Есть среди многочисленных рисунков Пушкина и карандашный набросок ветряной мельницы. Местоположение ее неизвестно, датируется рисунок предположительно. На рисунке изображены: небольшой холм, мельница с крыльями, деревце, куст…
Современный исследователь изобразительного творчества поэта Т. Г. Цявловская в своей книге «Рисунки Пушкина» писала: «С натуры Пушкин не рисовал никогда. Только по памяти, спустя годы…» Кто знает, быть может, этот набросок действительно воспоминание о былом, о Псковщине, Михайловском?
Место, где во времена оны стояла михайловская мельница, сохранила лишь народная память. Жители окрестных деревень, в особенности рыбари, до сих пор называют Старой Мельницей место на левом берегу Сороги. Это небольшое возвышение неподалеку от озера Маленец, у нижней дороги из Михайловского в Савкино. Здесь, на берегу, некогда проходила граница имения Ганнибалов и начинались земли другого владельца.
Изучая землемерный план Михайловского, составленный еще при жизни Осипа Абрамовича, я заметил, что на месте, которое в народе именуется Старая Мельница, показано небольшое сооружение, квадратное в плане. Место это для мельницы весьма пригожее, находится на юру — со всех сторон обдувается ветрами, расположено в стороне от усадьбы. Свою догадку я решил проверить раскопкой. В раскопке приняли участие студенты-строители Московского университета, приехавшие в заповедник для восстановления памятников. Нам удалось обнаружить камни фундамента, следы пожарища, фрагмент каменного жернова. Так определилось место восстановления.
Разработку проекта безвозмездно взяла на себя московский архитектор О. Левина, В основу проекта были положены: рисунок Пушкина, изображающий ветряную мельницу; рисунок мельницы псковского помещика Сиверса, исполненный им в 1826 году, найденная мною фотография мельницы в имении друзей Пушкиных Б. А. и Е. Н. Вревских в Голубове и многочисленные фотографии старинных псковских мельниц вообще.
Как известно, псковские деревянные мельницы отличаются по форме и конструкции от южнорусских и северных мельниц. У них особая кровля — «чепец», особый «ухват», они обязательно четырехкрылые, с очень простым поворотным устройством; крылья их вращались с шумом и треском.
14 августа 1973 года мы заложили первые камни фундамента здания, а три месяца спустя, в декабре, восстановили. Работали студенты-строители, рабочие заповедника и Псковской реставрационной мастерской. Нам помогали друзья — экскурсанты и туристы.
Пушкинская мельница встала на свое место, как встали многие другие детали материального мира пушкинской эпохи в Михайловском, Тригорском, Петровском.
Мельница восстановлена не только потому, что это кусочек конкретного реального мира Пушкина и пушкинской России. Ведь русские мельницы — это «дорогие памятники жилья наших дедов и прадедов, это деталь нашей русской природы, деталь живописнейшая и красивейшая, хватающая за душу» — так в газете «Комсомольская правда» (21 августа 1970 года) писал В. М. Песков в своем очаровательном очерке «Старая, старая мельница..
Когда-то люди подарили ветряным мельницам язык. Да, мельницы умели говорить. Каждое положение крыльев имело свое значение. Если крылья устанавливались в виде знака «плюс» — это значило, что мельница сегодня работает, если на крыло вешалась красная тряпица — значит, ветряк неисправен и мельник в отсутствии, если крылья стояли в виде буквы «X» — значило, что в доме хозяина радостное событие — именины. Сегодня крылья восстановленной мельницы поставлены в виде буквы «X». У нас вечные именины хозяина Михайловского — Александра Сергеевича Пушкина.
На окраине деревни Бугрово, у самого входа в михайловские рощи, где течет древняя речка Луговка, долгое время лежал большой валун, на котором высечено: «Здесь при Пушкине стояла водяная мельница». Мельница эта возникла в XVII веке. Она была построена монахами Святогорского монастыря и входила в состав монастырских угодий; входила в него и сама деревня, которая тогда называлась Бугры.
В те времена Святогорский монастырь был одним из самых богатых на всей Псковщине, да и не только на ней, а и на всем северо-западе России. Монастырю принадлежали земли на большом пространстве, от Святогорья до Опочки, Острова, Выбора и т. д. В их состав входили и михайловские рощи, и луга вдоль Сороти и Великой. Монастырь торговал лесом, скотом, рыбой, хлебом, устраивал ярмарки и крестные ходы. После великой Северной войны все переменилось, земли отошли в казну и были розданы «птенцам гнезда Петрова». А при Екатерине II, когда почти все земли были у монастыря изъяты в казну, он совсем обеднел…
Мельница на Луговке одряхлела. Она вновь возродилась лишь в конце 2-й половины XVIII века, когда вокруг Михайловской губы расцвели экономические мызы здешних помещиков. Эту мельницу взял в длительную аренду помещик Вындомский — основатель имения Тригорское. Он построил новый дом для мельника, возвел новую плотину, поставил новые жернова…
Мельница эта закончила свои дни в эпоху гражданской войны. Плотину присосала вода, усадьба мельника и сама мельница исчезли с лица земли. Сам мельник сбежал куда-то… О ней вспомнили лишь после Великой Отечественной войны, когда кругом все было разорено фашистами, и здесь была построена новая мельница — времянка, просуществовавшая совсем недолго, так как она оказалась нерентабельной.
Много, бесконечно много раз ходил Пушкин по этой дороге мимо бугровской мельницы. Выходя из михайловского леса, он видел довольно большой пруд — сильно заплывший водорослями. Он назывался Гаечный, от слова «гай» — лес, и гаечка — здешняя разновидность синички. Это название записывает летописец в своем рассказе о чудесах, давших всей этой земле от Михайловского до Синичьей Горы название Святогорья. Это озерцо давало воду для мельницы, что была у дороги, близ которой стояла плотина. Рядом — дом старого мельника Орлова, потомки которого и сегодня живут рядом с этим местом…
Пушкин любил рассматривать этот пейзаж, в котором все ворковало, бормотало, пищало. Здесь водились большие стаи гусей, лебедей, уток, чаек, цапель. Было их целое море. За прудом, начиналось большое болото, где жила тоже разная тварь, пищавшая, свистевшая, шипящая и квакающая. Здесь он слушал удивительные песни воды, стук, скрип и вой огромного мельничного колеса и каменных жерновов. Песни водяной мельницы несравнимы ни с чем. Их любил слушать Лермонтов, он даже нарисовал мельницу. Ее, как парковый орган, по приказу царя построили в российском Версале — Петергофе… Изредка из самой мельницы, когда останавливался водосброс, слышались песни старого мельника. Песни были разные: про радость и горе, день прошедший и день грядущий. Этнографы, записывавшие в тридцатые годы нашего века сказки, песни и легенды здешних мест, записали и мельничные песни.
Мы, работники заповедника, давно приглядывались к Бугрово, поскольку оно связано с жизнью и творчеством Пушкина. Недавно нами произведены раскопки, расчистка места, поиск следов плотины, старых фундаментов, следов некогда бывшей жизни. Ведь это место тесно связано с личной жизнью Пушкина в Михайловском. Оно было одним из исходных моментов в работе его над драмой «Русалка», которую он начал писать в начале 1826 года.
Сюжет пушкинской «Русалки» несколько сближается с сюжетом популярной в те годы фантастической оперы Краснопольского — «Днепровская русалка». Среди иллюстраций Пушкина к своим произведениям есть его карандашный сильно затертый рисунок. Он изображает берег речки, которая течет слева направо. У берега угол водяной мельницы с большим колесом. В центре рисунка молодая девушка со сжатыми на груди руками, в длинном деревенском сарафане, рядом с нею бородатый старик в длинной сельской рубахе, стянутой пояском, с шапкой на голове… Вдали скачущий на коне всадник. Этот рисунок — иллюстрация Пушкина к его «Русалке». Рисунок сделан им на черновике стихотворения «На Испанию родную…», которое он написал в 1835 году. Как подчеркивает Т. Г. Цявловская в своей работе «Рисунки Пушкина», в то время (1835 г.) «он был уже равнодушен к своему графическому произведению».
