«Людмила, Вы знаете, должность любого руководителя, в том числе и руководителя межведомственной оперативно-следственной группы, помимо ответственности за решение поставленных перед ним задач, всегда предполагает общение с разными людьми, представляющими свои или чьи-то чужие интересы. Порой это общение доставляет много проблем и неудобств, порой – даёт весьма полезную и важную информацию для продолжения работы. В данном же случае, всё намного проще – Вы никому и ничем не обязаны, поэтому просто поговорите с ним, стараясь извлечь из этого максимум пользы для дела, при этом ничего не обещая, вот и всё. Этот человек, в свою очередь, предупреждён, что не может быть и речи о разглашении тайны следствия в любой форме, или о каком-либо явном или неявном лоббировании, чьих либо интересов по делу…» – мягко произнёс генерал, предложив – «Вы, кстати, можете поговорить прямо здесь – в моём рабочем кабинете. По крайней мере, здесь вас никто не побеспокоит».

«А Вы?» – ещё раз нерешительно с опаской переспросила Людмила.

«А я… Я уже слишком стар для всего этого. Да и разговор будет намного проще, если вам обоим не будут мешать звёзды на моих погонах…» – улыбнулся генерал, выходя из кабинета.

Спустя несколько секунд раздался тихий стук и в дверь вошёл среднего роста в меру упитанный молодой человек лет тридцати пяти в деловом костюме и галстуке.

«Добрый день, Людмила Валерьевна!» – приветственно произнёс молодой человек, осторожно располагаясь за столом напротив руководителя оперативно-следственной группы.

Людмила слегка кивнула головой, всё ещё размышляя о том, как же её угораздило так вляпаться…

«Пожалуй, мне стоит сразу представиться…» – деловито произнёс черноволосый молодой человек, после чего, аккуратно поправив очки, произнёс – «Андрей Николаевич Несветаев, руководитель министерства сельского хозяйства одного из аграрных регионов нашей необъятной страны…».

Велисарова, припоминая, что она уже где-то слышала это имя, в очередной раз слегка кивнула головой, в ожидании продолжения этого странного диалога.

«Даже не знаю, как правильно выразиться…» – в явно непривычной для себя манере произнёс региональный чиновник, продолжив – «Впрочем, Вам, наверное, уже хорошо известно, что моё имя значится во втором списке экзорцистов – во второй сотне».

«Список из тысячи потенциально коррумпированных российских чиновников?» – понимающе кивнула Людмила, наконец, вспомнив, где именно она уже видела его фамилию.

«В общем, да…» – слегка смутившись от подобного наименования списка, подтвердил молодой человек, быстро продолжив – «В этот злосчастный список попало довольно много небольших региональных чиновников, подобных мне. Чиновников, у которых не имеется ни миллиардов, ни сотен миллионов долларов за душой, как у многих других, в особенности, людей из первого списка…».

«Андрей Николаевич, я Вас понимаю, но оперативно-следственная группа не имеет никакого отношения к данным спискам экзорцистов и мы, со своей стороны, не можем ничего для Вас сделать в плане оценки их корректности и внесения каких-либо корректировок…».

«Андрей, просто Андрей…» – попросил Несветаев, боязливо продолжив – «Людмила Валерьевна, Вы меня неправильно поняли – я не собираюсь доказывать, свою невиновность, рассказывая о несправедливости судьбы. Разумеется, я никогда не скажу ничего подобного официально, но скорее, напротив – у экзорцистов были все основания для моего занесения в этот злосчастный список. И я, как и многие другие мои коллеги по несчастью, попавшие в этот список, вовсе не горжусь тем, что я сделал в своё время, на государственном посту…».

«В этом случае, Андрей, о чём Вы хотели со мной поговорить?» – опешив от неожиданной постановки вопроса, поинтересовалась Велисарова.

«Мне, а в моём лице и многим другим, важно узнать, есть ли перспективы скорого раскрытия этого дела?» – произнёс Несветаев, поспешно добавив – «Разумеется, я ни в коей мере не прошу Вас раскрыть тайны следствия… Вполне вероятно, я вообще не совсем удачно выразился – всем нам хотелось бы знать только, есть ли шанс, что всё это прекратится в ближайшее время, скажем в течении полугода, что деятельность экзорцистов будет остановлена в указанный срок?».

Людмила, внимательно обдумав озвученный вопрос и, сочтя, что её собственное мнение по столь общей теме не является раскрытием сколь-нибудь существенной информации по делу, медленно произнесла – «Я полагаю, что в ближайшие полгода вряд ли что-то сильно изменится в лучшую сторону в силу целого ряда объективных причин…».

«Собственно говоря, мы все так и полагали…» – с долей сожаления в голосе, произнёс Несветаев, мрачно пояснив – «В конце концов, оно и понятно – в течение последних полутора лет ситуация только ухудшалась и никакие предпринимаемые властями усилия не дали эффективного результата, поэтому не стоило и надеяться на скорые перемены к лучшему…».

Велисарова задумчиво посмотрела в окно, не зная, что добавить к сказанному, подумав – «А ведь и, вправду, за эти полтора года много ли нам удалось сделать для прекращения деятельности данной преступной группировки? Отнюдь. И это всё наша и только наша вина…».

«Людмила Валерьевна, скажите, что мне делать? Что делать другим, таким как я?» – срывающимся голосом с мольбой в глазах переспросил Несветаев.

«В каком плане что делать?» – с удивлением посмотрев на чиновника, переспросила руководитель оперативно-следственной группы.

«С тех пор как год тому назад я попал в этот злосчастный список экзорцистов – я не могу спокойно спать и работать. Да что там говорить – я не могу нормально жить! Везде мне мерещатся странные люди, пугающие шорохи и звуки – я постоянно меняю места жительства, опасаясь слежки, никуда, даже на работу к себе в министерство, не хожу без вооружённой охраны и предпочитаю более не появляться в людных местах и на светских приёмах, где моя безопасность не может быть гарантированно обеспечена. Я, в страхе от собственной тени, живу в городе, где я когда-то родился и вырос. В родном городе, где меня хорошо знают и уважают люди… Смешно, не правда ли?! Весь этот год я существую, сидя на различных антидепрессантах и каждое воскресенье отмечая свой праздник – юбилей того что мне удалось прожить ещё одну очередную неделю. Вздрагивая и крестясь, каждый раз, узнавая из сводок криминальных новостей об очередном чиновнике, выбывшем из списка с пространной формулировкой «за отсутствием дальнейшей возможности взыскания средств». Вот оно, каково быть в этом проклятом списке!» – эмоционально произнёс Несветаев, продолжив – «Одно время я тешил себя мыслью, о том, что по списку им ещё далеко до меня – тогда я ещё был только в третьей сотне. Впрочем, довольно скоро мне стало ясно, что всё это пустые надежды и далёкий номер в списке вовсе не гарантирует безопасности, понимая, как беспорядочно и хаотично работают экзорцисты по обоим своим спискам в последнее время. В тот момент жизнь для меня полностью изменилась. За этот год я пообщался со многими другими коллегами по несчастью, имена которых попали в злополучный список, пытаясь понять, что мне самому делать дальше. В основном все они разделились на три лагеря исходя из своих собственных убеждений, связей и финансовых возможностей – первые полагают, что у них вполне достаточно денег и политических связей, чтобы гарантированно защитить себя и своих близких от кого бы то и чего бы то ни было, оставаясь здесь в России. Вторые при малейшей опасности уезжают за рубеж – в Англию, Израиль, США, страны арабского мира и другие страны, искренне веря, что возможности экзорцистов не безграничны, и они с семьёй смогут затеряться где-нибудь в далёком Марокко, проживая под другим именем. Третьи же, в том числе и я, не располагая ни связями и капиталами, чтобы гарантировать себе абсолютную безопасность здесь на родине, ни возможностями и средствами для того, чтобы благополучно переждать смутное время за рубежом, понимают, что всё это никогда не закончится, и нас будут преследовать до конца наших дней…».