Но когда я добрался до своего гостевого номера, выяснилось, что на этом фронте изменений нет. Никаких следов Сидни. Мое радостное возбуждение испарилось, но хорошо хоть, что я был донельзя вымотан и не смог толком обругать себя за неудачу. Я почти мгновенно заснул и проспал до середины следующего вампирского дня: мой организм продолжал гадать, по какому расписанию я живу.

Я очнулся от верещания телефона. Оказалось, что мне пришло эсэмэс от мамы с напоминанием о семейном обеде. Проверив голосовую почту в апартаментах, я обнаружил миллион сообщений от моих новых «друзей». Номер моего мобильника никто не знал, но гуляки быстро рассекретили, в каком из гостевых зданий я поселился, и засыпали меня ворохом посланий. Я мог бы наносить светские визиты в течение нескольких месяцев.

Однако сегодня меня интересовало лишь одно приглашение. От родителей. Я довольно холодно относился к отцу, но мама не поленилась приехать за мной в Палм-Спрингс. Вообще-то, она очень много чего для меня сделала, и я почувствовал себя обязанным не подвести маму в присутствии ее друзей. Я оставался трезвым и потратил день на всякие нудные дела, вроде стирки, так и не приняв ни одного из полученных мною приглашений, в том числе и от Нины. Она вызывала у меня симпатию, и мне с ней было весело, но внутренний голос говорил, что разумнее держаться от нее подальше.

Я заявился в родительский особняк за десять минут до назначенного времени, в выглаженном костюме и запонках тети Татьяны. Отец встретил меня по обыкновению ворчливо:

– Что ж, Адриан: как я понимаю, какое бы поручение королевы ни привело тебя обратно, оно наверняка важное.

Его реплика меня ошеломила, но в гостиную ворвалась моя мать, невероятно элегантная в изумрудно-зеленом шелке.

– Натан, милый, не пытайся выведывать у него государственный тайны! – Она положила ладонь мне на рукав и с негромким сдержанным смехом добавила: – Он не дает мне покоя с тех пор, как королева позволила мне сопроводить тебя во дворец. Я сказала Натану, что захотела с тобой повидаться, но он убежден в обратном. Дескать, мне известно нечто такое, чего не знает он!

Я разобрался в ситуации и, когда папа отвлекся, бросил на нее благодарный взгляд. Мать не сказала ему, что обнаружила меня в Калифорнии в пьяном отупении и спасла меня от стремительного скатывания под откос. Она позволила моему отцу считать, что поездка в Палм-Спрингс была обычным материнским порывом, и даже использовала все это как повод повысить мою репутацию. Кстати, я мог не скрывать от отца свое прискорбное поведение, но должен был признать, что жить мне гораздо легче, когда у него нет против меня никаких аргументов. Сказать, что он мной гордится, было бы преувеличением, но сейчас он выглядел приветливым и доброжелательным, и я надеялся, что вечер пройдет терпимо.

Вскоре дом заполонили персоны королевской крови, с которыми мне изредка приходилось встречаться. Похоже, моим родителям захотелось произвести на них впечатление. Мама, которая уж точно никогда в жизни ничего не готовила, проследила за всеми действиями повара и добилась, чтобы каждое блюдо было безупречным – и с точки зрения поданных к нему вин, и с точки зрения презентации. После краткого периода воздержания (и изматывающей попытки связаться с Сидни) я позволил себе немного расслабиться. Если честно, я был не в состоянии определить регион и тип почвы виноградника, зато отметил, что родители явно не поскупились.

Я сразу смекнул, в чем дело. Сегодняшний обед ознаменовывал первый официальный выход в свет моих родителей после того, как мать отбыла заключение. После ее возвращения никто никуда не приглашал моих предков, поэтому они сами приняли меры и продемонстрировали силу духа королевских мороев. Дескать, что ни говори, а Натан и Даниэлла Ивашковы – превосходное общество! Это негласное утверждение распространялось и на меня: родители постоянно напоминали о «важном поручении», которое я выполняю. Моя связь с Джилл и ее местопребывание являлись строжайшим секретом (его детали я хранил в тайне и от родителей), но про работу Сони над вакциной я мог говорить свободно – и каждому хотелось узнать подробности.

Я объяснял все, используя ненаучные формулировки и избегая некоторых моментов. По-моему, всех моя речь впечатлила, в особенности – маму и отца, но я почувствовал облегчение, когда внимание гостей переключилось на другие вопросы. Обед закончился политическими разговорами, которые меня заинтересовали, и светскими сплетнями, вызвавшими у меня зевоту. Я никогда не увлекался этой стороной жизни, даже до тех событий в Палм-Спрингсе, которые изменили мою жизнь. Меня не волновали ни результаты партий в гольф, ни повышение по службе, ни ближайшие даты дворцовых приемов. Не забывая про сыновние обязанности, я продолжал вежливо улыбаться и, чтобы утешиться, пил великолепное вино. К моменту ухода последнего гостя я не сомневался в том, что мы покорили здешнее общество и Даниэлла Ивашкова снова будет принята в высшем свете, куда она так рвется.

– Ты имел большой успех, – вымолвила она со вздохом, усаживаясь на козетку с недавно перетянутой обивкой.

– Ты хорошо держался, Адриан, – добавил отец. По его меркам он отвесил мне настоящий комплимент. – Теперь у нас стало немного меньше проблем.

Я допил портвейн, который подали к десерту.

– Я бы не сказал, что отсутствие приглашения на ежегодный летний чай у Шарлин Бадики является серьезной проблемой, но если я чем-то могу помочь, то я – к вашим услугам.

– Вы оба существенно уменьшили тот урон, который нанесли семье. Будем надеяться, что ничего не изменится в худшую сторону, – отец встал и потянулся. – Мне пора. Я отдохну у себя в комнате. Увидимся с вами обоими завтра.

Спустя минуту после того, как дверь за ним закрылась, до моего пропитанного вином мозга дошел реальный смысл его слов.

– К себе в комнату? Разве это и не твоя комната тоже?

Моя мать, по-прежнему свежая и прекрасно выглядевшая, изящно сложила руки на коленях.

– Адриан, милый… я теперь сплю в твоей бывшей комнате.

– В моей… – Я с трудом соображал, что к чему. – Погоди. Ты поэтому отправила меня в гостевые апартаменты? Ты вроде говорила, что мне нужна моя собственная территория.

– В действительности тут оба фактора присутствуют. Тебе необходима собственная территория. А что до второго… после моего возвращения мы с твоим отцом решили, что все будет идти более гладко, если каждый станет вести свою жизнь… просто под одной крышей.

Она произнесла это настолько непринужденно и мягко, что мне трудно было оценить серьезность ситуации.

– А что дальше? Вы разводитесь? Вы расстаетесь?

Она нахмурилась.

– Ох, Адриан, какие гадкие слова! И потом, такие, как мы, не разводятся.

– А супруги не спят в разных спальнях! – возразил я. – Чья это идея?

– Мы оба так решили, – заявила она. – Твой отец осуждает мои поступки и то, как неловко было всем нам из-за моих… действий. Он решил, что не может меня простить, и, имей в виду, я не против того, чтобы спать одна.

Я потрясенно заморгал.

– Тогда разведись и живи одна! Ведь если он не может простить, что ты поступила импульсивно… и решила спасти своего собственного сына… Я женат не был, но мне кажется, что это не вписывается в правила поведения хорошего мужа. С любимым человеком не обращаются подобным образом! Не понимаю, как ты можешь любить мужчину, который так с тобой обошелся.

– Милый, любовь тут ни при чем, – отозвалась она с тихим смешком.

– Как ни при чем! – воскликнул я и поспешно понизил голос, опасаясь, что отец может ненароком заглянуть в гостиную, а я пока был к этому не готов. – Зачем вступать в брак – и оставаться в браке, – если не ради любви?

– Все очень непросто, – сказала она тем голосом, которым говорила со мной, когда я был маленьким. – Надо учитывать статус. Если мы расстанемся, мы, если можно так выразиться, потеряем лицо. А мои деньги завязаны на твоем отце. Перед свадьбой мы составили договор, и давай скажем так: если я с ним разведусь, то останусь без средств к существованию.