— Совершенно верно, миссис Харкер. Я как раз отвез доктора Ван Хельсинга в гостиницу, чтобы тот собрал вещи для поездки в Амстердам, когда он получил вашу телеграмму. Я закончил диктовать последнюю часть сегодня днем, когда вы ушли на прогулку.

— Ах! Бедняжка! Неудивительно, что вы казались таким расстроенным сегодня на вокзале! Подумать только, после всего, что вам пришлось пережить, вы были вынуждены встречать меня… Ради бога, простите.

— Не извиняйтесь. Я рад, что вы приехали, мадам. Пока вы слушали мой рассказ, я читал поразительный дневник вашего мужа. По правде говоря, отдельные части я успел прочесть дважды. Они проливают свет на многое. Мистер Харкер необычайно умный и отважный человек.

— Вы правы.

— Взобраться по стене замка и повторно спуститься в подземелье — подвиг беспримерного мужества. Теперь я понимаю, почему профессор столь охотно пригласил вас присоединиться к нашим поискам.

— Полагаю, в одном отношении я могу оказаться полезной прямо сейчас, доктор.

— В каком именно?

— Вы сказали, что не знаете, как выбрать определенную часть вашего фонографического дневника, если вам захочется обратиться к какому-то конкретному делу. Ваши подробные наблюдения, полагаю, окажутся для нас бесценным подспорьем. Вы позволите перепечатать их на пишущей машинке, как я сделала с дневниками? Тогда мы будем готовы к завтрашнему возвращению доктора Ван Хельсинга.

— Прекрасная мысль, миссис Харкер, но уже далеко за полночь. Вы, наверное, устали. Давайте вернемся к этому утром.

— После всего, что только что услышала, я не сомкну глаз до рассвета. Прошу вас, доктор! Я буду счастлива найти себе занятие.

Доктор Сьюард капитулировал. Я принесла пишущую машинку и поставила на маленький столик рядом с фонографом. Доктор настроил инструмент на медленную скорость воспроизведения, и я начала печатать, используя копировальную бумагу, чтобы получить три экземпляра. Доктор Сьюард обошел пациентов, пока я работала. Затем он вернулся, сел рядом с книгой, чтобы составить мне компанию, и в конце концов уснул в кресле. Я печатала всю ночь и закончила только с рассветом. Аккуратно сложив машинописные страницы на столе доктора Сьюарда, я тихонько проскользнула наверх и упала в кровать, чтобы предаться столь необходимому отдыху.

Мне приснились три сна.

В первом я увидела Люси, облаченную в саван и бесцельно бродящую по пустоши. Она наткнулась на маленького ребенка и схватила его. Ее глаза пылали, как горящие угольки, когда вампирша оскалила клыки и сомкнула их на горле крохи. Видение было таким достоверным и пугающим, что мне не сразу удалось повторно заснуть.

Второй сон был намного приятнее, по правде говоря, он оказался просто чудесным. Я сидела в кресле-качалке в своем доме в Эксетере, держала у груди малыша, баюкала крошечное пухлое тельце, целовала мягкую теплую головку, вдыхала сладкий младенческий запах, расчесывала темные локоны. Это был мой собственный ребенок, первый настоящий кровный родственник в моей жизни, существо, которое одновременно было частью меня и Джонатана. Мое сердце переполняла любовь, целое море, гораздо больше, чем я ожидала в себе найти. Я знала, что сделаю что угодно, лишь бы защитить этого ребенка. Я проснулась, сияя от счастья, и подумала, что это безумие обязательно закончится, злодей Дракула умрет. Тогда все мы сможем вернуться к нормальной жизни, и у меня появится этот ребенок. Даже не один, а много детей, которых я смогу держать, баюкать, петь им колыбельные, читать сказки, играть с ними, растить счастливыми и здоровыми. Я вновь задремала в блаженной дымке.

Третий сон был о мистере Вагнере. Я вернулась в павильон в Уитби, и мы кружились в зале. Я парила на крыльях танца в его волнующих объятиях. Музыка взвилась крещендо, когда мы в вихре вальса очутились на террасе, где он притянул меня ближе, с глубочайшей любовью заглядывая в глаза, затем поцеловал, долго, искренне, волшебно.

Я проснулась в краске и поту. Мое сердце колотилось так громко, что я опасалась, как бы оно не выскочило из груди. Ах! Ну почему мне приснился он? Как вероломно подсознание! Я верила, что подобные сны и видения ничуть не меньшее предательство супружеских обетов, чем любое физическое действие. Все же несколько постыдных минут я лежала в темноте, наслаждаясь воображаемым воспоминанием о его объятии и прикосновении губ. Затем я мысленно встряхнулась и сурово упрекнула себя: «Мина Харкер, ты должна перестать о нем думать».

Я села и сбросила покрывала. Шторы были раздернуты. Солнечный свет струился в комнату, на часах было четверть первого. Я вздрогнула при виде багажа Джонатана у двери. Он здесь — возвратился из Уитби!

Я быстро умылась и оделась, испытывая облегчение оттого, что нам предстояла работа. Ведь наши поиски зловещего графа Дракулы, несомненно, отвлекут меня от тоски по мистеру Вагнеру, возлюбленному, с которым мне не быть вместе.

Я нашла Джонатана внизу, в столовой, погруженным в беседу с доктором Сьюардом, пока накрывали второй завтрак. Вид милого лица мужа наполнил меня тихой радостью. Он выглядел и говорил как человек, полный решимости и вулканической энергии. Поездка в Трансильванию будто бы пошла ему на пользу. Более того, любой, кто увидел бы его сегодня, с трудом поверил бы, что этот сильный и непреклонный человек — тот самый сломленный бедолага, которого я всего шесть недель назад увидела в будапештской больнице.

— Дорогая! Наконец-то. — Когда я вошла, Джонатан с радушной улыбкой вскочил со стула. — Доктор Сьюард рассказал, что ты не спала всю ночь, так что я не стал тебя будить.

— Спасибо. — Я подошла к нему, и мы обменялись ласковым поцелуем. — Смотрю, вы уже познакомились.

— Да. — Доктор Сьюард поднялся и указал на место за столом, которое было предназначено для меня. — Ваш муж — превосходный человек.

— Могу сказать о вас то же самое, сэр, — ответил Джонатан с искренним и любезным поклоном, накрыл мою ладонь своей и мрачно продолжил, когда все заняли свои места: — Мы обсуждали дело все утро, дорогая, с тех пор, как я приехал. Доктор Сьюард рассказал мне обо всем, что случилось с Люси. Очень тяжело в такое поверить, но все же это, по-видимому, правда.

— Душа Люси хотя бы обрела покой, — печально произнесла я.

— Плохое утешение в потере столь юной, прекрасной и всеми любимой девушки, — с горечью заметил доктор Сьюард.

— Мы выследим это существо и избавим от него мир! — настаивал Джонатан с яростной решимостью. — Теперь все необходимые сведения у нас в руках, и сегодня ночью мы приступим к делу.

— Значит, ты нашел то, что искал в Уитби? — спросила я.

— Все, что искал, и даже больше, — с удовлетворением ответил Джонатан и продолжил, когда мы приступили к еде: — Каждому, от береговых сторожей до начальника порта, есть что сказать о странном прибытии «Деметры», которое уже вошло в местный фольклор. Затем я встретился с мистером Биллингтоном, вернее, остановился в его доме. Вот образец подлинного йоркширского гостеприимства! Биллингтон показал мне все письма и счета, касающиеся груза «Деметры». «Пятьдесят ящиков обычной земли для экспериментальных целей», — вот что было в них написано. Я здорово разволновался, когда заметил одно из писем, которые видел на столе графа в замке, до того как узнал о его дьявольском плане. Он продумал его весьма тщательно, выполнил систематически и скрупулезно, заранее готовясь устранить любую помеху.

— А ящики? — спросила я. — Что случилось с ними?

— Сначала груз отправили на хранение на склад в Уитби.

— Несомненно, при свете дня граф пробирался туда и укрывался в одном из них, — предположил доктор Сьюард.

— Да, — пробормотала я. — Ведь на Люси впервые напали на утесе всего через пару дней после прибытия судна.

— Девятнадцатого августа поступило внезапное предписание отправить груз в Лондон. Когда сегодня утром я прибыл на вокзал Кингз-Кросс, чиновники любезно показали мне свои записи, подтверждающие, что все пятьдесят ящиков были доставлены поздним вечером девятнадцатого числа. Я пошел по следу и разыскал грузчиков, которые доставили землю в часовню в Карфаксе не далее как на следующий день.