Я села на своей меховой постели и долго вглядывалась в ночь. Однако в конце концов, несмотря на самые благие намерения, я все же уснула… потому что мне привиделся сон.

Я лежала на своем покрывале у огня, а доктор Ван Хельсинг дремал в футе или двух от меня. Над его меховым покрывалом виднелся только венчик серебристых волос. Я глядела на спящего профессора, и меня вдруг охватило желание приблизиться, пропустить сквозь пальцы серебристые волосы, которые так мягко мерцали в сиянии костра. Я молча бросилась к нему, отвела край мехового одеяла и взглянула в лицо. К моему потрясению, это оказался вовсе не профессор, а Джонатан, постаревший на десятки лет, с седыми волосами! Он выглядел таким славным и мирным во сне. Мое сердце затопила любовь к нему. Мне захотелось его поцеловать. Я медленно склонила голову, чтобы коснуться губами поросшей щетиной щеки, и испытала внезапную сверлящую боль в челюсти, а также ненасытную жажду. Я алкала его крови.

С ревом я ринулась к горлу Джонатана.

«Мина».

Вздрогнув, я проснулась и обнаружила, что нависаю над спящим профессором, едва не касаясь зубами его горла. В ужасе и досаде я отпрянула. Что я делаю? Что вызвало этот развратный сон? Боже, почему я воплотила его в реальной жизни? Я никогда не была склонна к сомнамбулизму, в отличие от Люси. Все же если бы я не проснулась, то могла по-настоящему укусить доктора Ван Хельсинга!

Что со мной происходит? В панике я ощупала зубы и с облегчением обнаружила, что они все еще нормального размера и формы.

«Мина».

Голос Дракулы ворвался в мои мысли. С колотящимся от смущения сердцем я отвернулась от профессора, увидела пару высоких черных сапог и подняла глаза. Надо мной реял Дракула во плоти.

Я вскочила и бросилась в объятия Николае. Казалось, мое сердце готово взорваться от счастья.

«Слава богу, ты здесь!» — подумала я.

— Мы можем говорить вслух. Он не проснется. — Дракула страстно поцеловал меня и внимательно рассмотрел в мерцающем свете костра. — Отлично выглядишь, только немного похудела. Похоже, свежий воздух тебе на пользу.

— Мне только что приснился дурной сон.

— Я слышал.

— Я настоящее животное, раз мне привиделась подобная мерзость! Ничуть не лучше трех гарпий, которые набросились на Джонатана в твоем замке!

Он несколько растерялся, но ответил:

— Полагаю, моих сестер вполне можно назвать и гарпиями. — Он снова поцеловал меня и сказал: — Я скучал по тебе, дорогая. Видеть тебя издали и не иметь возможности сжать в объятиях! Ты не представляешь, сколько раз я был готов поставить все на карту и явиться перед тобой.

— Разве мой сон тебя не ужасает?

— С чего бы? Это просто сон.

— Нет, предостережение. — Меня охватило мрачное предчувствие, и я поежилась. — Ты сказал, что могут быть последствия, Николае, и мне кажется, оказался прав. Как и старуха цыганка, которую мы только что встретили. Я пыталась это отрицать, но, судя по всему, меняюсь.

— Вот как?

— Я постоянно мерзну. Пища стала отвратительной. Мне приходится заставлять себя есть и пить. В последнее время я страдаю от усталости днем и бессонницы ночью.

Он всмотрелся в меня и согласился:

— Ты действительно изменилась.

— Что это значит? Я… — Слова давались мне с трудом. — Я становлюсь вампиром? Я правда скоро умру?

— Надеюсь, что нет, но точно не знаю. — Он с глубокой тревогой покачал головой и прижал меня к себе. — Если бы той ночью перед отъездом из Англии я не…

Слезы обожгли мне глаза.

— Я сама хотела, чтобы ты меня целовал, пил мою кровь, — сказала я, хотя сознавала, что он зашел чересчур далеко и выпил слишком много.

— Я должен был сдержаться.

— Мы ничего не можем поделать?

— К несчастью, нет. Ради бога, прости. Если я отравил твою кровь, то противоядия нет. Остается лишь ждать, выдержит ли твое тело.

— Ах! Какими глупцами мы были! — в тоске воскликнула я. — Мы играли в опасную игру с моей жизнью!

Я заплакала, а Николае отстранился, посмотрел на меня и тихо сказал:

— Мина, не стоит беспокоиться. Твои страхи могут оказаться напрасны. Но если и нет… пусть тебе предстоит стать вампиром, но это не такая уж страшная участь. Поверь, за пределами известной тебе жизни таится множество чудес. Что бы ни случилось, дорогая, обещаю, я буду рядом, на каждом шагу.

— Тогда лучше держись поближе. — Я вытерла слезы. — Доктор Ван Хельсинг проверяет меня каждый день. Если ему покажется, что я бесповоротно меняюсь и умру раньше тебя, то мне грозит смерть от его руки.

— Идиот! Он называет себя твоим другом! — Николае немного успокоился и добавил: — О нем тоже не стоит беспокоиться, дорогая. Через несколько дней охота закончится. А пока что скрывай симптомы, если они сохранятся. К тому времени мы узнаем, изменилась ли твоя кровь. — Он ласково взял меня за подбородок и произнес любящим и утешительным тоном: — Тогда мы вместе решим, что делать, любовь моя.

Я кивнула, постаралась успокоиться и внезапно кое-что вспомнила:

— Почему мы до сих пор не достигли твоего замка? По моим расчетам, мы должны были увидеть его сегодня.

— Я специально отправил вас в противоположном направлении, чтобы отложить ваш приезд.

— Я так и знала! Зачем?

— Не хочу, чтобы вы наткнулись на моих сестер. В мое отсутствие они совсем запугали местных жителей, убили несколько крестьянских мальчишек. Я предупредил их о вашем приближении и о том, что уничтожу их собственными руками, если с чьей-либо головы упадет хотя бы волосок, но не могу гарантировать вам безопасность, равно как остаться и сторожить их каждую минуту.

— Профессор намерен отправиться в замок при первой возможности и прикончить твоих сестер, — нахмурилась я.

— Знаю. Он глупец. Один самый обычный человек против трех бессмертных сестричек! У него нет ни единого шанса, даже если он наткнется на них во время дневного транса. Мы не новообращенные вампиры, Мина. Мы можем пробуждаться по собственной воле.

— Ах! — Я отчаянно разволновалась.

— Вы не должны ходить в замок ни при каких обстоятельствах.

— Хорошо. Как остальные? Есть новости о Джонатане?

— У катера сломался мотор. Лорд Годалминг оказался слесарем-любителем, но ему нужно время, чтобы все починить. Всадники неправильно повернули на одном из притоков реки и целый день скакали не в ту сторону. Так недолго и с ума сойти. Но я не собираюсь показываться, пока все не соберутся в одном месте. Я должен пасть от рук четверки, но самое главное, чтобы профессор лично наблюдал мою несомненную смерть.

— Ты уверен, что выскользнешь из ловушки невредимым?

— Да, если встреча произойдет ночью — а я уж постараюсь это обеспечить.

— Никто не пострадает?

— Обещаю, что ни к кому не прикоснусь. — Он помолчал и сказал: — Близится рассвет. Я должен идти, пока не поздно.

— Куда?

— Обратно на реку, посмотреть, как дела с паровым катером. Мне нужно покрыть немалое расстояние, значит, придется сменить облик. Следующий день или два я не смогу общаться телепатически.

— Как мне найти дорогу?

— Доверься лошадям. Я поговорил с ними. Они будут держаться поблизости от замка, но сам он не будет виден.

— Когда мы увидимся?

Он улыбнулся, поцеловал меня и ответил:

— Когда они сочтут меня мертвым.

Доктор Ван Хельсинг проснулся, и я заставила себя позавтракать для вида. Меня так затошнило от еды, что я с трудом сдержалась. Мы собрали пожитки, тронулись в путь и весь день провели на разбитой дороге. Я ужасно устала и проспала до вечера, не мешая профессору править. Меня успокаивало то, что лошади знают дорогу.

Однако перед самым закатом меня разбудил ликующий крик доктора Ван Хельсинга:

— Вот он!

Я открыла глаза и увидела, что экипаж стоит на вершине холма. Небо было серым и облачным, тускло подсвеченным заходящим солнцем. Холодный ветер предвещал снегопад. Перед нами расстилались зеленые и золотые волнистые холмы и долины, которые тут и там пересекала узкая белая лента дороги. Вдалеке, среди глубоких ущелий и высоких зазубренных зеленых гор, которые резко вздымались к самому небу, вилась серебристая нить реки. Мое сердце подскочило от удивления, поскольку всего в нескольких милях от нас, среди дремучего леса высился крутой холм, вершину которого венчал древний замок совершенно изумительного вида.