Рейс на Нью-Йорк имел посадки в Кувейте и Тунисе. Большинство пассажиров состояло в основном из рабочих, направляющихся в страны Персидского залива на заработки, поэтому рейс называли «кувейтским».

Агарвал и Виджей приехали в аэропорт еще до начала регистрации пассажиров. Виджей прошел внутрь, а Агарвал, чья фотография с объявлением о розыске смотрела со стенда у входа в аэровокзал, остался сидеть в машине. Инспектор прошел к стойке «Пан Америкен», предъявил удостоверение и попросил список пассажиров. В списке пассажиров первого класса он нашел Джай-бабу и Амриту.

Наконец объявили начало регистрации, и к стойке потянулись пассажиры. Прошло полчаса, час — регистрация заканчивалась, а Джай-баба не появлялся. Виджей отошел от стойки, прошел к стеклянной стене и тут заметил, как к воротам служебного въезда на аэродром подкатил уже знакомый «мерседес» с номером американского посольства. Виджей выскочил из здания аэровокзала и устремился к воротам, но они открылись, и «мерседес» скрылся в их проеме.

«Боинг» вырулил на взлетную полосу, взревел моторами и устремился вперед, а затем резко оторвался от земли. Через минуту он, набрав высоту, превратился в маленькую серебристую точку.

Всю дорогу от аэродрома друзья ехали молча. И только около самого дома Амриты Виджей предложил заехать перекусить. Поднявшись наверх, они вскипятили чай, поджарили тостов и сели в гостиной, включив телевизор. Передавали последние известия. Вдруг они увидели, как диктору на стол положили какое-то сообщение. Он быстро пробежал его глазами и обратился к телезрителям:

— Только что поступило сообщение о трагической катастрофе самолета авиакомпании «Пан Америкен», вылетевшего час назад рейсом в Нью-Йорк через Кувейт и Тунис. Самолет взорвался в воздухе над пустыней в двухстах километрах от столицы. Начат поиск пассажиров и членов экипажа.

Агарвал и Виджей несколько минут не могли вымолвить и слова.

— Ладно. Пора прощаться, — нарушил молчание Виджей. — Я сегодня уезжаю на новое место работы. Поеду соберусь — и в путь. Ты к себе в гостиницу?

— Да, пожалуй. Поеду отосплюсь.

Они спустились вниз, вновь сели в машину. Всю дорогу до гостиницы они опять ехали молча, чувствуя себя невольными виновниками гибели ничего не подозревавших пассажиров «Боинга». Вот и гостиница. Виджей остановил машину.

— Ну, будь здоров. Счастья тебе, Виджей.

Друзья обнялись. Агарвал вышел из машины и исчез в подъезде с вывеской «Отель Нью Хилтон».

Расставшись с Виджеем, Агарвал еще долго не мог успокоиться. Он не помнил, сколько, поднявшись в ставшую уже привычной комнату гостиницы, пролежал вот так, одетый, на кровати, глядя в белый, чуть по углам затекший от недавно прошедших дождей потолок. Затем, как бы вдруг очнувшись, Агарвал встал, нащупал в кармане куртки небольшую пластмассовую коробочку, открыл ее. Там лежали две пластинки дисков. Один из сейфа «Ориент бэнк», другой, ничем от него не отличающийся на первый взгляд, Агарвал купил вчера в универмаге. Он осторожно взял одну из них и переложил в коробку из-под сигарет.

Теперь надо было обдумать, что делать дальше. До этого момента все его действия были подчинены одному — не допустить, чтобы Корпорация приступила к производству «сомы». Борьба еще не кончена. Более того, она именно сейчас только по-настоящему и начнется. Теперь Корпорация будет охотиться за всеми, кто был хоть как-то причастен к «соме», был близок к Бенджамину.

Находиться далее в столице и даже в стране для него стало опасным. Надо как можно скорее уезжать за границу. Иностранный паспорт был у него в кармане, но для выезда необходима виза, даже если он сумеет проскочить мимо агентов Корпорации в аэропорту. Агарвал вспомнил о Джонсоне, встал с кровати, спустился вниз к телефону. Рабочий телефон англичанина не отвечал. Агарвал позвонил ему домой. Настойчивые телефонные гудки долго оставались без ответа. Агарвал уже хотел положить трубку, как наконец в ней щелкнуло и он услышал охрипший голос своего приятеля.

— Привет, это я. — Агарвал знал, что телефон дипломата наверняка прослушивается.

— А, привет, дорогой. Ты куда это пропал, не навещаешь больного? — ответил Джонсон.

— Я как раз хотел к тебе заехать, если ты один, — Агарвал сделал особый упор на последних словах.

— Да, да, я совершенно один, все меня окончательно покинули, никто больше не обращает внимания, — очевидно, поняв смысл вопроса Агарвала, ответил англичанин.

— Тогда я скоро буду, — сказал Агарвал.

— Жду, — ответил Джонсон и повесил трубку.

Агарвал за эти три года знакомства с Джонсоном не раз испытывал чувство, что англичанин может все и круг его интересов простирается гораздо дальше непосредственно дипломатической деятельности. Но Агарвала это не удивляло, он знал, как тесно сейчас переплелись экономические и политические интересы Великобритании. Это только в дни господства дипломатии канонерок, когда самолеты и телефоны еще не были изобретены, послы Ее Величества могли, не советуясь с Короной, самостоятельно объявлять войну целым государствам. Сейчас они все больше и больше своего рабочего времени уделяют «обработке» официальных лиц развивающихся стран по поручению крупнейших английских корпораций. Как он недавно прочитал в английской «Файнэншл таймс», свыше трети средств, расходуемых «Форин офисом» за рубежом, идет на коммерческую работу — вдвое больше, чем тратится на осуществление чисто дипломатических мероприятий.

Агарвал также знал, что Джонсон неспроста просил его иногда добыть «по дружбе» ту или иную информацию — хотя и не секретную, но все же конфиденциальную. Правда, однажды, когда англичанин намекнул, что есть люди, которые готовы платить хорошие деньги за интересующую их информацию, Агарвал вежливо, но твердо отказал, и после этого они почти полгода не встречались. Потом это постепенно забылось, и их дружеские отношения вновь наладились. Сейчас же его судьба полностью зависела от англичанина, и Агарвал был почему-то уверен, что тот сможет ему помочь выбраться из страны.

Агарвал отдал хозяину гостиницы ключ от комнаты, вышел на улицу, поймал моторикшу, доехал на ней до ближайшей стоянки такси — и через четверть часа отпустил машину в целях предосторожности за квартал от дома Джонсона. Немного покружив по кварталу и ничего подозрительного не заметив, он направился к воротам нужного ему дома — калитка была открыта. Агарвал вошел во двор, подошел к входной двери — она тоже была не заперта. Он прошел внутрь — Джонсон его уже ждал в прихожей. На нем был синий шерстяной халат с виньеткой на большом нагрудном кармане, наброшенный поверх толстого свитера, горло обвязано серым шелковым платком.

— Вот видишь, в каком я состоянии. И представь, это — почти каждый раз на рождество. Видно, господь сердит на меня за то, что связываюсь со всякими иноверцами, влезаю в их дела.

Агарвал привык к этому, как он говорил, «английскому колониальному юмору» и не обижался, а обычно отвечал в том же тоне.

— Нет, это просто боги, над которыми вы любите подсмеиваться, гневаются на неприкасаемых — иностранцев, не признающих наши традиции и нещадно грабящих нас.

— Тебя, как я узнал, действительно неплохо было бы немного ограбить. Зачем тебе богатство — ведь вы, туземцы, абсолютно не умеете тратить деньги. Купите землю или построите доходный дом и будете драть три шкуры с арендаторов или жильцов. Нет, красиво потратить деньги вы не в состоянии, — все в том же шутливом тоне продолжил Джонсон, когда они прошли в гостиную, где горел электрокамин и было немного теплее.

— Да, можешь не беспокоиться — наши ребята убрали всех «жучков», а телефон я на всякий случай все-таки отключаю.

— Пришел к тебе за помощью — хочу посоветоваться, как лучше истратить деньги, — ответил Агарвал. — Для начала мне нужна английская виза и билет на самолет, — уже более серьезно продолжил он.