Виджей знал — Хасану нельзя оставаться в столице, тогда он и вспомнил о Ганеше, позвонил ему, посадил в свой джип Хасана и прямо из следственной тюрьмы отвез в Бешвар. Там он передал его под наблюдение Ганешу, который обещал устроить «медвежатника» на работу в местное лесничество.

— А ты откуда здесь взялся? Ганеш говорил мне, что ты чуть ли не в свои родные места ушел.

— Да что вы, инспектор-сааб, там меня бы быстро люди моего бывшего хозяина жизни лишили. Из лесничества же меня через полгода уволили — должность мою ликвидировали в порядке экономии средств. Устроился я тогда санитаром в городской госпиталь, да и там только год проработал, затем перебивался разными случайными заработками, пока вот две недели назад совершенно случайно не повезло — устроился в храм медитации к иностранцам. Не знаю, правда, чем они там занимаются, но деньги за пустяковую работу платят хорошие, да еще питание и обмундирование бесплатное. Боюсь только, что это быстро кончится; говорят, они теперь обслугу больше двух месяцев не держат. Так что, считай, через месяц мне опять придется работу искать. А в этом деле как: сейчас работа есть — завтра уже место занято. Сегодня, к примеру, меня приглашали на работу охранником в банк. Как мне об этом сказали, я чуть со смеха не лопнул — мне доверить сейф охранять! Инспектор, ведь вы знаете — это все равно, что поставить кота сметану охранять. Я бы, конечно, сейф не тронул, спокойная жизнь в мои годы больше ценится. Но как поступить — не знаю. Вдруг в этом храме постоянно оставят.

— Не оставят, Хасан, — они вообще скоро закроются, так что тебе прямой резон переходить в банк. Если нужны будут рекомендации — зайди к Ганешу, я ему обо всем скажу. Но за это ты должен мне в одном деле крепко помочь. Давай только отойдем куда-нибудь в сторонку. Где здесь можно присесть?

Хасан головой показал в сторону небольшого сквера, разбитого невдалеке от главных ворот комплекса храма. Они прошли туда, сели на железную лавку.

— Ты можешь в комнаты, где собираются иностранцы, проходить? — поинтересовался инспектор у Хасана.

— Конечно, я же там везде убираю, пыль протираю, столы, стулья переставляю. Вот и сегодня к вечеру должен для какого-то совещания все организовать. Я даже вроде как за старшего у чокидаров-уборщиков — такое ко мне неожиданное уважение вышло, — ответил Хасан с довольным видом.

— Тогда я тебя попрошу об одном важном для меня деле. Очень важном. Есть у меня вещица, ее хорошо бы поближе от стола в той комнате, где будет проходить совещание, приладить. Это — микрофон. Понимаешь, я должен, просто обязан знать, о чем там сегодня будут говорить. Если у тебя получится, буду очень тебе благодарен. Сколько, ты говоришь, тебе сейчас платят в неделю?

— Двести анн.

— Так вот. Если мне поможешь, я тебе дам тысячу анн и рекомендацию на работу охранником в банк.

— Да вам, инспектор-сааб, я и без этих денег мог бы помочь — сколько вы для меня сделали, — не колеблясь, с готовностью ответил Хасан.

— Значит, тогда считай, что мы договорились. Это та самая вещица. — Инспектор достал из кармана куртки продолговатый, размером с половину спичечной коробки черный пластмассовый брусок.

— Отдерешь вот здесь пленку и прикрепишь к любому предмету — к столу или стулу. Понятно? А потом позвонишь мне вот по этому телефону. — Виджей дал Хасану листок бумаги с телефоном Ганеша.

— Что же здесь понимать — дело нехитрое, сделаю, как велите. А теперь я должен идти в центр — пора. Меня, наверное, уже там ждут — послали с бумагами в банк, но сказали, чтобы к четырем часам был на своем месте.

Они попрощались. Хасан направился к воротам храма медитации, Виджей поспешил к полицейскому управлению города, находившемуся в десяти минутах хода. Инспектор не стал предъявлять удостоверение, а попросил дежурного вызвать Ганеша. Тот внимательно оглядел Виджея с ног до головы, покачал головой и, видимо, приняв его за осведомителя, взял телефонную трубку и два раза крутанул карандашом диск аппарата.

Ганеш был на месте. Он сразу спустился вниз, провел Виджея в свой кабинет и приказал никого к нему не впускать.

— Закон случая начал действовать. Знаешь, кого я встретил за мостом у этого центра? Никогда не догадаешься. Помнишь Хасана? — Виджей прошел к столу, сел на один из стульев.

— Как же не помнить. Только не повезло ему — в лесничестве наполовину сократили объездчиков. Ну, его как новичка первым и уволили. Я узнал об этом через полгода, пытался найти его, но Хасан куда-то уехал, кажется. А что он сейчас делает? — Ганеш тоже сел напротив Виджея.

— Работает чокидаром-уборщиком в храме медитации. Я попросил его об одном деле. Короче, он установит в храме портативный передатчик, а мне нужно записать, о чем там будут сегодня вечером говорить. Ты можешь мне помочь?

— Какие проблемы? Я сам этим займусь. На какой частоте работает передатчик? — спросил Ганеш.

Виджей молча взял листок бумаги и написал на нем пять цифр. Ганеш понимающе посмотрел на инспектора, улыбнулся краем губ, свернул листок с цифрами, положил в карман.

Солнце уже почти село, наступили сумерки. Ганеш зажег настольную лампу.

— Запись можно начать в половине восьмого, и я бы хотел во время записи тоже послушать, если это, конечно, тебе не очень трудно организовать, — сказал Виджей.

— Ты, безусловно, знаешь, какие строгости с этим делом, но я все же попробую для тебя все устроить. Посиди здесь, я только схожу к шефу. У него давно была идея немного потрясти этих иностранцев — уж очень нагло они стали себя вести в последнее время.

В это время зазвонил телефон, Ганеш взял трубку. По выражению его лица Виджей понял, что тот говорит с начальником полицейского управления. Ганеш положил трубку, встал со стула, расправил свою полицейскую форму.

— Подожди меня, я скоро вернусь. — Он открыл дверь, вышел из кабинета.

Виджей тоже встал, подошел к окну. За окном на небольшой площади шумел овощной рынок. Торговцы уже разожгли газовые фонари, в свете которых их укрытые в шерстяные одеяла и пледы фигуры выглядели похожими на изображения восточных волшебников в изданных в Европе книгах. Виджей знал, что эти продавцы мало имеют от тех анн, которые получают от покупателей. Иногда они даже не имеют возможности оставить фрукты себе и своим детям. Ведь из вырученных денег надо заплатить оптовику, хозяину лавки, сдающему в аренду место в ней, наконец, полицейскому, а часть и местному бандиту, на чьей «территории» находится рынок. Поэтому и торгуют продавцы фруктов и овощей с утра до поздней ночи, и, чем меньше становится на рынке покупателей, тем зазывнее звучат их голоса, нараспев расхваливающие свой товар.

— Ну, все в порядке. Можешь считать, что тебе опять повезло, — раздался голос вновь вошедшего в кабинет Ганеша. — Начальник сейчас срочно уезжает в столицу, его заместитель болен, так что я остаюсь за главного. Поехали переоденешься, и я посажу тебя в комнату радиослежения.

Они вышли из кабинета, спустились вниз, сели в машину и через 10 минут поднимались по скрипучей деревянной лестнице в квартиру Ганеша. Его отец и мать были уже дома, однако при Виджее они, видимо, решили не начинать разговор о своих сватовских делах. Но Ганешу, как показалось Виджею, самому не терпелось узнать о результатах похода родителей к его девушке. Поэтому он был очень обрадован, узнав, что в принципе договоренность с родителями невесты достигнута — и невеста хороша, и родители уважительные, да и приданое за невестой дают приличное.

Виджей быстро переоделся и вместе с Ганешем вновь вышел на улицу, но на этот раз сел в свой «моррис» и поехал следом за джипом Ганеша. Инспектор посмотрел на часы — они показывали ровно 6 часов.

С последним, шестым ударом больших напольных часов, стоявших в приемной центра медитации, Хасан открыл дверь в большой зал гостиной, где сегодня вечером должно было состояться собрание гостей, уже начавших съезжаться из столицы. По этому случаю двери центра медитации были сегодня закрыты на два часа раньше обычного и охранники самым тщательным образом осмотрели, не задержался ли кто-нибудь из туристов в одном из пяти храмовых помещений, где были выставлены статуи, изображавшие различных индуистских богов, Будды, Махавира и даже Иисуса Христа.