Необходимые ангелы Перевод Шаши Мартыновой 1952 Когда мне было семь, Я шептал в пряжку ремня — Секретную рацию: «Звездолет Дракон-4 вызывает Базу, Звездолет Дракон-4 вызывает Базу…» И помню свой шквал восторга, Когда голос на другом конце Ответил мне зычно и внятно: «Есть контакт, капитан Джимми, есть контакт…» 1990 «Вернитесь на Базу, капитан Джимми. Как слышите? Вы уходите с радаров. Вернитесь, капитан Джимми! Вернитесь на Базу! Ох, капитан Джимми, Ну вы и бестолочь». Молитвенные кости Перевод Шаши Мартыновой Кость — всего лишь звук, который получается в горле, форма дыхания, слово, покуда не потрогаешь гладкую махину черепа дикого кабана или не покачаешь пеликанью почти невесомую кость крыла на ладони. Кровь и корни, что привязывают нас к месту, — это все романтика, великая абстракция, пока не вынешь у оленя дрожащее сердце и не зажаришь его на завтрак. Пока не соберешь лисичек или не пожуешь молодой моркови, прореживая грядки. Мы убиваем, чтобы напитаться светом, высвобожденным смертью, и знаем лишь, что в нас входит через эти призрачные мембраны, какие зовем нашими телами, — вихри ветра, дождя, соли и света. Мой ум был лишь представленьем самого себя, пока не нашел я череп нашего мула, Рыжего, у обернутого в папоротники родника в зарослях камнеплодника, где Рыжий упал или прилег умереть почти два года назад. Неостановимый бег родниковой воды обнажил его череп до ослепительной белизны, поразительной среди всей этой зелени, прозрачная вода бурлит в мозговой полости, выплескиваясь из ноздрей и глазниц. За извилистым протоком ниже по оврагу родниковые воды соединяются с Уитфилдом, рукавом Гуалалы, а потом — с главным руслом в конце гряды и наконец впадают в Тихий океан. Пускай пройдут тысячелетия дождей, пока изотрутся наши кости, века неспешного, упоительного освобожденья. Волшебство и красота Перевод Шаши Мартыновой Человеку удавалось проявить свою волю, а иногда и навязать ее природе, но обеспечить удачную охоту — никак. Добыча, казалось, зависела не от усилий, не от сноровки, а от законов какого-то иного мира, от которого человек был отлучен, как минимум во время работы, пока его пропитывали понятия и ритмы логической действенности. Жорж Батай Наскальные картины Ласко красивы без нужды, хотя, быть может, по велению волшебства красота становится необходимостью. Но коли волшебство — в самом действе, в отчуждении мига, нам пристало вообразить охотников, что поднялись на рассвете и отправились под землю. Каждый несет в каменном сосуде одну краску, дар солнца, вытяжку из корня или ягоды. Быть может, они постились, и блюли молчание, и сидели нагие под звездами; а теперь, со снами во главе, вероятно, с молитвой, что укрепляет сердца, на устах, идут они вглубь пещеры и собираются в сверкающей факельным светом галерее, и там каждый по очереди будет возвышен, вознесен, дабы умилостивить силу и грацию будущей добычи, прикоснуться к страху, к голоду, к сердцу, познать, когда рука не дрогнет при взмахе бизоньего рога, что для волшебства ничего не требуется, оно — как камень, а красота, призванная из наших тел, остается у нас в костях. Дневная луна Перевод Шаши Мартыновой Именно это гольян, Зажатый в мягком клюве, Бормочет Птице-Духу в клобуке, Что несет его из потока в поток; Это напевает дороге кожа ботинка; Спящие шепчут своим сновиденьям; Это водоросль выдыхает волнам, Семя — ветру, слово — дыханью; Это вепрь, что похищен Вишну На излете каждого выдоха, Как уголь, чтоб вновь распалить этот сад лихорадок, Говорит с таким нежным, усталым изумленьем: «Всякий раз ты несешь меня сюда же». Птица Карма Перевод Шаши Мартыновой Незримая, крикливая, сидит Птица Карма у тебя на плече — эдакий жуткий отпрыск наглого попугая Джона Силвера и ворона, что не давал покоя По. Вцепился тебе в плечо, дабы напоминать: за все, что ценою духа купил, всегда будешь должен, что дашь — то и получишь, а что получишь — то и твое. И когда карма замыкает круг — а она всегда его замыкает, эта безмозглая смешливая птица дуреет, скачет у тебя по ключице и заходится в праведных воплях под самым ухом: «Кар-ма! Кар-ма! Кар-ма!», — покуда не захочется удавить гаденыша, да что угодно — лишь бы заткнулся. Ибо хоть оно и правда, что дела мы вершим в вечном неведенье и часто немощны в вере, нам хватает мудрости принять последствия по заслугам,— но это не значит, что нам по нраву и уж тем паче люба эта полоумная птица. |
