На самом деде последние слова Малыша Билли Перевод Максима Немцова Малыш Билли, не вечно тебе прятаться в себе. Прекрасный шизанутый убивец, шлепал человека намертво, если тот не так на него посмотрел, даже пару женщин прикончил, баяли, хладно-шизануто-кровно, словно плоская горящая траектория пули могла что-то выправить. Шериф Пэт Гэрретт пристрелил Билли на темном крыльце окраинной хижины, куда Билли с ножом в руке вышел отрезать себе стейка от висящей оленьей туши, а дама на ту ночь спала внутри. Гэрретт выкрикнул его имя перед тем, как нажать на спуск: «Билли», — тихонько окликнул его. В книге, которую об этом написал, Гэрретт утверждал, что последними словами Билли были: «¿Quien es?» («Кто тут?»), хотя собутыльникам наедине рассказывал, что на самом деле последними словами Малыша Билли были: «Ай, блядь!» — но шерифу не хотелось оскорблять культурных читателей. «Билли». Тихонько окликнул из темноты и тут же пристрелил. Нож лязгнул на досках крыльца. Тяжелая тусклая масса оленьего мяса покачивалась в прохладной ночи. Женщина внутри завопила. Движущаяся часть передвиженья
Перевод Максима Немцова Последний бродяга высоких равнин пускает галопом свою пегую лошадку по нивам Монтаны, в его примятом кильватере покачивается рябь ударной волны. Солнце жарит магнием; луна — что ком вара. От каждого движения в его передвиженье болит разбитая скула и сломанная рука, которую он прижимает к груди. Избитый рукоятью револьвера, весь истоптанный психованным Шерифом Шайенна и его Умопомраченными Уполномоченными, бродяга в задумчивости бредет так к западу-северо-западу, где по его примерным прикидкам должна быть Мизула, раздумывая, не пора ли осесть и жениться, может, и деток завести. Пока же он просто рад, что выбрался из Вайоминга живым, и что его пункт назначения неподвижен. А давай Перевод Шаши Мартыновой День напролет, нещадно, Джейсон, только шесть исполнилось, завлекает меня в игру: А давай я буду Жан-Люк Пикар, Командир звездолета «Энтерпрайз», а ты — Кью, ну, который хитрый и все знает и вроде как выскочил из черной дыры, банда кардассианцев и, может, каких других космических чудищ нас поймали в луч притяжения и тащат в гамма-преобразователь, который забирает у нас энергию — ох, у нас защита упала до 60 %! — а это, скажу я тебе, у нас прям беда, так, может, давай теперь уже — всего разок! — переведем наши фазеры в режим «УБИТЬ»? Или давай я буду Рин Тин Тин, и бегу по лесу а ты давай будешь злодей, настоящий гнусный преступник, и прячешься вон за той елкой, и стреляешь в Ринти, когда он бежит мимо, и Ринти катится, катится с холма, как мертвый, и лежит такой, очень-преочень-преочень тихо, но на самом деде ты промазал, Ринти прикидывается, он тебя надурил, и когда ты подходишь, Ринти набрасывается: «Ррраф-раф-рррраф!» — и ты пробуешь его застрелить, но Ринти вцепляется тебе в руку, и ты стреляешь в себя и еще вроде как стоишь на ногах, пока не падаешь совсем-пресовсем мертвый. А давай? Или давай ты такой гуляешь, ля-ля-ля, и вдруг видишь: два динозаврика запутались в баскетбольной сетке, и ты набираешь 911, а я — спасатель 911, высылаю пожарную машину с лестницей, за рулем — Пожарник Боб и его собака Вождь на заднем сиденье, а еще я высылаю «скорую помощь», и, наверно, надо прислать еще пожарную машину, и Пожарник Боб спасает динозавриков и мчится с ними в больницу, с сиреной — а давай, ты будешь врач, но ты никогда раньше не делал операции детенышам динозавров, а я тебе показываю, как надо, и лечу им позвоночники и сердечки, и они выздоравливают; и все у них будет хорошо… Покуда я чуть не ору: ПОГОДИ! СТОЙ! А давай я буду Лотарио Великолепный, алхимик и чародей, и умею так мощно настроить необузданное воображение, что могу сгустить всех женщин, которых я любил, в одну? А давай я могу представить ее с такой пылкой ясностью, что она совсем настоящая, вот она, рядом, прямо сейчас, а давай, будто ты — просто ребенок, и крепко заснул, и снится тебе звездолет «Энтерпрайз», что летит все глубже в самые глубины вселенной к никому не ведомым невообразимым приключениям и мгновениям жизненного озарения — и так крепко спишь, что даже выстрел из клингонского лазера не сможет тебя разбудить — а она улыбается и шепчет: «Мы одни, любимый, а давай?» |
