Однажды в Аддис-Абебе, свернув с центральной улицы в закоулки, я увидел людей, игравших в шахматы. Взыграло любопытство старого игрока — и я примкнул к зрителям, наблюдавшим за поединком. Многое я не успевал улавливать. Как мне показалось, шахматисты делали ходы крайне быстро и не всегда по известным мне правилам, стараясь подчас перегнать друг друга в количестве ходов. Я предложил сразиться с одним из них, но, пока я успевал сделать один ход, мой партнер тем временем — несколько. Естественно, что при такой форе он легко расправлялся со мной. Я пытался робко протестовать.

— Вы просто не знаете правил игры, — охладил он меня. — Наши шахматы непохожи на ваши.

После этого он растолковал мне кое-что. Из десяти-пятнадцати партий я даже ухитрился впоследствии выиграть одну, поставив ему эффектный, на мой взгляд, мат конями. Однако зрители почему-то встретили мою победу хмуро, даже без улыбки, а один даже попросил меня уступить ему место…

Шахматы известны в Эфиопии уже, по крайней мере, полтысячи лет под названием сентередж. Это амхарское слово явно созвучно индийскому эквиваленту слова «шахматы» — чатуранга. В старину в них играли только аристократы: плебеям, понятное дело, замахиваться на короля не дозволялось. Одна мысль о такой возможности приводила в ярость любого раса (князя), ибо дурной пример заразителен.

В источниках упоминается, что в начале XVI века император Либнэ-Дынгылема (в других источниках — Лебна Денгел) провел несколько партий с венецианским актером Бицини. Схватка в сентередж не всегда шла на пользу игрокам. Из-за этого поистине азартного занятия опытные прославленные полководцы терпели поражение в крупных баталиях. В XVIII веке правитель Северной провинции Эфиопии рас Микаэль Сеуль во время битвы, в которой решалась судьба его области, к своему великому несчастью, уселся за доску, да так заигрался с льстивыми придворными, что забыл отдать приказы войскам. В результате как шахматист он победил, а как военачальник с треском провалился.

Другой фанатик старинной умственной забавы, правитель той же провинции Тыграй, рас Вольде Селассие однажды столь увлекся перипетиями игры, что заставил некого лорда, посла Великобритании, несколько часов ожидать аудиенции. После этого хитроумный дипломат за приличные деньги нанял хороших тренеров, весьма преуспел в сентередже и с той поры дневал и ночевал у Вольде Селассие, решая мимоходом за доской политические проблемы.

Супруги людей, пристрастившихся к шахматам, часто лишались внимания и ласк азартных мужей, которые и по ночам думали только о шахматах. Впрочем, и слабый пол не терялся — у некоторых особенно рьяных любителей в конечном счете отрастали красивые ветвистые рога…

Количество фигур в эфиопских шахматах совпадает с современными. Раньше их вытачивали или вырезали из рогов животных или дерева лучших пород. Фигурки изготовляли самые знаменитые мастера. Доски были несколько больше обычных и делались из кусков дерева, материи или кожи одного цвета, потом расчерчивались на квадраты и раскрашивались.

От современных шахмат местные отличаются уже в дебютной стадии. В начале игры, которая зачастую определяет конечный исход всего сражения, шахматисты не дожидались очередного хода партнера. Оба соперника ходили фигурами почти одновременно, но с соблюдением правил. Ходы делались с такой скоростью, какую только позволяла ловкость рук и порой совесть (быть может, здесь я все же ошибаюсь). В сохранившихся воспоминаниях очевидцев игры в эфиопские шахматы указывается, что руки играющих мелькали с такой быстротой, что присутствующие едва успевали — а нередко и не успевали — следить за перемещением фигур. Помните, как Остап Бендер украл с доски у одноглазого шахматиста ладью?

Наши трехминутки или пятиминутки кажутся детской забавой. Дебют продолжался до тех пор, пока не съедалась одна из неприятельских фигур. В дальнейшем партия протекала в обычном ключе.

А теперь вернемся к моей победе, которая была встречена с антарктической холодностью. Не всякий поставленный противнику мат считается почетным в сентередже. Мат конями искони вызывал и вызывает неприязнь и неодобрение и игроков, и зрителей. Лошадь остается лошадью.

— Короля должны устранять благородные фигуры, — пояснил мне мой партнер. — Пешка считается благородной фигурой, потому что у нее есть перспектива в жизни. Конь же как был подневольной особью, так и останется ею.

Мат ладьями встречается аплодисментами, пешками — овацией. Заматовать пешками — проявление высшего класса, мечта любого игрока, ибо всякая пешка может стать ферзем (попросту говоря, королевой).

«Королей необходимо уважать даже таких, которых смахивают с доски», «Даже в шахматах король требует почтительного обращения с собой», — говорят мудрые эфиопы.

Навоз и спорт, фекалии и искусство — вещи несовместимые, как, наверное, категорически сказал бы Шекспир. И был бы прав, если бы жизнь стояла на одном месте и люди жили бы его понятиями.

…Джако Луус стоит в скульптурной позе, напоминающей легкоатлета перед олимпийским стартом, напрягая мускулы в ожидании выстрела стартового пистолета. Ставки велики. Он замахнулся на лучших плевунов (тут я долго думал, как назвать спортсменов: плеватели, плеваки или плевуны и решил отдать временное предпочтение последнему варианту) антилопьим навозом Южной Африки. Но кто знает? Быть может, он и побьет рекорд. В него сосредоточенно, с волнением вперил взгляд его главный соперник Андре Баркгуйзен, который пока лидирует. Джако резко откидывает туловище назад, а потом изо всех сил, тренированным движением стремительно бросает его вперед, делая на последнем выходе плевок.

Толпа криками приветствует его, но спортсмен ждет, пока судья подойдет к месту приземления катышка. Объявляется результат, и толпа стонет от восторга. Он «выстрелил» на 10,9 метра. Это не рекорд, но тем не менее Джако победил: история запомнит не результат, а то, что Луус стал чемпионом ЮАР 2000 года по плевкам навозом куду. Великодушный Андре обнимает победителя…

Не такой уж это легкий вид спорта. «Мне это раз плюнуть», — говорим мы о каком-либо легком деле. Просто плюнуть куда попало, как у нас привыкли, конечно, легко, но плюнуть хотя бы метра на четыре, да еще навозом, может не каждый! Попробуйте! Положите кусочек фекалий антилопы куду в рот и потом посмотрите, как далеко вы сможете заплюнуть его. Это не все равно, что выпить чашку чая с сахаром. Вовсе не правы те, кто уверяет, что у победы только сладкий вкус. В данном случае это не совсем так. У любого правила бывают исключения. На севере Трансвааля, в сердце Южной Африки, на плато Лоувельд мне удалось побывать на уникальных национальных соревнованиях по плевкам антилопьим пометом. По отзывам состязающихся, от победы в них кроме радостного настроения остается еще и столь неповторимый оригинальный привкус, что они, «отстреляв» горошинки антилопьего помета, спешат освежить рот.

Этот вид спорта в 1991 году изобрела гоп-компания бесшабашных охотников во время привала, в момент обильного потребления жареной дичи, пива, персикового бренди и ряда других горячительных напитков (буры, то есть африканеры, как мы их сейчас зовем, нередко очень напоминают русских по своим привычкам). Один из друзей нечаянно сунул себе в рот вместо шашлыка катышек навоза куду и выплюнул. Это понравилось ему. Он повторил процедуру. «А я плюну еще дальше!» воскликнул раззадоренный сосед. Вот так буквально из ничего пошло забавное занятие, уже перешагнувшее границы ЮАР. Все великое начинается с малого, сказал какой-то поэт, а может быть, и философ.

Долгое время Бут Бюргер и его друзья хранили новорожденный уникальный вид спорта в секрете, соревнуясь в нем только во время своих мужских походов за дичью в буш. Но рано или поздно тайное становится явным, многие заинтересовались, смогут ли они переплюнуть друг друга. Тогда Бут, который на своих землях разводит диких животных, решил, что настала пора вывести спорт на национальную арену.