Весенний погожий вечер. За городом уже сняли доски с заколоченных на зиму дач, буйствовала листва — молодая, крепкая, сочная. Медленно, словно нехотя, садилось жаркое солнце.

Есть такой давно осмеянный литературный штамп: «Ничто не предвещало беды»… Но жизнь очень часто не соответствует расхожим стереотипам, и если бы кто-нибудь сказал, какое злодейство свершится на исходе сияющего дня, его ждала бы участь Кассандры, чьим пророчествам, как известно, никто не верил.

Катя была на втором месяце. С этим известием и ездили в Лунево к ее родителям, которые перебрались на дачу и до осени в Москву наведываться не собирались. Глаза Кати светились счастьем, как, впрочем, и всегда. Непросто было ее будущему супругу завоевать эту полногрудую, длинноногую девятнадцатилетнюю красавицу, гордую и неприступную, как положено девушке из хорошей семьи.

Полгода назад она сказала «да!», полгода молодожены прожили как у Христа за пазухой в прекрасной двухкомнатной квартирке на одной из тихих улиц центра столицы, окруженные участием родных, знакомых и близких, зачастую выражавшимся в изрядной толике презренного металла. Жизнь сорокалетних «стариков» словно перетекала в их юных детей — со всем наработанным и унаследованным. И уже набирал силу пока еще какой-то нереальный будущий наследник двух родов…

Два месяца из девяти уже прошли. А значит, оставалось семь…

Семеро смелых вышли из леса. Смелости им придавала водка — по полбутылки на брата. Мощный наркотик поставил крест на остатках воспоминаний о законах, совести и тому подобной «лабуде».

Любители гремучей смеси увидели веселую девчонку, размахивающую косынкой, автомобиль на обочине и водителя, склонившегося над мотором.

— Э-эй, ребята! Подтолкните, пожалуйста! У нас стартер барахлит! — задорно крикнула девчонка. Наверное, она была благодарна этому стартеру (или что там заело?) за маленькое забавное приключение на дороге. — Пожалуйста!..

«Великолепной семерке» только того и надо было.

Водитель посмотрел на приближающуюся группу, улыбнулся и юмористически развел руками.

— Спасибо, мужики! Пятнадцать минут загораем, хоть бы одна собака остановилась.

Но при виде откровенно бандитского обличья коротко стриженных юнцов улыбка исчезла с лица владельца машины. В голове промелькнуло короткое слово: «Семь».

— Ничего соска, земляки? — плотоядно хмыкнул толстый коротышка и схватил девушку за грудь.

Пощечина последовала незамедлительно.

— Ты, подонок! — крикнул водитель и схватил коротышку за плечо.

Удар по голове вышиб сноп искр из глаз шофера, заставил обхватить голову руками и присесть. Второй удар — ногой в лицо — повалил его на землю.

Словно пестрая змея из рассказа Конан Дойла, стремительно уползал по дороге поток машин. Катин испуганный крик потонул в мерном шуме моторов и шелесте шин.

— Гля, какая чернявенькая! — прохрюкал прыщавый и запустил своей жертве пятерню между ног. — А там ты тоже брюнеточка, а?

— Пусти! Гадина, мразь! — кричала Катя.

Ее муж рванулся изо всех сил, ткнул в кого-то кулаком, слабо и неточно. Не столько страх, сколько неистовая, неизведанная доселе ненависть мешала соображать, замедляла реакцию. В один миг померкло солнце. Град беспорядочных ударов обрушился на негодяев, которые держали несчастную девушку и с жеребячьим ржанием повторяли: «Во сиськи, в натуре!» Ответом были приемы героев крутых видиков. В пах, в живот, по голове… Сознание оставило парня.

Пьяные юнцы заткнули Кате рот и потащили ее в «Жигули». Двое зажали девушку потными телами, третий вскочил за руль.

Подонки действовали слаженно, будто заранее распределили обязанности. Пока прыщавый верзила расправлялся с Катиным мужем, остальные разогнали машину, и та завелась, как назло, послушно.

«Пестрая лента» автомобилей равнодушно уползала к столице, сотни пар глаз пялились на дорогу, задние подпирали впереди идущих. Все знали: нужно остановиться, помочь, но не были уверены в том, что остановятся другие…

Он очнулся в пыли, густо орошенной кровью. Сколько лежал на обочине — не знал. Наверное, минуту. Вполне хватило, чтобы синие «Жигули» растворились в безумном потоке.

«Догони! Догони! Догони!» — пульсировала в голове единственная мысль.

Никак нельзя было понять, в какую сторону бандиты повезли его жену. Вначале он пристроился к потоку и побежал, понимая, насколько это бессмысленно; потом стал призывно, требовательно размахивать руками, показывая то на шоссе, то на разбитое лицо, и наконец выбежал на скоростную полосу и встал.

— Стойте! Остановитесь!!. Эй! Кто-нибудь! Да остановитесь же!!! — раздался душераздирающий крик.

Но змея, извиваясь, все ползла и ползла. Говорят, змеи не могут слышать.

Лютая ненависть, обида, гнев — все, что осталось живого — теперь были направлены на нее, на змею. В подсознании отложилось единственно неизменное, на всю жизнь: «Люди! Гады! Не прощу!»

Когда же его наконец подобрал пожилой водитель многотонного «КрАЗа», ему было все равно, с какой стороны восходит и куда садится беспощадное солнце.