«А и в самом деле, зачем? — спрашивала себя Маша, лежа в пахнущей хвоей пене. — Вдруг это… убийца?! Пришел выведать, что мне известно о следствии?.. А я, дура, разинула варежку, разомлела!..»

Помывшись, она убрала на кухне, постелила постель — вставать предстояло в четыре. Но сон не шел. В ушах звучал разговор с неизвестным приятелем покойного мужа. Порой Маша успокаивала себя тем, что не сказала ничего лишнего, а то вдруг пугалась, что наболтала с три короба. Она встала, нашла справочник «Пассажирский транспорт Москвы», но поездов сибирского и дальневосточного направлений оказалось бесчисленное множество, никак не меньше полутора десятков с Казанского и Ярославского вокзалов. Хотела позвонить Акинфиеву, нашла его телефон, но постеснялась так поздно беспокоить пожилого человека. Тем не менее назавтра решено было непременно рассказать следователю об этом странном визите.

Уснула Маша в начале первого с дембельским альбомом Виктора в руках, в котором фотографии кого-нибудь похожего на Мокиенко, конечно же, не нашла.

Акинфиев с утра уехал в военную прокуратуру к Калитину. Авдышевой ответил по телефону оперативный уполномоченный МУРа Рыбаков. Выслушав сбивчивый рассказ женщины о подозрительном, по ее мнению, госте, он уточнил время, когда она заканчивает работу, и в шестнадцать ноль-ноль подъехал к «Коломенской».

— Как он выглядел, Мария Григорьевна? — спросил старлей, пригласив женщину к себе в «Жигули».

— Ну, такой… в кожаном пальто, выше меня. Ничего особенного, только глаза бегали. Сначала я не заметила, а потом… — Маша пожала плечами, замолчала, не находя слов, чтобы объяснить причину своих подозрений.

— Давайте покончим с первым вопросом, — остановил ее Рыбаков. — Конкретно: рост, комплекция, характерные приметы — родинки, татуировки, шрамы? Сколько ему примерно лет?

Маша описала, как могла, внешность человека, назвавшегося Владимиром Мокиенко. Получалось, что ничего примечательного она в нем не разглядела, и Рыбаков должен был довольствоваться портретом человека «такого, как все».

— Н-да, — вздохнул он и почесал затылок. — А ну-ка, взгляните повнимательнее: среди этих людей никого похожего нет?

Маша взяла десяток фотографий людей, проходивших по делу Кныха, и медленно, опасаясь ошибиться, перебрала их.

После каждой карточки она мотала головой и повторяла: «пет, это не он».

— Здесь его нет, — сказала Маша и вернула пачку Рыбакову.

— Уверены? — Да.

— Хорошо. А почему вы не допускаете, что он тот, за кого себя выдавал? Приехал в Москву, негде было переночевать, отыскал в записной книжке адрес, который ему дал ваш муж? Узнал, что он погиб, остаться постеснялся?

— Вот! — воскликнула Маша. — Именно адрес меня и насторожил. Мы эту квартиру получили полгода назад, а Витя демобилизовался в девяносто третьем. Я еще подумала, что он узнал в справочном бюро. Но зачем? Ведь не друг, а так, вместе в поезде ехали. Всех Витиных друзей я знаю. И они все знают о том, что Витя погиб.

— Может, у него на гостиницу денег не было? — предположил Рыбаков.

— А на коньяк были? Нет, он не произвел на меня впечатление бедного. Скорее благополучный. Спортсмен.

— Почему спортсмен?

— У него значок мастера спорта. Я хорошо рассмотрела.

— Ну вот! Что же вы сразу не сказали? По какому виду?

— Наверно, по бегу. Там фигурка на значке — беглец.

— Бегун, — с улыбкой поправил Рыбаков.

— То есть да, да, бегун.

Старлей уточнил время отправления поезда, которое назвал загадочный гость, поинтересовался, не говорил ли тот о своей работе.

— Ну, а о чем он вообще спрашивал? — поинтересовался опер.

— Как Витя погиб. Почему дело возобновили.

— А как он узнал, что Витя именно погиб и что возобновили дело?

Маша покраснела, но все же без утайки рассказала все, о чем опрометчиво поведала незнакомцу.

— Понимаете, я вначале как-то не подумала, поверила ему. Вежливый такой… Не надо было, конечно, рассказывать про фотографию и этого Конокрадова, да?

Рыбаков что-то пометил у себя в блокноте.

— Слово — не воробей, — усмехнулся он. — Куда вас подвезти?

— Ой, да я сама доберусь! — замахала руками вдова. — Здесь автобус хорошо ходит.

— Пожалуйста, Мария Григорьевна, больше никому ни о чем не рассказывайте. Договорились?

Маша кивнула.

— И о нашей с вами встрече — тоже. Это очень важно. Сейчас мы попробуем установить, что это за «беглец» из Новосибирска. А если он вдруг явится еще раз — дверь не открывайте. Вызывайте милицию немедленно. Позвонит по телефону — назначайте встречу и сообщайте нам. Хотя и не исключаю, что он нормальный парень, а адрес ему дал кто-нибудь из общих приятелей. Не вдвоем же они ехали в дембельском эшелоне, правда?

Старлей подвез свою пассажирку к самой автобусной остановке, поблагодарил и пожелал успехов.

Маша смотрела вслед стремительно набиравшим скорость «Жигулям» и думала, как, должно быть, хорошо иметь такого мужа — смелого, надежного, за которым, как за каменной стеной, ничего не страшно.

По справке Спорткомитета, мастера спорта по легкой атлетике Владимира Мокиенко в Новосибирске не оказалось. Вечером Рыбаков коротко доложил о встрече с Авдышевой Акинфиеву. Оснований объявлять розыск человека, соответствовавшего Машиному описанию, следователь не нашел, равно как и устанавливать наружное наблюдение за домом Авдышевых. Формально странный гость был виноват лишь в незаконном ношении знаков спортивного отличия, что, как известно, уголовно не наказуемо.