– Как и следовало ожидать, – заметил я. – А что, если он не сможет вернуть вам долг?

Эта идея, видимо, показалась ему забавной.

– О, обычно они мне платят, мистер Скотт. Так или иначе.

– Благодарю вас, мистер Оффенбранд. – Я поднялся с кресла и направился к двери. Но, прежде чем я достиг ее, до меня донеслось:

– Это я должен быть благодарен вам, мистер Скотт. Ваша информация оказалась весьма любопытной. Интересно знать, чем все кончится. Ведь вы мне сообщите, не так ли?

– Я полагал, что вы сами предпримете необходимые шаги.

– Зачем, если кто-то может сделать мою работу.

Естественно, он имел в виду меня.

Когда я поворачивал ручку двери, последовал вопрос:

– Она мертва?

Я повернулся к нему.

– Кто?

– Миссис Редстоун.

– Да. Она мертва.

– Вам, вероятно, будет небезынтересно замечание мистера Пупелла во время моей с ним беседы. Относительно обеспечения займа. Насколько я могу припомнить, он сказал: «В конце концов, старушка не будет жить вечно».

Он наслаждался ситуацией, наслаждался моей реакцией на его слова.

– Интересно. И представьте, она не жила вечно. Бессмертных людей не существует, не так ли? – сказал я и вышел из кабинета.

Дафния автоматически улыбнулась, как только я опять появился в приемной. Я подошел к ее столу, оперся на него и дернул головой в направлении кабинета Оффи.

– Просто искрится радостью и счастьем.

– Кто? Мистер Оффенбранд?

– Конечно, не он, а тот, другой парень в его кабинете.

Ее лицо приняло глупо-задумчивое выражение, и мне пришлось поспешно закончить:

– Шучу, шучу. Ясно, что мистер Оффенбранд, кто же еще. Ваш босс веселый малый.

– Ну, он совсем неплох.

– Однако с вашими возможностями вы могли бы рассчитывать на лучшее.

Я широко осклабился прямо ей в лицо, чтобы безошибочно донести смысл моих слов. От затянувшейся улыбки мне начало сводить челюсти, когда она наконец произнесла:

– Вы думаете? – И подняла руку. – Взгляните-ка сюда.

Это был тот еще браслет! Он сверкал, как Таймс-сквер ночью, – полфунта металла, усаженного камнями. Камни были не что иное, как бриллианты. По меньшей мере пятьдесят штук опоясывали серебряную ленту, а посередине находилось нечто зеленое, прозрачное, по форме смахивающее на огурец.

– О, – сказал я тихо, без энтузиазма, – тогда конечно...

Дафния захихикала в ответ.

– И ему уже восемьдесят шесть. Может быть, он припомнит меня в завещании.

– Детка, он не намеревается помирать.

Итак, я был отвергнут. Оставалось лишь злорадно надеяться, что их счастье не продлится долго. Может быть, Оффи и не собирается помирать, но если он не будет воздерживаться, эта Дафния быстро загонит его в гроб.

Направляясь к своему «кадиллаку», я опять заметил серый автомобиль с вмятиной на крыле. Это был «форд», который раньше болтался у обиталища Трехглазого. Сейчас он был припаркован на противоположной стороне улицы в соседнем квартале. В машине никого не было видно, однако нельзя было исключить, что водитель сполз вниз на сиденье, чтобы остаться незамеченным. Я подошел к «кадиллаку», сел в него, достал револьвер из кобуры и положил на сиденье рядом. «Кадиллак» медленно двинулся по Сансет-бульвару. Я пытался так рассчитать скорость движения, чтобы в тот момент, когда моя машина будет проезжать мимо «форда», его ничто не закрывало.

Затем я резко нажал на акселератор и вывернул руль. Моя телега совершила короткий быстрый разворот, ее поднесло к запаркованной машине.

С пистолетом в руке я в момент остановки укрылся за правой дверцей «кадиллака». Однако ничего не произошло. «Форд» был пуст. Я выскочил из машины и, прежде чем вернуть оружие в кобуру, бросил взгляд в оба конца улицы и на противоположный тротуар. Ни одной подозрительной фигуры. Какое-то такси скрылось за углом следующего квартала. Оно откатило от конторы Оффи. Мимо меня текло уличное движение, водители бросали удивленные взгляды на нелепо остановленный «кадиллак».

Несомненно, за мной был хвост по дороге сюда. Тот, кто следил, выполнил свою работу чисто. Осмотрев «форд» снаружи и внутри, я не обнаружил ничего, что могло бы навести на след. Скорее всего автомобиль был краденый.

Рядом затормозила патрульная машина. В ней оказались знакомые ребята из полицейского управления в Голливуде, и, прежде чем отъехать, я все им рассказал. Они пообещали – выяснить все о владельце серого «форда».

На этот раз я сделал все, чтобы убедиться в том, что за мной никто не следит. Вернувшись в центр города, я оставил машину на платной стоянке, прошел пешком немного назад и остановил такси. Я попросил водителя покатать меня по округе, прежде чем высадить у Паркер-Билдинг, где при жизни детектив Пол Йетс содержал свою контору.

Я поднялся на четвертый этаж и нашел двери с вывеской: «Сыскное агентство Йетса». За дверью во вращающемся кресле, забросив ноги на стол, восседал сержант Биллингз. Это был грубоватый, но обаятельный холостяк с шестилетним стажем работы в отделе расследования убийств.

Когда я вошел, он поднялся на ноги и сладко потянулся.

– Привет, Шелл. Капитан звонил, сказал, что ты придешь меня навестить.

– И как давно ты здесь веселишься, Билл?

– Да с того дня, когда нашли Йетса. Совсем дошел от безделья.

– Так ничего и не произошло? Может быть, гориллы вваливались под видом клиентов?

– Тише, чем на Фосрет-Лаун. Даже клиенты не появлялись. Этот Йетс, видимо, не любил себя утруждать.

– Даже слишком. Поэтому я и здесь. Всегда испытываю теплые чувства по отношению к убитым детективам. Это все? – Я указал на серый шкаф у стены, в котором хранились документы.

– Все бумаги там. – Он зевнул. – Как долго ты собираешься здесь пробыть?

– По меньшей мере полчаса. Может, дольше, в зависимости от обстоятельств.

– Я пойду быстренько проглочу гамбургер.

– Можешь глотать не торопясь. Думаю, просмотр досье займет некоторое время.

Он вновь потянулся и вышел. Я осмотрелся. Небольшая комната, восемь на двенадцать футов, письменный стол, вращающееся кресло, два деревянных стула для посетителей, на полу сильно потертый палас. Крышка стола во многих местах обожжена сигаретами. Одно окно было открыто, я взглянул вниз на Восьмую авеню и на фигурки, снующие четырьмя этажами ниже. Затем приступил к просмотру досье. Четыре ящика были почти полностью забиты папками. Меж них торчали разделители с буквами алфавита и индексами. Я вытащил наугад одну папку для того, чтобы сравнить записи со стилем доклада, переданного Йетсом миссис Редстоун.

В основном стиль совпадал. Под буквой "Р" я нашел нужное мне досье.

На нем значилось: «Редстоун». Я вытянул его с полки. Там оказались лишь три знакомых листка – второй экземпляр доклада. Какой-либо дополнительной информации о Пупелле я, как и ожидалось, не нашел. Не было там и каких-либо исходных документов. Их отсутствие подтверждало мое предположение, что доклад был полностью сфабрикован. Без надежды на успех я посмотрел, нет ли отдельных досье на Пупелла или Нормана. Таких папок не оказалось. Но здесь я обнаружил нечто странное.

Я крутился около ящиков, бесцельно перебирая папки, как вдруг мне в глаза бросилась странная надпись на том месте, где обычно ставится имя.

Одновременно в коридоре послышались шаги, Биллингз возвращался со своим гамбургером. Я не обернулся, стараясь вытащить папку с необычной надписью.

Шаги приблизились, было слышно, как повернулась ручка двери. Я держал папку, на которой было написано «Клиент» и которая содержала два или три скрепленных меж собой листка.

Открылась дверь, и кто-то вошел.

– Ты получишь несварение желудка, – сказал я машинально, не вдумываясь в смысл своих слов, потому что был занят поиском промелькнувшего в тексте слова «Фэйрвью». Я впал в экстаз, но даже в экстазе до меня дошло, что Биллингз не ответил. Шаги быстро приближались, я попытался выпрямиться и повернуться одновременно. Мне это не удалось.