Вениаминов опасался, что во время службы некоторые туземцы возмутятся, когда увидят, как их крещеные соплеменники причащаются вместе с русскими. Но обошлось без проблем.

Он отмечал, что колоши охотно слушают его рассказы о христианской религии. Но при этом Вениаминов сообщал и о трудностях в период отхода от язычества народов Северной Америки: «…при совершенном и всеобщем убеждении Колош в необходимости просвещения Религиею Христианскою, они не скоро согласятся принять ее… поскольку думают, что с принятием Христианства они сделаются под таким же влиянием и властию Русских, как и Алеуты, которых они считают не иначе как калгами (рабами) или невольными служителями Русских…».

Вениаминов понимал, что для просвещения местных жителей необходимы книги на их языке: «…прежде надобно образовать или найти учителя, знающего Колошский язык, после того составить грамоту их языка, перевести на их язык что-нибудь из священных Книг и потом вызывать желающих учиться».

Впоследствии Вениаминов сам составил первую грамматику алеутского языка и перевел на него Священное Писание. В этом ему помогали первый священник Аткинского отдела Яков Нецветов и тоен (тоэн — вождь) острова Тигалда Паньков.

Вениаминов отмечал, что алеуты быстро освоили с помощью русских новые для них профессии: кузнеца, столяра, строителя, сапожника, слесаря, плотника и даже иконописца. Нескольких туземцев он лично учил ремонтировать часовые механизмы. А на Уналашке под его руководством островитяне возвели первую церковь.

Конечно, всего этого невозможно было бы добиться, не будь у туземцев интереса к русской культуре и к православной вере. В своих проповедях Вениаминов не раз упоминал: «Только тот, кто избыточествует верою и любовью, может иметь уста и премудрость, ей же не возмогут противиться сердца слушающих».

В 1840 году он стал первым епископом Камчатским, Курильским и Алеутским с именем Иннокентий, а в 1868-м — митрополитом Московским. Но и при своем высоком положении продолжал содействовать просвещению и распространению христианства среди жителей Северной Америки.

Известный путешественник, географ и климатолог Александр Иванович Воейков писал: «Заслуга о. Вениаминова состояла в том, что до 1829 года… русские не имели даже понятия об алеутском языке. С появлением же о. Вениаминова в Америке в качестве миссионера русская литература получила алеутский букварь с полным переводом важнейших молитв.

…о. Вениаминов стоял неизмеримо выше всех прочих миссионеров, подвизавшихся в Сибири, распространяя семена веры и цивилизации именно знанием природного, туземного языка просвещаемых дикарей, глубоким ознакомлением с их бытом, обычаями, нравами и преданиями, одним словом, той беспредельной любовью и ревностью к своему назначению и призванию, которые составляют душу миссионерства».

Действительный статский советник С. А. Костливцев был направлен в 1861 году в качестве ревизора в Русскую Америку. О трудностях православных миссионеров в Новом Свете он писал: «Миссионеры вынуждены бывают делать большие переходы пешком по горам, тундрам и лесам… терпят часто голод и холод, долгое время проводят под дождем, без всякого приюта и прикрываются лишь полотняными палатками. Устранить все эти неудобства, по безлюдности страны и суровости климата невозможно».

И в самом деле, почти все первые православные проповедники в Новом Свете, как и многие другие русские, — матросы, казаки, офицеры, промышленники, — терпели голод и нужду, страдали от болезней и погибали вдали от родины. Они становились этнографами, натуралистами, бытописателями, учителями, строителями в тех американских землях, где проповедовали. Уважение среди коренного населения они снискали и за то, что нередко защищали туземцев от чрезмерной эксплуатации чиновников и промышленников.

Историк и литератор Самуил Варшавский много лет посвятил исследованию географических названий северо-западной Америки. В книге «Увековеченная слава России» (Топонимические следы Русской Америки на карте Аляски) он писал, что «наряду с именами наших прославленных путешественников, ученых, государственных деятелей на карту Аляски нанесены имена двух служителей церкви в Русской Америке — иеромонаха Германа и священника И. Вениаминова (память о последнем отмечена английскими топонимами). Американский геолог Фицджеральд в 1933 году назвал гору на острове Спрус (Еловом), у которой Герман провел последние годы жизни, горой Германа…».

На этом острове есть «…лагуна, известная местным жителям как Monk's Lagoon (Монашеская), от которой тропа ведет в еловый лес к маленькой часовне, где покоился прах Германа».

В 1938 году Береговая служба США назвала именем Вениаминова мыс на северо-востоке острова Уналашка.

По заслугам и в XXI веке на Аляске и на Алеутских островах не только верующие помнят и почитают таких просветителей-миссионеров, как Иннокентий Вениаминов и монах Герман, ставший первым православным святым в Западном полушарии.

Прославленный мореплаватель, географ, полярный исследователь Фердинанд Петрович Врангель в 1830–1835 годах являлся правителем Русской Америки. В своих записках он отмечал, что русские колонии в Новом Свете во многом обязаны своим возникновением и существованием морским и земным животным и растениям, и каждый житель Русской Америки постоянно был зависим от них.

Открывая новые земли, человек, как правило, сталкивался с непривычными для него средой обитания и климатом. Для того чтобы выжить, покорителям неизведанного мира надо подстраиваться под новые природные условия, перенимать опыт у аборигенов, изучать повадки местных животных и свойства растений.

Прежде всего русских колонистов в Америке интересовали обладатели ценного меха: каланы, котики, сивучи, песцы, лисицы, бобры, выдры и другие — те, что приносили выгоду. Но также важны были для колонистов и животные, идущие на пропитание.

Многие звери, птицы, рыбы были им знакомы. И все же находились отличия и во внешнем виде, и в повадках медведей, волков, лисиц, бобров, росомах, рысей, оленей Старого и Нового Света. Для поморов киты, моржи, тюлени были давними объектами охоты. Но в Тихом океане требовалось приноравливаться к другим условиям промысла.

Как заметил Врангель, русский человек в Северной Америке встретился и со знакомым, и с неизвестным миром природы.

О важности тех или иных представителей фауны и флоры для местных жителей можно судить по наименованиям на картах.

На Алеутских островах и на Аляске сотни географических объектов получили названия животных и растений. Многие были даны русскими путешественниками, учеными, колонистами.