Мансур в это время оказался в сложном положении. Он объявил о скором походе на Кизляр, но горцы не были готовы к выступлению. Аксаевцы, качкалыковцы и чеченцы пригласили имама к себе для совета. На совете они заявили, что согласны совместно выступить против России, но не на Кизляр, а на многочисленные поселения между Шелкозаводской и Щедринской казачьими станицами. Они не надеялись на удачу под Кизляром и считали, что для начала лучше будет захватить слабо защищенные станицы, угнать табуны лошадей и захватить в плен людей.

Такое предложение в корне меняло планы Мансура, и он попросил время на размышление. Через несколько дней совет собрался снова, и на нем Мансур выступил с новым планом войны. Этот план не исключал нападения на главные крепости Кавказской линии. Имам по-прежнему был убежден, что только такие крупные операции могли решить исход войны. Однако к большим сражениям с регулярными войсками на открытой местности горцы по-прежнему были не готовы. Поэтому новый этап войны должен был представлять собой множество нападений на небольшие укрепления и поселения по всей Кавказской оборонительной линии. По замыслу имама, ни одна дорога с этих пор не должна была оставаться безопасной для русских.

Уже на следующее утро отряд в количестве 400 человек напал на Калиновскую станицу, но особого успеха не имел. Предупрежденные казаки успели подготовиться. Но в это же время другой отряд в составе 200 конных напал на солдатские поселения неподалеку от Владикавказа, угнал 800 голов крупного рогатого скота и увел в плен более 50 человек.

Новый план стал, пожалуй, самым крупным военным успехом чеченского имама во всей его воинской карьере. Мансур сумел преодолеть разобщенность горских народов, которая до сих пор не давала им возможности противостоять объединенным силам крупных держав. Теперь небольшие отряды горцев беспрерывно атаковали небольшие укрепления и станицы в самых разных местах с такой интенсивностью и постоянством, что земля, как говорится, горела под ногами у поселенцев и солдат. Беспрерывные набеги превратились в постоянную головную боль для российской администрации, которая не могла обеспечить спокойствие на огромной территории от Кубани до Астрахани. Русская армия также была совершенно не готова к столь интенсивной партизанской войне. К тому же командование утратило важнейший свой козырь — тайные доклады добровольных и платных агентов-информаторов. Эти доклады прежде давали возможность почти всегда упреждать атаки горцев. Теперь же в силу многочисленности и разнонаправленное™ этих атак оперативная информация потеряла всякий смысл.

Российская военная администрация напоминала медведя, которого со всех сторон кусали пчелы. Как он ни кружился, как ни отмахивался, пчелы продолжали жалить. Войска и переселенцы вынуждены были жить, не выпуская из рук оружия. Ни один торговый караван, ни один транспорт с товарами и вооружением, ни одна делегация не могли отправиться в путь без крупного воинского конвоя. По сути дела войска, казаки и переселенцы оказались заперты в стенах своих поселений. План Мансура имел целью изгнать их обратно в Россию и помешать им захватывать земли чеченцев и других кавказских народов.

Следует признать, что шейх Мансур в это время, по сути, единовластно контролировал обстановку на Северном Кавказе. Так обстояли дела на Кавказской линии, когда генерал-поручик Потемкин 30 сентября 1785 года прибыл из Петербурга в крепость Георгиевскую. Опытный военачальник сразу оценил опасность сложившейся ситуации. «Обстоятельства здешние в крайнем замешательстве, — доносил он в тот же день светлейшему князю Потемкину. — Лжепророк паки собирается напасть на Кизляр и иные наши селения. Все кумыки, чеченцы и прочие горцы, даже часть дагестанцев, стекаются к нему. Закубанцы непрестанно делают уже не только шалости, но и сильные собрания, и постоянные нападения на Линию». Сообщая о том, «с какой злостью все народы, по пространству Линии живущие, устремлялись на возмущение и бунт», генерал Потемкин отмечал, что «лжепророк не токмо не был отучен от дерзостей, но никогда с самого начала так силен не был, как я нашел его ныне».

Накануне прибытия генерала Потемкина на Кавказской линии произошли очередные крупные столкновения. К станице Наурской подошел отряд горцев числом до тысячи человек, который намеревался переправиться через Терек. В то время другая часть восставших атаковала крепость Моздок. Кабардинцы также постоянно вторгались в пределы русских границ, угоняли скот и уводили в плен людей. Осенью 1785 года восставшие кабардинцы пробрались через линию на реку Куру, разграбили деревню Черкесскую и всех жителей увели с собой. Примеру восставших чеченцев и кабардинцев следовали закубанские народы.

Генерал Потемкин начал действовать. Помимо мер военного устрашения, он продолжал рассылать письма и прокламации, пытаясь переманить на свою сторону то крестьян, то владетелей. Однако эти попытки серьезного действия не имели. «Многие донесения уверяют меня, — писал костековскому владетелю Хамзе Алишеву кизлярский комендант Вешняков, — что горцы собираются выступить в российские пределы, и путь их лежит непременно через кумыкские селения. Соблюдая верность российской стороне, вам следует воспретить проезд горцам через свои селения, а паром через реку Койсу разобрать, чтобы не могли им воспользоваться».

Грузин по имени Петр, находившийся в плену в Аксаевской деревне, а оттуда проданный в другое горское селение, где проживали мичкизцы (чеченцы, жившие по реке Мичик), в письме к кизлярскому коменданту просил выкупить его и сообщал, «что жители тех деревень хотят непременно идти на Кизляр. Богом клянусь, — утверждал пленник, — что у них двадцать тысяч конницы и пятнадцать тысяч пехоты, и намерение их выступить через две недели на Кизляр крепкое».

Хотя сообщаемые грузином Петром сведения о численности войск Мансура не слишком заслуживают доверия, несомненно, что под знамя имама к осени собралось большое число бойцов. Летучие нападения горцев в последнее время часто были успешными. Русские войска, состоявшие преимущественно из пехоты, не могли успешно противодействовать отрядам конников, совершавших быстрые и неожиданные перемещения. Рассредоточенные по всей границе небольшими отрядами, они не могли своевременно сосредоточиться для нанесения сильного удара. Кавалерийские полки на Кавказской линии находились в особенно плохом состоянии. Они не были укомплектованы людьми; большой недостаток ощущался и в лошадях.

Поздней осенью 1785 года вся русская граница от Черного до Каспийского морей полыхала, подвергаясь постоянным нападениям местных народов. Генерал Потемкин вынужден был произвести реорганизацию обороны линии. Из всех наличных войск он составил три больших отряда. Один должен был сдерживать кумыков, дагестанцев и чеченцев, другой — кабардинцев, третий — закубанцев. В соответствии с этим решением для борьбы с шейхом Мансуром на Терек были посланы войска под командованием генерал-майора Шемякина. Для отражения набегов из Большой и Малой Кабарды туда направлялись войска под командованием самого генерала Потемкина. Третий отряд во главе с бригадиром Апраксиным, расположившийся у Невинного Мыса, должен был контролировать пространство от Прочного Окопа до крепости Константиногорская.

Не используя до времени военные средства для предотвращения нападений горцев, Потемкин снова разослал прокламации к народам, которые находились на стороне Мансура. Из некоторых мест он получил ответы. В письме от 12 октября 1785 года на татарском (кумыкском) языке жители и старшины селений Большие Атаги, Чечен-Аул и Алды сообщали, что проживающий у них имам не имеет враждебных намерений по отношению к русским. Шейх Мансур только прославляет мусульманскую религию, требует строго соблюдать закон, а воров казнит без пощады. В то же время старшины откровенно признавались, что без позволения имама не могут и не смеют вступать в переговоры с властями.

«Мы находимся в точном послушании имама Мансура, — писали чеченские старшины, — что он прикажет, то и делаем. Он есть удостоенный и избранный от Бога человек, добрый и справедливый и не велит обижать христиан и других беззаконников, а призывает наблюдать закон мусульманский. Стороне вашей убытку он не желает. Потому ныне, что он прикажет, то и исполнять будем».