— Едва остался жив.

У нее перехватило дыхание: так рвет горло только вампир. Некоторые говорят, что укус вампира невозможно вынести от боли. Другие утверждают, что при этом испытываешь неземное наслаждение.

— Хорошо, брат подоспел вовремя, подкрался сзади и проткнул его колом. И этот Maudit превратился в прах прямо на мне.

Он отпустил футболку и похлопал себя по груди.

— Ты бы видела, сколько было крови.

— Рада, что вы спаслись, — искренне заметила она.

Пальцем он подтолкнул большое черное распятие, висящее на зеркальце, и оно закачалось.

— Спасает Иисус Христос. Вот он меня и спас.

— Рада и это слышать.

Она подняла руку, чтобы закрыть дверцу.

— Слушай, не ходи ты в город, — умоляющим голосом сказал он, но она захлопнула дверцу, шагнула назад и помахала ему рукой. Он снова указал на распятие, и она кивнула, не вполне понимая, что он хочет сказать; но она приняла бы от него любое доброе пожелание и благословение.

Заскрипели пневмотормоза, и машина тронулась. Как только он развернулся и поехал по трассе в обратную сторону, она залезла в вещмешок, вынула кол и взвесила его в руке. Самый острый из всех. В руке Эрико или любого другого из отряда он был бы грозным оружием. В ее же руке…

— Но ты же опытный охотник, — сказала она себе. — У тебя все получится.

А ведь верно, на ее счету пять вампиров из Окланда. Впрочем, она понимала, что в большинстве случаев ей просто повезло. Но надеялась, что и дальше будет везти, поскольку, кроме нее, Хеде не на кого рассчитывать. Если, конечно, уже не поздно.

«Папочка, как я тебя ненавижу! Это все равно, что нарисовать у нее на груди мишень и палить по ней из винтовки…»

«Это ты убил ее».

Нет, нельзя так думать. Вампирша, эта Аврора, обещала до Масленицы сохранить Хеде жизнь, и в запасе еще девять дней. Но пока не пришел срок, у Авроры найдется много чего и помимо убийства. Она может издеваться над ней, пить понемногу ее кровь.

Дженн заставила себя успокоиться, взяла себя в руки. «Забудь про то, что ты сестра Хеды, — думала она. — Ты должна быть охотником, стопроцентным охотником, и душой, и телом».

Она вынула мобильник и увидела, что на экране осталось только одно деление. Надеясь, что все-таки связь есть, она позвонила сначала отцу Хуану, потом Антонио и в обоих случаях сигнала не было. Скорей всего, сейчас они в пути, спешат ей на помощь, ведь отец Хуан обещал.

Но теперь они далеко. Она одна, она понимает, что Хеду используют как живца, что именно этого от нее и хочет Аврора. Но зачем? Ради одного саламанкийца затевать такую сложную интригу? Ведь Аврора могла ее убить. Вот уже несколько часов Дженн упорно думала, почему Аврора оставила ее в живых и ушла. Наверняка у нее есть что-то на уме, и это что-то вряд ли ей понравится, когда она узнает, что именно.

Расправив плечи, Дженн сжала кол, расстегнула «молнию» на кармане и достала бутылочку со святой водой. Если попадется Проклятый, можно отбить горлышко о ствол дерева. Святая вода для вампира — все равно что серная кислота для человека… кстати, кроме Антонио. Не значит ли это, что у него сохранилась душа?

Дождик перестал, но воды байю были мутны и неспокойны. Сквозь низкие тучи и кружево кипарисовых крон пробивались лучи солнца. В воде кружились водовороты, торчали непонятные, серые то ли обломки деревьев, то ли аллигаторы. Или это вампиры в маленьких местных плоскодонках, о которых она где-то читала?

Она сощурилась, вглядываясь в полумрак и вдыхая запах тины и гниения. Перед ней, как армия на марше, встала рощица зеленеющих дубов, окружающих байю, протянувшись слева направо, словно хотела взять ее в кольцо. Преграда, где может таиться ловушка. Она повернула и пошла вдоль нее, надеясь обогнуть. За ней тянулось двухполосное шоссе — «большак», ведущий в Новый Орлеан, по которому водитель грузовика ехать дальше отказался. «Опасно», — сказал он. Прямо посередине раздолбанного асфальта лежал сгоревший, ржавый автомобиль марки «Инфинити», похожий на скелет какого-то животного. Да, видно, давно по этой дороге никто не ездил.

Но солнце здесь светило ярче, поэтому она продолжала шагать к шоссе, с колом наготове, держа вещмешок так, чтобы, если понадобится, быстро сбросить его с плеча. Все остальные в ее отряде умели использовать висящий на плече вещмешок как оружие, но у Дженн для этого был недостаточно силен плечевой пояс.

Она вышла на дорогу и в нерешительности остановилась; на асфальте валялось еще несколько сгоревших, брошенных автомобилей. Солнечные лучи падали на искореженный металл; она насторожилась и собралась с духом на случай, если наткнется на мертвое тело. Дженн до сих пор не привыкла к виду трупов. Но остатки машин были в таком состоянии, что явно прошел не один год с тех пор как их охватило пламя; был ли то несчастный случай, или кто их поджег намеренно, кто его знает; если что и осталось от людей, некогда в них сидевших, то разве что груда костей. Эта мысль мало ее утешила, но она продолжала шагать вперед. За спиной слышался стрекот цикад и лягушачий хор; зловеще каркала какая-то птица. Так что жизнь в Новом Орлеане бьет ключом.

До слуха ее донесся какой-то звук, похожий на стрекот крыльев стрекозы; он становился все громче, и когда она проходила мимо «Инфинити», почувствовала подошвами, что дорога дрожит. Похоже, ее догоняет автомобиль, надо же, он едет по дороге, где давно уже никто не ездил!

Она обернулась, щитком приставила ко лбу ладонь. Ярдах в пятидесяти, скрипя тормозами, какой-то черный фургон объезжал насквозь проржавевшую машину техпомощи. Ветровое стекло темное, как и окошко со стороны водителя. Тонированное стекло. По спине ее пробежал холодок. Неужели патруль, о котором ее предупреждал водитель грузовика? Неужели Проклятые осмелились ехать, когда солнце еще не село? Ни один вампир не стал бы так рисковать.

Фургон дал полный газ, набрал скорость и помчался прямо на нее. Сбросив с плеча вещевой мешок, она бросилась бежать. Фургон приближался. Мотор завывал на полную мощь. Она побежала быстрей. Вой перешел в оглушительный рев.

«Деревья!» — вспомнила она.

В чаще растущей вдоль дороги дубовой рощи преследовать ее будет невозможно. Но, может быть, этого они и хотят? Что, если за толстыми стволами и густыми ветвями затаились вампиры? Что тогда делать?

Охотников учили любую ситуацию оценивать стратегически. Следовательно, прежде всего надо удрать от фургона. Если он ее собьет, она погибнет наверняка. А она во что бы то ни стало должна остаться живой. Значит, надо как можно скорее скрыться в чаще деревьев.

Фургон с ревом догонял ее, но она развернулась на каблуках и рванула к ближайшему дубу. Ладони вспотели и стали скользкими, но она крепко сжимала в одной руке единственный кол, в другой бутылочку со святой водой. Сердце бешено колотилось, но она старалась дышать, как ее учили: два шага — вдох, два — выдох, только так можно сохранить силы достаточно долго. После освещенного солнцем открытого места глаза не сразу привыкли к полумраку рощи, и она поняла, что пора сбавить скорость, иначе лоб расшибет о какой-нибудь ствол. Лоб саднило — расцарапала свисающим с веток испанским мхом, когда мчалась, не разбирая дороги.

Фургон резко остановился. Припав на корточки и прижав кулак ко рту, чтобы не слышно было ее быстрого дыхания, Дженн прислушалась: кто же выйдет из машины? Пот заливал глаза, и она вытерла лоб рукавом. Больно щипало все лицо; Дженн только сейчас поняла, что исцарапала его, продираясь сквозь заросли.

— Какая-то девчонка, — раздался крик; похоже, кричал парень. — Vite!

Вслед за этим она услышала громкий свист.

«Vite» по-французски значит «первый», но это же слово может означать «поспеши», «быстрей». Дженн немного знала французский, буквально несколько слов, ее научила одна студентка из Академии. Ее звали Симон, она провалилась на экзаменах, очень огорчилась, зато осталась жива. Можно считать, повезло. Большинство покидало Академию в похоронных мешках.