Пятеро путешественников сгрудились. Каждому хотелось подержать находку на ладони, ощутить ее тяжесть.

Вечером у костра стали решать, кому из пятерых завтра отправляться в обратный путь. Хозяин компании Лебедев-Ласточкин наказал: как только отыщется золото, немедленно отсылать посланника в факторию с найденными образцами, отчетом, описанием всего маршрута и местности, где произошла ценная находка.

Было известно, что принесшему «знаменательную весть» последует награда. Лебедев-Ласточкин не любил швырять деньги на ветер, как иные купцы, однако не скупился, когда люди прекрасно справлялись с его поручением и доставляли добрые сообщения.

Кому быть обласканным хозяином вестником?..

Вот тут-то и начался спор, переросший в драку. Один из путешественников от удара в висок скончался. Виновника скрутили и повязали.

По жребию, трое выбрали гонца в факторию. В отчете хозяину была сделана приписка о печальном происшествии. Убийцу держали связанным еще сутки после того, как были отправлены самородок и бумаги для Лебедева-Ласточкина.

Что теперь мог сделать убийца? Ввязаться в новую драку? Пуститься в погоню за гонцом? Сбежать в дикие, неизведанные леса? Бессмыслица… Мордобой ни к чему не приведет. Догнать гонца уже невозможно. А в лесу за каждым деревом таится опасность: либо индейцы, либо разъяренные медведи, либо еще какие-то неведомые опасные твари…

Наверное, так поначалу думал и убийца, когда его освободили от веревочных пут. Произнес он несколько крепких словечек в адрес товарищей и покорно отправился с ними вверх по ручью на поиски желтого металла.

Но сияющий змей-искуситель уже подобрался к нему и по ночам пристально смотрел на спящего человека и отравлял разум его своим ядовитым дыханием — так впоследствии рассказывали индейцы о приключениях русского отшельника.

Незаметно для себя и своих товарищей он стал пленником желтого змея. Теперь, и во время трудных переходов, и на отдыхе, его постоянно терзала мысль: что будет дальше?.. Убийство соотечественника, впереди — долгие годы каторги. Даже если экспедиция пройдет успешно, сурового наказания не избежать.

Так стоит ли возвращаться к своим?..

Жизнь в диком, неизвестном краю тоже не сулит ничего хорошего. И пленник желтого змея-искусителя сделал выбор: изрядно он испытал житье в миру да в нищете, так лучше остаться в богатом одиночестве…

С первыми осенними холодами люди Лебедева-Ласточкина завершили путешествие и поиски золота. В день, когда собрались в обратную дорогу, и нашептал проклятый искуситель одному из них: «Пора… Соверши задуманное…»

Своих товарищей пленник желтого змея зарезал, когда они спали. Тела их не стал закапывать — все равно медведи разроют и съедят. Забрал душегуб самородки, оружие, теплую одежду убитых.

В какую сторону идти, не задумывался: сверкающее чудовище само подталкивало своего пленника…

Вожди и шаманы предостерегали соплеменников: неприкаянного бледнолицего, убившего своих товарищей, не трогать, не смотреть ему в глаза, не прикасаться, не давать ему приближаться к своим жилищам, поскольку с помощью взгляда, прикосновения, слова или дыхания он может сделать рабом сияющего змея других людей. Индейцам даже запрещалось убивать бледнолицего: через невидимый след полета пули, стрелы, копья в обратном направлении может передаться вечная рабская зависимость.

Если человек стал почитать золото выше могущественных духов земли, воды, неба, огня, то излечить его уже невозможно, — считали шаманы. Они совершали обряды, посвященные медведям и волкам, чтобы звери как можно быстрей растерзали опасного бледнолицего.

Но шло время, а пленник сияющего змея продолжал свой путь по лесам, долинам рек и ручьев и совершал непонятную для индейцев работу. Туземцы постоянно следили за ним, нарушая запрет, но все же не приближались.

Казалось, бледнолицый ничего не замечает вокруг себя. Дни его были похожи один на другой: охота, сбор ягод, трав, кореньев и постоянный поиск золотых самородков. Совершал он все это без видимых усилий. Зверь и рыба словно сами шли ему в руки. И самородки будто окликали: не пропусти удачу, нагнись, подними…

Когда золота набиралось столько, что тяжело становилось продолжать путь, бледнолицый отыскивал пещеру и в ее глубинах закапывал свое богатство. На камнях над входом в пещеру пленник сияющего змея выбивал какие-то непонятные индейцам знаки.

Шаманы пытались прочитать их, но соплеменникам не раскрывали истину. Лишь объявляли: пещера проклята, поскольку бледнолицый, раб сияющего змея, поставил особую метку. Отныне в ней — губительный для человека дух золота. И даже медведи-гризли, побывавшие в этих пещерах, шалеют от проклятого духа и сходят с ума.

Но для кого прятались драгоценные самородки? «У сияющего искусителя немало коварных планов, и даже нам не разгадать их», — объясняли шаманы.

Индейцы интересовались у своих мудрецов, долго ли будет ходить по их земле и делать проклятыми пещеры опасный бледнолицый, — но и мудрейшие не знали ответа. Змей-искуситель не позволяет своим рабам долго жить под солнцем: скоро он уведет и этого бледнолицего в глубины земли, где зарождается золото…

В конце XIX — в начале XX века, когда тысячи людей разных национальностей ринулись на Аляску добывать золото, индейцы рассказывали им о пленнике сияющего змея. Бледнолицых пришельцев предупреждали, что этот пленник может появляться из глубин земли под видом обычного старателя, прельщать слушателей рассказами о пещерах с золотом.

Старатели в предания особо не верили. Но многие из них все же просили туземцев показать, где находятся пещеры, отмеченные легендарным злодеем.

Удавалось ли старателям добираться до них? На это бывалые охотники за драгоценным металлом отвечали уклончиво: «Золото любит молчание… Кто оказывался в тех пещерах и богател, — не признаются. А от исчезнувших там уже ничего не узнать…»

Даже после Первой мировой войны среди старателей Аляски еще ходила поговорка: «Голод и стужу перетерплю, от волков и гризли отобьюсь, лишь бы не отуманил разум и не попался на пути проклятый пленник сияющего змея…»

В начале 50-х годов XIX века историк, исследователь освоения Сибири и Тихого океана Алексей Соколов писал: «В ряду талантливых молодых моряков, начала царствования Императора Александра I, особенно замечательны Хвостов и Давыдов.

Их дальние странствия и чудные подвиги, их тесная дружба и преждевременная, таинственная смерть, были предметом всеобщего внимания, даже воспеты современными им поэтами, между другими Державиным».

Николай Александрович Хвостов и Гавриил Иванович Давыдов познакомились уже после окончания Морского корпуса. Разница в возрасте не свела их в родном учебном заведении. Хвостов закончил его в 1792 году, когда ему исполнилось шестнадцать, Давыдов — в 1798-м — в четырнадцать.

Судьба свела их в 1802 году. Николай уже участвовал в морских сражениях, Гавриил приобрел опыт дальних плаваний.

Их представили друг другу на одной из вечеринок бывших воспитанников Морского корпуса.