«Хакепетер»

Не интересно. Жаждете отведать что-то типичное немецкое? Тогда выбирайте «Татар» или «Хакепетер». А что это? В обоих случаях — это свежее сырое провернутое мясо. Тот самый фарш из традиций берлинских мясников. Одно мясо, и ничего больше. Правда, по вкусу к этому фаршу добавляют много соли, перца, лука и один желток. Все это перемешивается и намазывается на черный, слегка поджаренный хлеб. Необычно, но очень вкусно. Без пива эти блюда едят редко. А вот с пивом в самый раз. История у каждого из этих блюд своя, но во многом сходная. Название «Татар» происходит действительно от кочевников татар, которые наведывались в дальние западные земли и приносили туда элементы своей кухни. Кочевые люди были неприхотливы, ели, в основном, вяленую говядину или конину, а вот чтобы свежие куски мяса становились мягкими и были равномерно отбиты, их клали под седло. Так в течении ездового дня мясо постоянно испытывало давление и разбивалось, доводилось до нужной кондиции. Его посыпали специями, солью и предлагали отведать тем жителям, с которыми встречались татары. По такому же образцу немцы стали готовить и собственное блюдо «Хакепетер». Только брали не конину, а свежую говядину, иногда в нее добавляли свинину и все это перед подачей на стол мелко рубили. При этом содержание жира не должно было превышать тридцать процентов. Нормальным же считается шесть процентов. Мясо рубили в ту пору, когда не было мясорубок. Теперь понятно, почему немцы едят сырое мясо? Потому что переняли у заезжих кочевников, потому что свои мясники любили свежатинку и приучили к этому берлинцев. В результате образовалась многолетняя привычка. Со временем поняли, сырое мясо — пища неприхотливая, в принципе, здоровая, калорийная, по древнему поверью, обогащает кровь и дает много энергии. Естественно, присутствует также элемент экзотики.

Конечно, сортов пива в любом ресторане Берлина столько, что за вечер все попробовать никак не удастся. Самое популярное — «Берлинер вайсе». Но его лучше пить летом, в жаркую пору, так как «Берлинское белое» — это, по сути, приятный шипучий кисловатый напиток, похожий больше на квас, чем на пиво.

«Берлинер киндль»

Никакого особого вкуса. И никакой истории. А вот если заказать «Берлинер киндль», то вы попробуете пиво, ячменное, хмельное, которое в Берлин привезли чешские гугеноты, те самые лютеране по вере, которых католики хотели уничтожить во время Варфоломеевской резни в Париже в ночь на 24 августа 1572 года. Лютеран выискивали не только во Франции, но и в других странах. А чехи варили свое знаменитое пиво не только у себя на родине, но и во Франции. Так вот, чешские гугеноты пивовары бежали от католиков на север и захватили с собой кое-какие секреты производства любимого дитя — пива. Оказавшись на спокойной немецкой земле, чехи стали варить пиво по прежним рецептам, но уже с некоторыми изменениями.

И в память о своем любимом напитке новый сорт так и прозвали «Киндль».

Среди выпускников Берлинского университета 1891 года Фриц Хабер, защитивший звание доктора, считался самым перспективным, подающим большие надежды в науке. Умный, изобретательный, интеллигентный. Он еще в школе до самозабвения увлекался химией, и учителя прочили ему великое будущее. Он полностью оправдал ожидания. Только вот далеко не все его последующие научные деяния и результаты изысканий послужили на благо человечеству. Хуже того, некоторые примененные им лично «открытия» унесли тысячи человеческих жизней. Заметные успехи в химии сблизили его с военными. От них он получал свои спецзадания. И работал самозабвенно. К началу Первой мировой войны, 1914–1918 гг., Хабер был экспертом комиссии по мобилизации промышленных ресурсов Германии. Ему же поручили возглавить военно-химический департамент, с его же подачи активнее заработала немецкая военно-химическая промышленность, для военных целей стали вырабатывать различные отравляющие вещества, первым в этом списке значился хлор.

Этот газ с резким запахом греки назвали по цвету — желто-зеленый. В повседневной жизни в жидком состоянии он служил для отбеливания тканей, для обеззараживания воды.

О поражающих его свойствах в виде газа ученые знали, но нигде не использовали. Впервые как отравляющее вещество его предложил применить Хабер. Собственно, не он предложил, а его попросили. Первая мировая война была затяжной. Немцы сидели в окопах, напротив англичане и французы, изредка перестреливались, никакого перевеса. Генералы рейхсвера пошли на поклон к гражданским умам. Обратились к Фрицу Хаберу, тогдашнему директору созданного в 1911 году Института физической химии и электрохимии имени кайзера Вильгельма, располагавшегося в научном районе Берлина, Далеме. Обратились к нему не случайно. Этот человек был известен не только своими научными работами, но и оголтелым патриотизмом, его лозунг гласил: в мирное время человечеству, в военное — отечеству. О морали он особенно не задумывался. И когда англичане отрезали Германию от поставок из Чили селитры, столь необходимой при производстве пороха, именно Хабер нашел выход из положения — он создал аналог взрывчатого вещества без селитры, и снова у немцев на вооружении появился порох. На этот раз его привлекли к разработке тактических планов на поле боя. Что может он сделать, чтобы заставить англичан и французов отойти на прежние позиции, как прогнать врага, как выиграть атаку и вместе с ней войну? Фриц Хабер, который всегда считал себя прежде всего добропорядочным немцем, ответственным за судьбы «фатерланда», который свое отечество ценил превыше всего, озвучил нестандартное решение: отравляющие газы! И предложил познакомиться с результатами опытов. Генералы остались вполне довольны. И вот 22 апреля 1915 года к передовым позициям 4-й немецкой армии, располагавшейся возле небольшого бельгийского городка Ипр, известного своим производством хорошего качества сукна, генералы, и в их числе одетый в мундир гауптмана Фриц Хабер, получивший военное звание прямо из рук самого кайзера, тайно из Берлина привезли десятки баллонов со сжатым газом. Желая упредить атаку противника, дождавшись попутного ветра, в сторону неприятеля направили сопла и вопреки Гаагской конвенции 1907 года открыли краны. Хабер в противогазе, как и стоявшие рядом генералы, в бинокль лично наблюдал, как легкий ветерок понес тонны отравляющего вещества на вражескую сторону. За серо-зеленой дымкой мало что было видно. Но он знал, что в окопах люди уже задыхались, корчились от боли, у них слезились глаза, они харкали кровью. В общей сложности по врагу было выпущено 180 тонн отравляющего вещества, поражены как минимум 15 тысяч человек, 5 тысяч из них погибли. Такие данные поступили уже после завершения боев. Генералы поздравляли Хабера, высказывали свое восхищение его изобретательностью. Он довольно улыбался и потирал руки — химия и не такое может. Большие потери от сравнительно малотоксичного хлора были вызваны полным отсутствием у противника средств защиты. Газовые атаки для англичан и французов были совершенно неожиданными. Солдаты же и офицеры рейхсвера по совету Хабера сидели в своих окопах в надетых противогазах и ждали победных результатов. И хотя ветерок неожиданно поменял направление, подул в обратную сторону, но к этому времени концентрация газа в воздухе была уже совсем слабой и для немцев все обошлось вполне благополучно. Зарубежные газеты называли применение немцами отравляющих веществ чудовищным преступлением, а их изобретателя — редким злодеем. Хабер на злопыхателей не реагировал. А вот его жена Клара среагировала. Через несколько дней после той успешной атаки, унесшей тысячи молодых жизней, она не выдержала психологического смятения и растерянности и взяла в руки револьвер. Выстрел был смертельный. Нам не известно, как отреагировал на самоубийство жены Хабер, но доподлинно известно другое — через два года у этого же городка против все тех же строптивых англичан и французов выпустили другой газ, более токсичный, горчичный, который получил название «иприт» — по названию бельгийского городка. Посоветовал применить это более сильное, чем хлор, отравляющее вещество все тот же директор берлинского Института физической химии и электрохимии имени кайзера Вильгельма. Хабер настолько был воодушевлен стремлением как можно быстрее победить в войне без особых затрат и жертв с немецкой стороны, что лично хотел удостовериться в действии газа, выезжал на передовую, демонстрировал неумеренную храбрость, ходил из окопа в окоп буквально под пулями. И в который раз показывал солдатам и офицерам, как следует обращаться с противогазом, какую нужно оказывать помощь отравившемуся. Откуда у кабинетного ученого такое рвение? Была ли в нем хоть капля раскаяния от содеянного? Мало ему тысяч погибших 1915 году, так принялся умерщвлять и в 1917 году. Десятки тысяч остались на всю жизнь инвалидами. Никто из них тогда не знал, в чей адрес посылать проклятия. Применение химического оружия не принесло победы Германии. Ни хлор, ни иприт, ни другие газы не дали перевеса, ничего, кроме разорения Европы, в общем счете 10 миллионов погибших на поле боя и 30 миллионов увечных. Но Хабер по натуре не был чересчур сентиментальным, поэтому не особенно огорчался этими данными. С какой стати? Ведь примененное немцами первыми химическое оружие взяли на вооружение другие страны. Кто может его в чем обвинить? Сам Хабер нисколько не сомневался в правильности своих действий. Он ученый и делал все возможное для спасения своего отечества. Разве не тем же занимались другие ученые, в Англии, во Франции? Ведь кто-то из них изобрел скорострельный пулемет, кто-то — авиационную бомбу. В ходе войны впервые применялись не только газы, но и танки, военная авиация и даже подводные лодки. Чем химическое оружие хуже или лучше? И все же Хаберу досталось. Его имя внесли в число военных преступников. В свое оправдание он говорил, что не совершил ничего плохого, а только опередил своих соперников, которые занимались тем же, но в число военных преступников не попали. Позднее стало известно, что всего за годы Первой мировой войны от действия отравляющих веществ пострадало людей гораздо больше, чем при атомных бомбардировках Хиросимы и Нагасаки. Дурной пример заразителен. Опыт немцев действительно сразу переняли французы, англичане. И применили газ против немцев. По свидетельству очевидцев, в одной из таких газовых атак Первой мировой войны пострадал мало кому известный немецкий ефрейтор, по происхождению австриец, по призванию пропагандист. В дальнейшем высказывалось предположение, что отравление было настолько сильным, что оно оказало влияние на его психику. Этот человек возомнил себя военным гением и впоследствии таки стал все-германским фюрером. В своей книге «Майн кампф» Гитлер подвергал евреев яростным нападкам как расу — разрушительницу цивилизации. Он писал: «Если бы накануне Первой мировой войны были отравлены газом 12 или 15 тысяч иудеев — врагов народа… тогда не потребовались бы миллионные жертвы на фронте». К чему привело его всегерманское фюрерство, всем хорошо известно. Кстати, от Гитлера пострадал и Хабер.