоли. Знать бы еще где искать. Разумней всего предположить, что его будут держать в пределах видимости, но не слишком близко к костру, к самим разбойникам. А такое место мне пока только одно видится — на противоположной стороне стоянки. Очень надеюсь, что сумею добраться туда, создавая не слишком много шума.

За прошедший день, да и ночь, пережила немало, и, казалось бы, страх должен был покинуть меня всерьез и надолго, помахав на прощание платочком. Ан нет, дрожу как последний лист на холодном ветру. Но то ли я приноровилась к легкому шагу, то ли лешая помогла (что вероятней всего), до пиктоли добралась тихо. И почти вплотную. Это самое «почти» заключалось в молоденьких елочках сплошным забором окружавших заключенного. Да я и сама запуталась в колючих ветвях старой ели.

Итак, я его нашла, я до него дошла. А дальше? Ответа нет, как и подсказки со стороны: самой разбираться придется. Но время не терпит, надо поторапливаться. Начнем с того, что… Пиктоли ведь не просто так обезумел, есть какая-то причина. И я даже догадываюсь какая — золото. Что вы делаете, когда камешек попадает в прохудившийся сапог? Естественно, достаете. А если не можете достать? Но камешек никуда не девается ведь, он упорно мешает, отвлекая от мудрых мыслей, доставляя массу неудобств. И после долгого дня в пути вы готовы голыми руками растерзать того, кто вновь пошлет вас в дорогу, причем немедленно, не позволив пыль стряхнуть с сапог. Ну, положим, пыль такой большой роли не играет, а вот камень, да-да, тот самый камешек, случайно попавший в сапог, все еще не покинул нового прибежища. Мораль ясна? Нет? Ну, как же! Все просто: по какой-то причине золото находится в теле пиктоли, достать его он не может, потому и теряет разум. В настоящий момент из золотых предметов в нем точно дройдель. Ох, и сложно вытащить его будет. А если он там не один… Так и убить недолго.

Но, честно говоря, я не представляю, как вообще можно вытащить дройдель! И это хуже всего. Только на раздумья времени нет. Приступим?

Ну, что безумные пиктоли бывают, я уже узнала. Однако безумное золото тоже встречается. Или оно от «хозяина» набралось? Вполне возможно, потому как на мой зов оно не то чтобы не отвечало, но такое выдавало, что… Впору краснеть и прятать уши. Ладно, пойдем с другой стороны, в смысле если золото вольности себе позволяет, то и мне придется забыть о вежливости и своих привычках.

— И чего ты там засело, дармоедное? — бурчу себе под нос, спешно стаскивая плащ и куртку — хоть что-то пусть целым останется после…

Больно… Это всегда больно, если думаешь о превращении, если ждешь его. И не имеет значения — полное превращение, или только часть тела меняется: рубашке можно сказать «прощай». Почему? Возможно, хотя никто не поклянется, что дело не просто в изменении кожи, костей, мышц — сущность меняется. Был человек, а стал пиктоли, например. Да, разум сохраняется, но ведь это разум пиктоли. Именно пиктоли, но никак не человека. И можно только радоваться, что думаем мы одинаково, ну или почти одинаково.

Нет больше слов. Нет просьб, а только приказы, даже один приказ. И золото ему подчиняется. Хотя куда оно денется? «Уйти, не причиняя вреда!» — так просто. И так невозможно сложно. Но я не желаю слушать оправданий, просто не желаю: надоело упрашивать, надоело смиряться. Я хочу! И плевать я хотела на особенности строения дройделя. Дядя Савьен любил повторять: «Если есть правило, значит должен быть способ его обойти — иначе не существует мир». Вот и сейчас надо правило обойти: можно вырвать только с плотью? — но почему надо вырывать? Золото… Снегом последним тай, водою вешней утекай, туманом утренним исчезай… Тай! Исчезай! Тай… Исчезай…

Забыв о сквернословии и надобности разыгрывать безумие, золото, словно кровь из раны, вытекало из тела пиктоли. Вниз, в землю, исчезая. Ну вот, можно слегка расслабиться, ведь полдела сделано. Почему полдела? А за самого пиктоли не забыли? То-то же, его от разбойников еще увести надо. Кстати, никто не знает, как разум возвращать? А? Эх, опять самой разбираться. Я ж не лекарь и даже не знахарь!

Но что-то я отвлеклась. Вон даже пиктоли прийти в себя успел. Хотя в этом слегка преувеличиваю: мутно-красные глаза, не узнавая ничего, пытались рассмотреть окружающий мир, вновь и вновь возвращаясь к моему укрытию. Инстинкт, тот самый, что позволяет узнать одному пиктоли другого. Придется открыться, слегка показавшись. Осторожно раздвигаю еловые лапы, и пиктоли тут же поворачивается в мою сторону. В его взгляде мало что можно разобрать, лично у меня вообще ничего не получается. Да это и не важно, ведь не мне, а ему надо понять меня.

«Уходи! Уходи отсюда прочь! Спаси себя!» — снова приказ. И ведь не закричишь, чтобы не разбудить разбойников, не выдать себя. Только глаза в глаза, только взглядом повелеть, приказать. И он послушал: медленно, будто после долгого сна (что тоже верно — разум ведь спал), пошатываясь, пиктоли побрел прочь. Куда? Понятия не имею. Но, судя по тому, что ни одна ветка не хрустнула под его ногами, да вообще никакого шума от его передвижения не было, знала лешая. Надеюсь, она спрячет пиктоли и поможет ему прийти в себя.

Все, подвигов на сегодня хватит, пора к своим возвращаться. А то еще Жармю на поиски отправиться, не приведи Всевышний, меня увидит в таком состоянии и… Что будет в этом случае, даже боюсь представить — и убить может.

Сирин спала. Спал и Эфиан. Жармю, естественно, бодрствовал, только нервничал еще больше. Именно его суровый взгляд встретил меня по возвращении и, конечно же, гневная отповедь:

— Где ты была? Ты хоть думаешь иногда? Мало было дневной встречи с разбойниками? Решила погеройствовать? Я вынужден был искать тебя, оставив друзей без защиты! Ты хоть это понимаешь?

— Как смогла, так и вернулась. Не все же, как мы хотим, получается, — постаралась как можно спокойней ответить, быстренько пробираясь к своему одеялу.

Главное, чтобы плащ не распахнулся! А то ведь его я скинуть успела, куртки только один рукав, а рубашка так на мне и осталась. И теперь последняя представляла собой сплошные лохмотья, куртка будто бы пережила встречу с диким зверем, и как я их утром буду переодевать, пока не представляю. Хорошо, запасные вещи есть. Иначе пришлось бы у Сирин занимать, а тогда не избежать расспросов.

Жармю еще что-то бурчал, но тихо, опасаясь разбудить друга или — что гораздо хуже — привлечь внимание разбойников. И пусть я уверена в защите лешей, объясняться с парнем совсем не желаю. Да и спать хочется.

Последняя связная мысль едва не лишила сна: Жармю сказал — «друзей»? Значит, Сирин он тоже причислил к своим друзьям?

Глава 4

Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду столько путешествовать. Да, в детстве грезились далекие походы в таинственные страны, мы даже с мальчишками играли в великих путешественников. Но чтобы вот так. Хотя путешествие — это громко сказано по поводу моих перемещений. Я все еду, еду, еду и никак… Не доеду? Ну, беда в том, что я не знаю куда ехать. Только за кем.

84
{"b":"224507","o":1}