Он высадил ее на бульваре Де Шартр, возле дома дяди. Леа вошла в подъезд, несколько минут постояла в огромном холле, отделанном белым мрамором, затем снова вышла. Матиаса не было. Она быстро направилась к набережной Шартон. Это было совсем близко.

За исключением нескольких темных фигур, сгорбившихся под начавшим моросить ледяным дождем, на набережной было пусто. Леа замедлила шаг, боясь пропустить кафе «Бертран». Ее появление не привлекло внимания картежников, устроившихся за одним из столиков. Лишь небольшого роста пухленький официант в голубом переднике добродушно посмотрел на нее. Кроме него и игроков в карты, в кафе никого не было. Маленький человечек вышел из-за стойки.

— Что вы будете пить, мадемуазель?

— Я бы хотела увидеть Дэвида, — произнесла она на одном дыхании.

Его открытое лицо вдруг стало замкнутым.

— Должно быть, вы ошиблись, здесь нет никакого Дэвида.

— Я уверена, что это не так: сегодня после полудня у одного из моих друзей здесь назначена встреча с ним.

— Может быть, но я не в курсе.

Внезапно Леа почувствовала усталость. Поняв, что ничего не добьется от этого добродушного человека, она села за столик.

— Пожалуйста, принесите мне кофе.

Бурда, которую он ей принес, была отвратительной, но зато горячей. Официант исчез в задней комнате.

Через несколько секунд перед ней возник Лоран.

— Ты сошла с ума! Что ты здесь делаешь?

— Я ждала тебя.

— Пойдем, тебе нельзя здесь оставаться.

Не возражая, она прошла за ним в комнату за стойкой бара. Здесь не было окон, только смятая постель, простой деревянный стол, нормандский шкаф и трактирные стулья. Двое мужчин встали при ее появлении.

— Это она, — сказал Лоран, подталкивая Леа. — Можете ей доверять, она часто помогала мне и Фортюна.

— Но зачем она пришла? Это безумно опасно.

Эти двое, похожие на инквизиторов, начинали ее раздражать. И о каком еще Фортюна говорил Лоран? Она не знала никого с таким именем… Один из незнакомцев, тот, что пониже ростом, вдруг улыбнулся ей.

— Оставь ее, ты же видишь, что она боится.

Боится?.. Ладно, пусть думают так, если им доставляет удовольствие считать ее слабой женщиной.

Маленький брюнет, вступившийся за нее, спросил:

— Почему вы искали Дэвида?

— Я знала, что Ло…

— Не произносите имен.

— Я знала, что… мой друг встречается с ним.

— Кто вам сказал об этом?

Леа устало вздохнула.

— Он; это же очевидно.

— Это правда? — сухо спросил тот, повернувшись к Лорану.

— Да.

— Вы отдаете себе отчет в том, что совершили большую оплошность?.. Но я думаю, что вы были правы, — рассмеявшись, сказал он. — Простите меня, мадемуазель, за этот допрос. Позвольте представиться: Аристид. А это Дэвид. А вы? Как нам вас называть?

Не раздумывая, Леа ответила:

— Экзюперанс.

— Экзюперанс… — повторил Аристид. — Странное имя; похоже на «эсперанс»[2]. Ну что же, это хороший выбор.

Лоран взглянул на нее с понимающей улыбкой. Он знал, откуда появилось это имя: они вместе ходили смотреть на эту маленькую «святую» в собор Верделе.

— Я видела Камиллу, мне удалось передать ей письмо.

— Как она?

Леа решила забыть о своем обещании.

— Она больна; нужно освободить ее как можно скорее.

Лоран облокотился на спинку стула, ничем не выдав своего беспокойства.

— Аристид считает, что обращаться к Большому Клеману слишком рискованно. Он ему не доверяет, — сказал Лоран.

— Но он ошибается! — воскликнул молчавший до сих пор Дэвид. — Я знаю Большого Клемана. Мы вместе с ним разыскивали и расчищали новые площадки для парашютистов, устраивали новые склады оружия. Это надежный человек, пользующийся полным доверием Центра. Не знаю, что имеет против него Аристид, — он никогда не хотел с ним встречаться.

— Послушай, Дэвид, не стоит вновь заводить споры по поводу твоего Большого Клемана. Может быть, он и «надежный», как ты говоришь, но слишком много говорит, ведет слишком заметную жизнь, у него слишком много связей. Здесь все знают, что «месье» Большой Клеман — крупный руководитель Сопротивления. Не знаю, с чего это они там, в Париже, решили назначить такого паяца, как он, руководителем региона В2! В Бордо, наверное, только гестапо не знает этого.

— Ты преувеличиваешь! У каждого свой способ бороться.

— Я знаю, что, может быть, несправедлив, но что-то мне подсказывает, что этот морской офицер, бывший роялист, близко знакомый с полковником Роком, сыграет с нами плохую шутку.

— Опять ты со своим даром предвидения!..

Леа забавлял этом обмен мнениями по поводу «поручителя папы». Она пыталась вспомнить о впечатлении, которое Большой Клеман произвел на нее во время их единственной встречи. Перед глазами возник образ рослого, представительного мужчины, обычный образец делового человека, каких уважают в Бордо, — словом, ничего примечательного.

— А если с ним встречусь я?

Три пары глаз уставились на нее.

— Я уже имела с ним дело.

— Как это? — спросил Аристид.

Леа рассказала, как ей было поручено передать Большому Клеману документы под видом бумаг отца.

Аристид прикидывал про себя: «Может быть, это и неплохая идея, надо подумать».

— Когда назначена встреча?

— Завтра, у него, за час до начала комендантского часа.

— Можно отменить, — сказал Дэвид. — Если надо, я займусь этим.

— Хорошо, отменяй, — ответил Аристид.

— Сегодня вечером я должна была вернуться в Монтийяк. Мне нужно позвонить, а то они будут волноваться. А еще мне необходимо встретиться с другом, с которым мы должны были вернуться в Лангон.

— У вас нет времени. Кто-нибудь позвонит с почты вашей семье. Что же до вашего друга, то он это переживет. Один из наших будет идти за вами до бульвара Вердон и подождет там, чтобы обеспечить вашу безопасность. Вы зададите Большому Клеману один вопрос: «Согласен ли Центр помочь организовать побег мадам д’Аржила?»

Несколько минут Леа сосредоточенно думала, не слушая то, что он говорит.

— Абсурд, — сказала она наконец. — Если я спрошу это у Большого Клемана, который, как вы говорите, слишком много болтает, то сразу станет ясно, что я вам помогаю, и я окажусь под подозрением. Кроме того, если побег Камиллы удастся, то до конца войны она будет вынуждена скрываться, а это, учитывая ее состояние, нежелательно ни для самой Камиллы, ни для ее сына.

— Да, это верно, — сказал Аристид. — Что же вы предлагаете?

— Я встречусь с ним от своего имени и буду умолять помочь Камилле из соображений гуманности.

— Но он знает, что вы связаны с Сопротивлением, потому что вы уже передавали ему документы, — сказал Дэвид.

— Я уже подумала об этом. Я буду изображать ветреную девушку, которая совершенно не понимает важности того, что делает.

Аристид недолго раздумывал над этим предложением. Ему нравилось здравомыслие Леа.

— Думаю, что она права. Дэвид, скажи Мотыге, чтобы потихоньку шел за ней, когда она выйдет. Экзюперанс, вам не нужно возвращаться сюда, это было бы слишком опасно.

Дэвид вышел из комнаты.

— Со мной будет все в порядке, — заверила Леа.

— Не знаю, должен ли я позволять тебе подвергать себя такому риску ради меня, — сказал Лоран.

— Это не ради тебя, а ради Камиллы.

Странно, но она говорила искренне и прекрасно отдавала себе отчет в том, что со времени их драматического бегства по заполненным беженцами дорогам не переставала чувствовать ответственность за судьбу молодой женщины.

Лоран молча прижал ее к себе.

Вошел Дэвид.

— Мотыга ждет ее на улице. Если у Большого Клемана что-нибудь пойдет не так, то, выходя, наденьте вместо своей шапочки этот платок. Мотыга поймет и будет готов вмешаться. Он будет идти за вами, пока вы не подадите ему сигнал, что все в порядке и вы в безопасности. Вам нужно будет вот так сложить пальцы и поднести их ко рту. Вы все поняли?