«Ну вот, теперь ты и сам все понимаешь, — подумала Дженн. — Теперь ты мне веришь».

— Мне очень жаль, папа.

Она потянулась к нему, но он не видел ее. Он с шумом втянул в себя воздух и сделал долгий, прерывистый выдох.

Потом встал, снова сел, на этот раз ближе к ней. Лицо его посерело, морщины обозначились резче, словно за последние три минуты он вдруг ужасно постарел, а может быть, просто повзрослел.

— Так вот, сегодня вечером у меня с ними назначена встреча.

— С кем «с ними»?

Он слегка нахмурился, словно давая ей понять, что об этом лучше не говорить вслух.

— С людьми, которых он прикрывал, — прошептал он. — Замешанными… во все это. Ну, которые считают, что… м-м-м… которые не согласны… — Он встретился с ней глазами. — Словом, ты понимаешь, о чем я.

Слова его глубоко потрясли ее. Отец решил принять участие в борьбе, ее отец, ну, наконец-то! Он собирается продолжить эстафету своего отца, папы Че. Ну, разве это не здорово?

Но с другой стороны, ей за него страшно. Он не такой сильный человек, как она.

— Папа, не делай этого, за ними наверняка следят. Проклятые…

— Ш-ш-ш. Я не хочу, чтобы твоя мать узнала. Но если я не вернусь…

— Папа, ты что, совсем спятил? — тихим голосом спросила Дженн. — Ты ни в коем случае не должен этого делать. Нет! Нет, я не отпущу тебя.

— Я обещал жене Тома… Вдове…

Отец встал и принялся ходить по комнате.

— Я был неправ, с самого начала неправ. Я думал, если мы станем помогать, если уступим им, они нас не тронут. Но…

Он остановился, подошел к окну, поплотней задвинул штору.

— Через полтора часа станет темно. Ехать всего пятнадцать минут. У меня остается целый час, чтобы поговорить с ними.

— Тогда я еду с тобой.

Лицо его облегченно просветлело, и Дженн поняла, что именно этого он от нее и ждал, просто не решался попросить. Отец и дочь, объединенные единой целью. Теперь она должна быть впереди, действовать как настоящий охотник, защищать его. На этот раз у нее не будет напарника. Некому будет ее прикрывать.

— Спасибо, — сказал он, обнимая ее. — Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

— Да, папа.

Она облизала губу, которую прокусила, дав волю чувствам. Она так гордится им. И страх за него еще сильнее. И понимание, и гордость, что она способна защитить его от опасности. Она это знает, да, знает. Годы взаимного раздражения в одну секунду словно ветром сдуло.

— Да, папа, ты можешь на меня рассчитывать, — твердо сказала она.

Саламанка, Испания

Саламанкийские охотники: Антонио, Холгар, Скай, Эрико и Джеми

Холгару снился кошмар. Он понимал, что это сон, но никак не мог избавиться от него. Ему никогда это не удавалось.

Они бегали, играли, охотились за кроликами. Холгару было двенадцать лет, он имел человеческий облик, на нем были шорты и больше ничего. Босые ноги ступали на острые камни и не чувствовали боли. И рядом с ним в облике волка вприпрыжку бежал отец.

Вдруг в чаще деревьев что-то вспыхнуло оранжевым светом. Там был охотник. Какой-то человек со светлыми волосами целил из винтовки в оленя. Осторожный Холгар свернул в сторону, но отец не последовал за ним и не снизил скорости бега. Наоборот, он побежал еще быстрее, он стремительно мчался прямо на этого человека.

Холгар закричал. Охотник повернулся, отец бросился на него и разорвал ему горло. Когда подбежал Холгар, было поздно. Человек был мертв, и отец, поскуливая от удовольствия, лизал кровь, волнами бьющую у него из горла.

— Nej![20] — закричал Холгар.

С криком Холгар проснулся, встряхнулся и посмотрел на дверь. Там стоял Джеми, руки сложены на груди, как всегда, хмурится. Рядом с ним Скай, держала его за руку, словно в любой момент была готова утащить его назад.

— Опять собачьи сны снятся? — насмешливо спросил Джеми.

— Перестань, — пробормотала Скай.

Холгар пожал плечами и свесил ноги с кровати. Его мешковатые тренировочные штаны сковывали движения — то ли дело бегать одетым лишь в собственную шкуру. На груди и плечах сверкали капельки пота. Он обхватил руками голову, пытаясь прийти в себя. Холгар, как и большинство волков, терпеть не мог просыпаться утром. Он выглянул в узенькое оконце и не увидел за ним ничего, кроме чернильно-черной ночи. Наверное, еще очень рано.

— Вы что, не слышали поговорки: «Не буди спящую собаку»? — проворчал он.

— Очень мне надо… только нас вызывает Учитель, — ответил Джеми.

— Что-нибудь случилось? — Сон сразу как рукой сняло.

Отец Хуан никогда не поднимал их так рано. Охотники должны хорошо себя чувствовать и быть активными в ночное время, поэтому занятия в Академии начинались, как правило, не раньше десяти утра. Такого распорядка старались придерживаться и на протяжении всей учебы, и после окончания академии.

— Сами не знаем, — ответила Скай.

Холгар достал из сундука рубаху и, скроив гримасу, надел. Она была велика, на пару размеров больше, чем надо, он стирал ее не менее десятка раз, но все равно терпеть не мог прикосновения к коже этой ткани. Там, откуда он родом, молодые волки до пятилетнего возраста бегают практически без одежды. Потом они знакомятся с остальным миром, и их заставляют надевать одежду, когда они среди нормальных людей. Большинство до конца дней своих хотели бы оставаться в своем натуральном виде.

— Пошли, — сказал Холгар.

— Встречаемся у него в кабинете, — сказала Скай.

— Интересно, какие сны снятся оборотням? — спросил Джеми, все еще загораживая дверной проем.

Трудно сказать, действительно ли этому ирландцу интересно или он снова пытается его куснуть.

— Люди в овечьих шкурах, нет?

Скай хихикнула, но Джеми и не думал смеяться.

— Ладно, пошли узнаем, что ему надо, — сказал Холгар, протиснулся между ними и двинулся по коридору.

Они прошли мимо комнат священников и инструкторов, включая и комнату отца Хуана. Холгар глубоко потянул носом воздух, и ему стало ясно, что отца Хуана не было в комнате уже несколько часов: дух в ней был застоялый. Он едва слышно заскулил горлом: недобрый знак.

После окончания Академии отряд из студенческого общежития перебазировался сюда, освободив место для новых подающих надежды студентов. Холгар и Антонио были единственные двое, которым не пришлось менять комнат, поскольку они и прежде жили отдельно от остальных.

Холгар против этого не возражал, он считал, что так будет лучше и для его собственной безопасности, и для безопасности студентов. Когда он прибыл в Академию, о том, что он оборотень, знал только отец Хуан. После злосчастного воя на луну слух о том, что в Академии есть оборотень, распространился быстро, и очень скоро большинство студентов знали, что это Холгар. Возможность указать на одного монстра в своей среде удерживала их от поисков других. Впрочем, Холгар подозревал, что всегда вежливый и учтивый Антонио тоже неспроста обладает правом жить не со студентами, а в одном здании со священниками и преподавателями. И однажды вечером, выполняя тренировочное задание, он оказался от Антонио с наветренной стороны и сразу почуял явный запах смерти. Тогда он и понял, почему Антонио тоже живет отдельно ото всех.

Холгар вампиров, мягко говоря, недолюбливал, но скоро он обнаружил, что и Антонио тоже. Холгар не выдал тайны Антонио. Ясное дело, руководство Академии, зная, кто он такой, не желает его смерти. Холгар, как никто другой, понимал, что такое — иметь в себе темную сторону, которая не подчиняется твоей воле, и был признателен за то, что в качестве спарринг-партнера ему дали Антонио. Даже в человеческом облике оборотни гораздо сильней физически, чем обыкновенные люди. В благодарность за его сдержанность вампир помогал ему оттачивать бойцовские навыки. Остальные студенты вели себя с Холгаром осторожно, но кто таков Антонио, никто не догадывался до самого выпускного экзамена.