Филипп посмотрел на часы: десять минут шестого. Он поставил свою машину на профилактику, и она будет готова только завтра к двенадцати. Придется брать такси. Но уходить еще рановато. Хотя кто ему мешает? Сегодня как раз тот редкий вечер, когда у него нет никакой важной встречи. Клиентов второго сорта примет Виссо. Ах, да, дело «Трубай — Пирене» завтра утром! Филипп полистал папку и сделал кое-какие пометки. Блондо все предусмотрел. Мальчик с будущим, далеко пойдет!

«Чужое будущее — это моя старость и моя смерть!» Филипп вздрогнул, словно у него за спиной открылась дверь. Дома его никто не ждет, Кароль предупредила, что к ужину не вернется. Еще утром она уехала за город. Наверняка со своим Ксавье Болье. И как это он устраивается, что у него столько свободного времени?! Пожалуй, будет лучше взять досье домой. Там можно изучить его еще раз, на свежую голову. Не исключено, что даже удастся найти какие-нибудь детали, ускользнувшие от Блондо. Если бы только удалось ткнуть его носом в ошибку! Внезапно Филипп почувствовал необыкновенный прилив сил. Он был готов посвятить долгие часы кропотливой работе, лишь бы достичь желаемого результата. Ребячество! Филипп сложил документы в портфель. Без десяти шесть. Короткие указания по селектору Виссо и мадемуазель Бигарро, и вот он уже спускается по лестнице, ощущая под ногами мягкий ворс темно-синей ковровой дорожки.

Сухой, холодный ветер ударил Филиппу в лицо. С первыми глотками свежего воздуха у него вновь прибавилось жизненной энергии. Он прошел по улице Франциска I к площади Канады. В этот час поймать такси было трудно. Ни одной свободной машины. Тогда Филипп решил идти пешком. Прекрасная разминка после трудового дня в конторе. С тех пор как Филипп перестал придерживаться диеты, он набрал килограммов шесть. Брюки стали тесны ему в поясе. Он давал себе обещания отказаться от мучного, спиртного, от мяса под острыми соусами… Хотя кому нужны эти его жертвы? Кароль над ним только посмеивалась, а больше у него никого не было. Невероятно, но уже несколько месяцев кряду он был верен жене, которая не хотела иметь с ним дела. Вспоминая свое прошлое, далекое и недавнее, он вдруг сделал для себя открытие: впервые он не был связан ни с одной женщиной. Филипп был абсолютно одинок, как морально, так и физически, вроде заключенного, который мечтает только о жратве.

Перейдя мост Александра III, Филипп вышел на эспланаду перед Дворцом Инвалидов. Длинный фасад, прорезанный множеством окон и увенчанный едва подсвеченным куполом. Эта неодушевленная, в серых тонах, архитектура поразила его своей красотой. А ведь раньше его волновали только живые существа. Не был ли этот внезапный интерес к предметам первым признаком надвигающейся старости? У Филиппа устали ноги, он запыхался — видимо, шел слишком быстро. Пришлось сбавить темп. Портфель тяжело оттягивал руку. Надо же было сделать такую глупость — потащить папку с делом домой! Мимо проехало такси. Пустое. Филипп хотел было остановить его, но из гордости передумал. Посольства, министерства, здания с торжественными порталами, исторические памятники… Когда Филипп проходил по рю Сен-Доминик, ему казалось, что он идет по галерее, в которой царит атмосфера респектабельности и спокойствия. Выйдя к бульвару Сен-Жермен, он вновь попал в водоворот жизни и ярких огней. И тут только Филипп обратил внимание, что на тротуарах появилось большое количество молодежи. Казалось, молодые люди стекаются сюда со всех сторон. У Филиппа пересохло в горле. Войдя в кафе с застекленной террасой, он заметил освобождающийся столик. Филипп сел и заказал себе шотландского виски. Лишь хрупкая стеклянная перегородка отделяла его от улицы. Филипп повернулся спиной к внешнему миру. Внутри, как и снаружи, молодежь составляла большинство. Во всяком случае, она обращала на себя внимание. Солидные люди и степенные пары служили контрастом для этой неотесанной поросли с упругой плотью. Словно стыдясь и уступая дорогу молодым, пожилые посетители прятались по углам кафе. За соседним столиком Филипп заметил девушку с большими, сильно подведенными глазами. Сидя между двумя тщедушными юнцами, она громко разговаривала и раскатисто хохотала. В какой-то момент ее взгляд упал на Филиппа. Потом она еще раз, в упор, посмотрела на него. Филипп удивился. Чего она хотела? Был ли здесь скрытый намек на приглашение? Девушка показалась Филиппу смешной, но все же ему польстило ее внимание. Года двадцать три, не больше… Хорошенькая, несмотря на вульгарную косметику. В нем потихоньку просыпался инстинкт охотника. Но она отвернулась от него, продолжая флиртовать с другими. Все ясно: она просто хотела увеличить число обожателей!

Филипп отпил из стакана немного виски и закурил сигарету. Тяжелая тоска навалилась на него. Даже если бы эта юная незнакомка зашла в своей игре достаточно далеко, и то он не предпринял бы никаких усилий, чтобы провести с ней остаток вечера. Какая-то важная пружина лопнула у него внутри. Положение, в котором он теперь оказался, не вызывало в нем никаких чувств, кроме горького разочарования и отвращения. И впереди у него тоже ничего не было, кроме безжизненной пустыни надвигающегося пятидесятилетия. Юноши и девушки входили, выходили, снова возвращались, толклись у стойки, фланировали между столиками. Девицы — с нависшими над глазами челками, бледными губами, пустыми глазами. Их кавалеры — с длинными до плеч волосами и пресыщенными взглядами. Все-то они уже видели, все знают. Они утомлены, ничто их не интересует, кроме них самих, естественно. Филипп допил свой стакан. Уйти? Но к кому? Остаться? И что дальше? Он заказал вторую порцию виски и, купив у продавца, который ходил по залу, вечернюю газету, погрузился в финансовые новости.

Едва переступив порог, Жан-Марк сразу же отпрянул назад и отпустил застекленную дверь.

— Пойдем куда-нибудь еще.

— Почему? — удивилась Валери.

— Здесь мой отец, — ответил Жан-Марк, указав подбородком на один из столиков.

Филипп сидел спиной к входу и не видел их.

— Забавно, — заметила Валери, — что он тут делает один?

— Ничего забавного! Просто отвратительно! Видно, хочет подцепить себе подружку на ночь.

— Серьезно?! Если бы тебя со мной не было, я бы с ним пококетничала.

— Флирт был бы недолгим. Ввиду отсутствия конкуренток он выбрал бы тебя.

Взяв Валери за руку, Жан-Марк повел ее подальше от кафе. Она высвободилась.

— Послушай, ты надоел мне со своими глупостями. Я хочу съесть бутерброд перед концертом.

— Точно такие же бутерброды можно найти где-нибудь поблизости.

— Нет, в другом месте они будут не такие вкусные. Я хочу настоящий бутерброд, большой, как для грузчиков, с мягким хлебом и копченой колбасой!

Неожиданно Валери свернула в боковую улицу и толкнула дверь небольшого итальянского ресторанчика.

— Постой! Ты куда? — ужаснулся Жан-Марк.

— Я передумала, пожалуй, лучше я съем спагетти. Пойдем, не бойся, на этот раз тебя приглашаю я.

В тускло освещенном зале почти половина столиков были пустыми. Выйдя из оцепенения, с которым она только что созерцала улицу, официантка поспешно приняла заказ. Десять минут спустя на их тарелках возвышались горы спагетти, сдобренные коричневым с комочками соусом.

— Знаешь, вчера вечером у нас были дед и бабка Жильбера, — сообщила Валери, наматывая макароны на вилку. — Ты их окончательно покорил. Похоже, благодаря тебе мой тупица братец делает какие-то необыкновенные успехи.

— Во-первых, твой кузен вовсе не тупица, — возразил Жан-Марк, — а во-вторых, если он и делает успехи, то не только благодаря мне. Я не учу его, а пытаюсь привить ему вкус к учебе, что не одно и то же!

— Ладно, не скромничай! Ты бы только слышал, какие дифирамбы они тебе пели! В глазах моих родителей твои ставки выросли в мгновение ока. Они в восторге от тебя. Думаю, надо не дать им остыть. — Валери отправила в рот очередную порцию макарон и уточнила: — Я имею в виду родителей, а не спагетти.

— Да-да, конечно, — согласился Жан-Марк.