Было уже почти половина одиннадцатого, когда Агарвал отложил чтение и спустился вниз к телефону. Опять сначала послышались длинные гудки, но затем в трубке щелкнуло, и Агарвал услышал усталый голос Виджея. Не называя себя, Агарвал сказал:

— Слушай внимательно. Срочно приезжай на угол улицы Пяти Колодцев и площади Азии. Жду тебя там через полчаса. Понял?

— Буду там через двадцать минут. Ты мне тоже очень нужен.

Агарвал взял сумку, спустился вниз, отдал ключ хозяину.

— Сегодня номер освобождаю, но скоро, возможно, опять приеду.

Хозяин удивленно посмотрел на журналиста, но ничего в ответ не сказал — разных постояльцев повидал он на своем веку и поэтому привык к людским причудам.

Агарвал прошел на улицу Пяти Колодцев тем же переулком, что и пришел в гостиницу, миновал здание кинотеатра и вышел к площади Азии. Перейдя на другую сторону улицы, прошелся взад-вперед. Поставленные недавно посредине улицы мощные фонари, рекламные огни кинотеатра и облепившие соседние с ним дома ресторанчики заливали все вокруг ярким светом. Ничто не говорило о том, что страна переживала, пожалуй, самый сложный период в своей истории после получения независимости. Лишь наклеенные в двух-трех местах на стенах домов напечатанные жирной черной краской плакаты призывали на демонстрацию и митинг на площадь у национального стадиона. Журналистским чутьем Агарвал улавливал в обычной суете улицы какие-то новые перемены. Вот почти одновременно то тут, то там появлялись сосредоточенные, подтянутые молодые, неплохо одетые ребята — вероятно, студенты университета. В руках у них были пачки отпечатанных листков, которые они предлагали прохожим.

Очевидно, новость о принятии правительством условий руководства Всемирного клуба уже просочилась в университет. Листовка была напечатана на машинке и размножена на ротапринте — благо тайная полиция еще не наложила свою лапу на это множительное оборудование. Агарвал знал, что по секретной инструкции все печатные прессы в столице были недавно взяты под контроль службой национальной безопасности. В последние месяцы СНБ значительно укрепила свои позиции, формально при этом не расширяясь. Просто почти во всех правительственных учреждениях были созданы специальные отделы безопасности, да и в состав обычных отделов вошло много сотрудников этой службы. Чиновники их хорошо отличали от обычных сотрудников. Делом они почти никаким не занимались, практически постоянно отсутствовали, регулярно появлялись только к выдаче жалованья. Журналисты поговаривали, что служба национальной безопасности уже приступила к компьютеризации своих досье и что через год-другой на каждого взрослого жителя страны будет заведено электронное досье.

Раздумья Агарвала прервал резкий сигнал полицейской машины. Он оглянулся и увидел джип Виджея, который он мог легко отличить от сотен других машин. Агарвал шагнул на проезжую часть улицы и поднял руку. Джип резко затормозил и свернул к обочине. Быстро вскочив в машину, Агарвал крепко пожал руку друга.

— Ты где пропал? — Виджей вырулил на середину улицы и прибавил газ.

— Это я тебя сегодня целый день ищу. Есть важное дело.

— У меня к тебе тоже много всяких вопросов. Ты, конечно, знаешь о смерти Бенджамина Смита. Так вот, расследование поручено мне. Я потихоньку распутываю это дельце, будь оно неладно, но мне требуется твоя помощь. Ты же близко знал убитого?

— Почему убитого? Ведь в газетах говорится о самоубийстве. И что, ты знаешь, кто его убил?

— Пока не знаю, но кое-что мне удалось уже выяснить. Давай купим что-нибудь поесть и поедем ко мне — разговор будет долгий. Ты не возражаешь?

— Наоборот. Ты мне тоже нужен позарез и тоже по делам того же Бенджамина Смита. У меня здесь кое-что есть. — Агарвал показал полиэтиленовый пакет с папкой. — Бенджи сумел мне передать кое-какие свои бумаги. Думаю, что тебе тоже будет небезынтересно с ними познакомиться.

— Только позволь, первым буду задавать вопросы как следователь я, а заодно и кое-что расскажу, что может и тебе быть интересным. Подожди только секундочку в машине — я мигом.

Виджей притормозил около известного на весь город ресторанчика, специализирующегося на отпуске блюд на дом, исчез внутри здания, из дверей которого исходил чудный аромат готовившейся еды, и спустя минуту появился вновь с двумя картонными коробками, перевязанными ленточками.

— Держи, — сказал он Агарвалу, когда тот, прогнувшись, открыл ему дверь машины.

Агарвал подхватил теплые от горячей пищи коробки, поставил их на заднее сиденье.

— Нам с тобой сегодня придется долго еще работать — так что надо хорошо подкрепиться.

Инспектор завел мотор, и машина, непрестанно сигналя и лавируя, начала пробираться в еще довольно плотном потоке автомобилей, моторикш и велосипедистов. Минут через 15 они благополучно миновали все дорожные пробки и свернули к дому, где жил инспектор. По дороге Виджей успел рассказать другу о событиях последних двух дней и в свою очередь расспросить его о Кэтти, Натваре и, конечно, о Бенджамине Смите.

— Теперь ты послушай, хоть немного, меня, — скатал инспектору Агарвал после того, как они молча поднялись в квартиру инспектора, зажгли свет и закрыли окно.

— Сейчас, только поставлю чайник и распакую коробки. Я ужасно проголодался. Буду есть и внимательно тебя слушать.

Инспектор с улыбкой выслушал рассказ Агарвала об утреннем «хвосте», о том, как тот получил бумаги в банке, но лицо его стало серьезным, когда он услышал о молодцах из «ягуара». Он встал, подошел к телефону, набрал номер.

— Наби, здравствуй. Узнаешь? Вот и хорошо. Послушай, тебе не знаком вишневый с белой крышей «ягуар»? Хорошо, подожду. — Инспектор закрыл ладонью микрофон.

— Свари, пожалуйста, чай, — сказал он, обращаясь к Агарвалу.

— Да, да, слушаю. Понятно, понятно. Большое тебе спасибо. Счастливого дежурства. — Виджей положил трубку, но не отходил от телефона, как бы обдумывая услышанное.

— Дело, кажется, очень серьезное. Похоже, что тебе оказала честь сама служба национальной безопасности. В городе две такие машины, но одна сейчас в ремонте, она принадлежит крупному бизнесмену, а вторая приписана к министерству культуры, но настоящий ее владелец — СНБ. Я сразу это заподозрил, так нахально днем могут себя вести только те, кто не боится никаких последствий — мафиози или агенты СНБ. Но нужен им не ты, а, по всей вероятности, материалы, которые тебе переправил Бенджамин Смит. Очевидно, они пока точно не знают, что эти бумаги у тебя, поэтому ищут у всех людей, с которыми был близок этот англичанин.

Как бы о чем-то вспомнив, Виджей вновь быстро направился к телефону, набрал номер и начал что-то выяснять.

— Ну вот, как видишь, я был прав. Сегодня днем неизвестные перевернули вверх дном виллу английского дипломата, с которым дружил Смит, не удивлюсь, если квартира Кэтти сейчас тоже не в лучшем порядке. Ты будешь под колпаком у службы национальной безопасности, пока она не получит документы из этой папки. Так что давай с ними познакомимся, если понадобится, сделаем копии, а потом найдем способ, не вызывая подозрений, подкинуть эти бумаги, как кость злой собаке, агентам СНБ. Но сначала — перекусим. У нас с тобой впереди целая ночь. Да, тебе ни в коем случае нельзя сейчас прятаться. Завтра избавимся от этих бумаг — и начинай вести нормальный образ жизни, чтобы у СНБ не было никаких подозрений на твой счет. А дальше — посмотрим.

Виджей открыл вкусно пахнувшие коробки, поставил еду на стол, достал из стола вилки и стаканы. Они поели, выпили чаю.

— Так ты говоришь, что выводы ты уже прочитал. Давай тогда я с ними тоже познакомлюсь, а ты пока читай остальные бумаги и помечай, что надо скопировать.

Инспектор и журналист убрали остатки еды, сели друг против друга за стол, пододвинув его к кровати, и углубились в чтение.