Калеб раздраженно посмотрел на него, прежде чем закрыл глаза и сконцентрировался.

Чувствуя себя глупо, Ник скрестил руки на груди и переминался с ноги на ногу. Сейчас выплывет правда, и он потребует с одного злобного демона огромное извинение.

Калебу придется обслужить его огромным куском пирога раскаяния.

Через несколько минут Калеб открыл глаза.

— Я ничего не увидел.

Страх захлестнул Ника. Он чувствовал, что это не хорошо, и он был готов поставить пирог раскаяния обратно в духовку.

— Ты о чем? — спросил он трусливо.

Калеб уставился на него холодным взглядом.

— Тренер — человек. Я в этом уверен, но…

Надежда снова к нему вернулась, и в голове у себя он снова потянулся за пирогом в духовку.

— Но что? — спросил Ник.

Калеб пожал плечами.

— Он будто дух.

— Привидение?

— Не совсем. Духи — это призраки, которые принимают форму живых людей.

Ник пытался понять.

— Как будто повторное изображение?

— Близкая аналогия. Но в отличие от повторного изображения, дух появляется как раз перед чьей-то смертью… человека, который ей помечен.

А вот это Ник не хотел слышать.

— У меня мурашки от твоих слов.

— У меня тоже, — Калеб замолчал, а потом продолжил. — Я видел много духов, но он на них не похож. Странное чувство. Как будто он человек, обернутый во зло.

— Отлично. Наш тренер - сосиска в тесте от Сатаны.

Калеб издал раздраженный звук.

— Ты знаешь, с тобой невозможно общаться, когда ты в таком настроении. Дай я покопаюсь в этом деле, а затем вернусь.

— Я буду здесь… только если тренер меня не убьет.

Калебу, казалось, вовсе не понравилась его попытка пошутить.

— Не впускай его, и если он появится, позвони мне.

— Если пальцы будут целы.

В глазах Калеба мелькнуло раздражение, и он исчез в облаке красного дыма.

Оставшись один, Ник беспокоился и обдумывал все, что случилось. Все это не предвещало ему ничего хорошего. Он уже чувствовал, как пламя лижет ему спину. Ему нужно убрать тренера, который дышал ему в затылок. Это было главным заданием.

Желая узнать больше ответов, он думал над тем, чтобы снова проконсультироваться с книгой, но мигрень сейчас ему была вовсе не нужна.

Но, было кое-что, что он мог узнать сам. Он был в этом уверен. Сидя на тюфяке, который был его постелью, он достал список вещей, которые нужно было украсть для тренера, и снова пробежался по нему.

Под ожерельем Никоды было кольцо выпускника Стоуна. Ну да… как будто это получиться. Он мог это себе представить в голове. Он подходит к Стоуну и улыбается: «Привет Стоун. Не мог бы ты одолжить мне свое золото в 24 карат? И там еще и бриллиант настоящий? Притворись, что я твоя девушка и дай его мне».

Оборотень его распотрошит.

Но из-за того, что тот был в списке, он знал, что Стоуна в «избранной группе» тренера не было. Оставался вопрос, кого завербовали и почему их выбрали. Девюс знал о его криминальном прошлом? Ник ненавидел эту часть себя. Отчаяние заставило его делать вещи, которыми он не гордился, например, наблюдать за появлением копов, пока его «друзья» воровали в магазине. Но тогда, это казалось, безобидным преступлением, без жертв, и он много зарабатывал, помогая матери платить по счетам. Он убеждал себя, что реальных жертв не было, лишь обычные огромные корпорации, которые не заботились о таких людях, как он. Он говорил себе, что огромные корпорации жертвуют такими, как он и при этом смеются. Это было его оправданием.

Прошлый визит в Анголу к отцу изменил его мнение, пока он слушал, как другие заключенные пытались оправдать свои преступления. Последнее, что он хотел, быть одним из них. Сидеть в тюрьме, виня мир в своих неверных решениях. Не было ничего ценнее свободы и самоуважения, а не деньги или то, что ты не ранил кого-то еще. Если бы он мог отдать назад что-то из украденного Аланом, он бы это сделал. К сожалению, на эти деньги он купил еду.

Но однажды…

Однажды он рассчитается со всеми, у кого забрал медяк.

Но тренер не мог об этом узнать. Но чувство вины так грызло его, что Ник редко думал об этом, и никогда, не единой душе, кроме Тайри и Алана не сказал об этом, и, то, только потому, что те там были. Но они не ходили в школу, и тренер не мог с ними поговорить.

Он не знал.

Но все же, он выделил Ника из толпы для своего ужасного плана. Снова посмотрев на список, он сморщился. Тренер хотел что-то почти от всех с его двух первых уроков.

Хотя, какой странный ассортимент. Часы, кольца, ожерелья и две расчески. Зачем расчески? Как тренер мог вообще выручить деньги за них?

Зазвонил телефон, испугав его. Он попытался успокоиться и ответить на него.

Это был Калеб.

— Где Меньяра?

— В соседней квартире с мамой, а что?

— Сделай мне одолжение, оставайся с ними.

— А в чем причина?

— Я только что встретился со Стражем Грани.

Ник нахмурился, так как не понял термин.

— С кем?

— Стражем Грани, — повторил Калеб. — Это охотники за головами, которые разыскивают других сверхъестественных созданий. Сейчас он ищет демона, который прячется в теле ребенка.

— А я-то тут причем. Рядом со мной ошивается демон — Калеб, но во мне его нет.

Раздражение в его голосе усилилось.

— Он искал четырнадцатилетнего мальчика, Ник. Теперь я думаю, мы знаем, кто убивал тех подростков, которых видели вы с Эшем.

Дрожь пробежала по его спине. Был ли в них демон, или он лишь пытался проникнуть туда?

— Но я не одержим.

Калеб ругнулся.

— Ты не мог бы прекратить спорить со мной, Ник, и просто сделать это? Это не то создание, с которым ты бы хотел встретиться в одиночку, и если есть один, то обычно будет и больше, и они не знают ни жалости, ни человечности. Так что сделай, как говорю, и не оставайся один. Я уж точно не хочу, чтобы один из них допрашивал тебя.

— Почему?

— Ник, я клянусь… прекрати вести себя, как трехлетний малыш, когда пора спать, и тащи свою задницу к соседям, или я приду и утащу тебя туда сам, и тебе этот опыт не понравиться.

— Ладно, успокойся. Убери свои рога. Я иду, — он повесил трубку. В отличие от Калеба, он не был уверен, что Менни достаточно сильна, чтобы драться с чем-то подобным. Хотя она была жрицей вуду, с иными впечатляющими способностями, но он не хотел подвергать ее опасности. Однако в ее доме она создала много символов защиты. По крайней мере, он мог воспользоваться ими.

Засунув руку назад в повязку, он встал и пошел к двери.

Он вышел наружу, захлопнул и запер дверь. Наморщив нос, он скривил губы. Фу! Что за кошмарный запах? Будто яичный порошок был смешан с удобрениями и блевотиной. Блин, пахнет, будто у Стоуна случилось новое происшествие в классе химии. Он зажал нос рукой и пошел к Менни.

Но как только он это сделал, над ним нависла тень, и его схватили сзади.

Выругавшись, Ник развернулся, готовый к драке, затем замер, моргнул дважды, чтобы удостовериться, что у него не галлюцинации.

Нет, их не было.

Высокий, лохматый, одетый во фланелевую рубашку и джинсы, снова пахнущий мочой утки, Марк стоял на корточках, как гиена, готовая расхохотаться.

— Мальчик, видел бы ты выражение своего лица. Я не видел, чтобы ты трусил как заяц, с того момента, как ты пытался прорваться в магазин, прежде чем зомби съели твой мозг. О, господи. Если бы у меня была камера, я бы разбогател.

Ник уставился на него, разозленный тем, что этот идиот без нужды напугал его.

— Ты, придурок. Ты совсем не смешной.

— Вот тут ты прав. Смешной ты, мальчик, — он продолжал смеяться, пока Ник не созрел до того, чтобы пнуть его туда, где будет наиболее больнее. Марку повезло, что он был должен ему, иначе он бы последовал этому желанию.

Ник издал низкий рык.

— И что ты тут делаешь, кроме того, что оставляешь вонь на моем крыльце и пугаешь меня до смерти?