Несколько раз она оглянулась на самолет, удалявшийся в сторону Днепра, а когда посмотрела вперед, то, к своему ужасу, обнаружила метров на триста выше пару «мессеров», появившихся неизвестно откуда. «Ой, мамочка, у меня же раненые!» — встревожилась Валя и стала искать какой-нибудь овраг или лощину. Ничего такого не обнаружив, она снизилась до бреющего и продолжала лететь прямо, никуда не сворачивая, с тревогой наблюдая за истребителями и в глубине души надеясь, что, может быть, они не тронут ее. «Мессершмитты» сделали большой круг над санитарным самолетом — возможно, решали, стоит ли с ним связываться. Потом один из них отделился и стал разворачиваться, другой же продолжал лететь в западном направлении.
Сердце у Вали похолодело: «Неужели будет стрелять? Видит же красный крест!» И сразу она вспомнила, как бежала к лесу, спотыкаясь и падая. Бежала, как затравленный заяц… А самолет горел… Если вдруг опять загорится, теперь не побежишь — не бросать же раненых!.. Что же делать?
Справа впереди показалось село. Белые хатки, сады. Церковь на холме. Резко развернув самолет вправо, Валя на максимальной скорости направила его прямо к этому селу, будто там, у людей, могла найти защиту.
А тем временем вражеский истребитель перешел в пике и, стреляя из пулеметов, пронесся рядом. Самолет вздрогнул, дробно застучало по крылу… «Ой, убьет раненых!» — в ужасе подумала Валя и увидела дырки в обшивке крыла.
Горкой истребитель взмыл кверху, собираясь развернуться и снова напасть на тихоходный самолет, который не мог защищаться.
Валя не знала, куда деваться. Вот и церковь. Купол с позолоченным крестом. Колокольня. Куда же теперь? Вокруг села — поле. Ровная открытая местность. Спрятаться некуда. И Валя, не теряя из виду «мессер», стала кружить над церковью. Понимая, что выхода нет, что все равно фашист расстреляет самолет, она не могла, не хотела в это поверить…
Отойдя в сторону, вражеский истребитель развернулся и пошел прямо на Валю. Но, раньше чем летчик открыл огонь, Валя быстро двинула ручку управления вперед — и По-2, опустив нос, устремился к земле… Ниже… Ниже… «Разобьюсь!» — мелькнула мысль, и, поспешно выровняв самолет буквально в двух метрах от земли, она услышала над головой страшный рев мотора.
«Пронесло…» — подумала Валя, не сразу даже сообразив, что на этот раз летчик не стрелял. Потом решила, что просто он плохо прицелился. А может быть, захотел попугать, прежде чем разделаться окончательно, — они это любят…
Не отходя от церкви, она продолжала кружить вокруг купола на малой высоте. Только бы не зацепиться крылом, только бы не врезаться… Может быть, у него горючее на исходе, и он уйдет, оставит ее… Или раздумает — ведь самолет санитарный… Или кончится боезапас…
Но истребитель не собирался улетать. Набрав высоту, он снова занял исходное положение для атаки, нацелясь на Валин самолет. Она видела, как он перешел в пикирование и теперь, делая третий заход, упрямо, как разъяренный бык, под большим углом несся прямо на нее. Прижимаясь к церквушке, Валя шептала:
— Ой, мамочка… Пронеси…
От страха у нее мелко дрожали ноги, бешено колотилось сердце. Вот сейчас… Еще секунда — и убьет… Если б можно было сопротивляться!.. Хоть как-нибудь сопротивляться, а не ждать…
Что произошло дальше, она не сразу поняла. Вслед за диким ревом и треском выстрелов раздался оглушительный взрыв… И сразу наступила тишина — только мотор Валиного самолета привычно рокотал.
Не разобравшись, в чем дело, она оглядывалась по сторонам, разыскивая истребитель, который словно сквозь землю провалился. Ясно было одно: ее самолет невредим, сама она жива и по-прежнему в воздухе. Но где же враг? И почему взрыв?
Наконец, метрах в трехстах от церкви, на земле Валя увидела густое облако клубящегося дыма. Разбился!.. Неужели разбился?! Машинально посмотрев вверх, она все поняла: два истребителя, два наших «Яка», набирая высоту, удалялись на запад. Так вот кто выручил ее! И Валя с благодарностью проводила взглядом самолеты, которые мимоходом, летя на задание, спасли жизнь ей и раненым.
Она подлетела поближе к месту падения вражеского истребителя. Вот он, фашист! На зеленом поле, разбросанные взрывом, лежали обломки «мессершмитта», из мотора валил дым, который уже начинал вытягиваться по ветру.
Покружив над местом, где взорвался истребитель, Валя подумала, как справедливо, что фашист, который хотел расстрелять санитарный самолет, поплатился за это собственной жизнью. Страшно представить, что сейчас было бы с ней и с ранеными, если бы не истребители, подоспевшие в последнюю минуту…
Нагнувшись, Валя заглянула к раненым, которые порядком натерпелись за это время: здорово она их потрясла, бросая самолет из стороны в сторону, вниз, к земле… Да и страху нагнала: стрельба, рев мотора…
И тут она вспомнила: время! Сколько времени прошло, пока она кружилась? Когда вылетала с аэродрома, бак с бензином был неполный… С удивлением Валя отметила по часам, что с того момента, когда за ней погнался фашист, прошло каких-нибудь пять-шесть минут. А ей показалось — больше часа…
Взяв курс на восток, Валя продолжала полет. Долго еще она не могла прийти в себя, ей все казалось, что фашист гонится за ней, стреляя, и она часто вздрагивала, оглядываясь.
Сдав раненых в госпиталь, даже не передохнув, Валя снова улетела за Днепр, туда, где ее ждали, где она была нужна.
ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
Война продолжалась. И никто пока не знал, когда ей придет конец. Еще многое предстояло совершить в этой долгой и трудной войне на пути к Победе.
Война продолжалась. После того как был освобожден Крым, наш полк перебросили под Смоленск, ближе к Белоруссии. Здесь летом сорок четвертого года начал наступление Второй Белорусский фронт, и мы летали ночи напролет, бомбили фашистские войска, двигаясь на запад.
Вот уже разгромлен враг на советской земле, и наши войска перешли государственную границу. Польша, Германия… Отступая, враг цепляется за водные преграды: Неман, Нарев, Висла, Одер.
Последний рубеж, где немцы пытаются задержать наше наступление, — река Одер. Но и этот рубеж остался позади.
И вот я хожу по улицам Берлина.
Берлин. Столица фашистской Германии. Город разрушен, еще дымятся развалины. Всюду следы недавних боев: прошло всего два дня после падения столицы.
Вчера днем, пролетая над Берлином, я смотрела на поверженный город с птичьего полета. А сегодня мы, летчицы, приехали сюда на машине и, конечно же, пришли прямо к рейхстагу. Большое мрачное здание полуразрушено. На колоннах, на стенах — надписи, даты, фамилии. Углем, мелом, краской… Здесь побывали уже многие.
Наша группа поднимается по лестнице, мы влезаем на самый верх здания и, очутившись на открытой площадке, останавливаемся. Одна из летчиц говорит:
— Они получили то, что заслужили. Это еще по-божески. Разве сравнишь со Сталинградом!
Все молчат, вспоминая то, что пришлось увидеть за годы войны, пока мы шли сюда, в Германию. Несколько жителей на весь Новороссийск, освобожденный осенью сорок третьего… Развалины Минска… Пепелища вместо деревень…
Мы стоим и смотрим на раскинувшийся перед нами чужой город. Вот он, Берлин, где зрели планы фашистов, откуда несколько лет назад Гитлер пустил бумеранг войны. Этот бумеранг возвратился сюда же.
Солнце с трудом пробивается сквозь пелену дыма. Тишина. Отгремели бои. Но мир еще не наступил, и война еще не везде кончилась: где-то она продолжается. И, может быть, поэтому тишина в Берлине кажется непрочной. Все ждешь, что вот сейчас раздастся грохот взрыва или выстрел…
Медленно спускаюсь я по ступеням широкой лестницы, полузаваленной щебнем, камнями, а навстречу поднимаются те, кто хочет побывать на рейхстаге. Солдаты, офицеры, танкисты, пехотинцы. Я смотрю на их лица, и мне кажется, что сейчас я встречу кого-нибудь из давних друзей. Где они?
