– Проблематичная?

– Мне кажется, она не лучшим образом влияет на дочь.

– Как насчет парней?

– Я не позволяю дочери с ними встречаться.

– Наверняка она от этого в восторге.

– Моя дочь не оспаривает мои правила.

Я уставилась на свои руки, лежащие на коленях. «Люси, – подумала я. – Твою дочь зовут Люси, хладнокровный надменный болван».

– Ясно, – цинично усмехнулся Галиано. – Может, вспомните что-нибудь еще, о чем не сказали во время нашего последнего разговора?

– Я не знаю ничего такого, что не было бы уже известно вам. Кажется, я ясно сказал об этом по телефону.

– А я ясно сказал вам, что хотел бы сегодня поговорить с Марио.

– Его уроки планируются на недели вперед.

– Что ж, не стану подвергать риску его мастерство.

Херарди едва сдерживал ярость.

– Честно говоря, детектив, я рассчитывал, что вы хоть немного продвинулись. Дело тянется уже четыре с лишним месяца. Мои жена и сын не находят себе места. Да еще это варварское нападение на наших домашних животных…

Я предположила, что он намекает на то, как полиция брала образцы шерсти.

Галиано прищелкнул языком:

– Я поговорю со шнауцером.

– Не стоит разговаривать со мной таким тоном, детектив.

Полицейский наклонился через стол, придвинувшись почти вплотную к Херарди:

– Не стоит меня недооценивать, сеньор. – Он отступил назад. – Я найду Люси, – проговорил Галиано, холодно глядя на хозяина дома. – С вашей помощью или без нее.

– Я оказал всю возможную помощь, детектив, и меня возмущает ваш намек. Никого так не тревожит судьба моей дочери, как меня.

Где-то за стеной часы пробили десять. Все молчали.

– Меня все утро мучает одна мысль, – наконец заговорил Галиано.

Лицо Херарди оставалось каменным.

– Я рассказываю вам, что мы нашли скелет, а вы проявляете не больше интереса, чем к сводке погоды.

– Полагаю, если бы этот скелет имел отношение к пропаже моей дочери, вы бы об этом сказали. – Шея Херарди над идеально белым воротничком залилась краской.

– Похоже, вы также многое предполагали о жизни вашей дочери.

– Тот скелет, который вы нашли, – моя дочь? – Верхняя губа Херарди побелела от гнева.

Галиано не ответил.

– Очевидно, вы этого не знаете.

К моим щекам от смущения прилила кровь. Совершенно верно, мистер. Ибо мне стало тогда не по себе от одного только вида розовых очков.

Херарди выпрямился во весь рост:

– Пожалуй, вам пора.

– Buenos días, сеньор. – Галиано кивнул мне. – Regresaré. Я вернусь.

Он направился к двери.

Я встала и последовала за ним.

– ¡Hijo de la gran puta! – выругался детектив, поворачивая ручку полицейского сканера.

Шум помех стих, сменившись урчанием двигателя.

– И что вы о нем думаете?

– Напыщенный, властолюбивый, самодовольный дурак.

– Не сдерживайтесь.

– Какой нормальный родитель будет считать дружбу подростков легкомысленным поведением? – Голос Галиано сочился презрением.

– Я подумала точно так же. Чем занимается папаша, если может позволить себе «мерседес» и беширский ковер?

– Херарди вместе с братом владеют крупнейшей в Гватемале компанией по продаже автомобилей.

Мы ехали в сторону резиденции посла.

– Но он прав. – Я ткнула пальцем в приборную панель и стерла отпечаток ладонью. – Мы ни черта не знаем про тот скелет.

– Узнаем.

Я снова ткнула в панель пальцем.

– Думаете, Люси и впрямь была настолько покладиста, как считает ее отец?

Галиано пожал плечами и приподнял брови – жест выглядел очень по-французски для гватемальского полицейского.

– Кто знает? Опыт подсказывает, что такое бывает крайне редко.

Я оставила на приборной панели еще два отпечатка. За окном мелькнули деревья. Через несколько поворотов мы въехали на улицу с большими домами в глубине просторных, профессионально ухоженных участков. В основном виднелись лишь их черепичные крыши.

– Впрочем, в одном Херарди, возможно, прав.

– В чем? – спросила я.

– Насчет Шанталь Спектер.

Посол и его семья жили за живой изгородью, ничем не отличавшейся от той, что окружала дом Херарди. Участок также опоясывала находящаяся под напряжением ограда с огромными, украшенными орнаментом чугунными воротами и охраной.

Свернув на дорожку, Галиано протянул удостоверение в окно первому секьюрити. Тот наклонился, затем шагнул к будке. Через несколько секунд ворота распахнулись внутрь.

Мы по широкой дуге подъехали к дому, где удостоверение проверил второй охранник. После чего он нажал кнопку звонка. Дверь открылась, и нас передали слуге.

– Миссис Спектер ждет, – сказал тот, глядя куда-то в сторону. – Прошу за мной.

Обстановка мало отличалась от дома Херарди: обшитый деревянными панелями кабинет, дорогая плитка, мебель и произведения искусства. Ковер на этот раз был бахтиярский.

Встреча наша, однако, выглядела совершенно иначе.

У миссис Спектер были медного цвета волосы и ярко накрашенные губы и ногти. Шелковый брючный костюм цвета лепестков подсолнуха и такие же сандалии. Тонкая материя словно плыла вокруг хозяйки дома, шедшей нам навстречу, и вместе с ней плыл запах духов «Иссей Мияки».

– Рада вас видеть, детектив Галиано, – произнесла она с французским акцентом. – Хотя, конечно, предпочла бы, чтобы это случилось при иных обстоятельствах.

– Как вы себя чувствуете, миссис Спектер?

Ее пальцы казались призрачными в коричневой ладони Галиано.

– Хорошо, спасибо. – Дама с отработанной улыбкой повернулась ко мне. – Это та молодая женщина, о которой вы говорили?

– Темпе Бреннан, – представилась я.

Миссис Спектер протянула руку с ярко-красными ногтями. Кожа ее была такой нежной, а кости столь изящными, что я, казалось, пожимаю руку ребенка.

– Спасибо, что согласились оказать услугу местным властям. Это очень много значит для моего мужа и меня.

– Надеюсь помочь, чем смогу.

– Прошу извинить меня за грубые манеры.

Она приложила одну руку к груди, показывая другой на кресла в нише по правую сторону комнаты.

– Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю или кофе? – Хозяйка перевела взгляд с Галиано на меня.

Мы оба отказались.

– Скажите же, детектив, что у вас хорошие новости.

– Боюсь, у меня их нет, – мягко ответил Галиано.

Краска отлила от ее лица. Улыбка дрогнула, но не угасла.

– Но и плохих тоже нет, – поспешно добавил он. – Просто хотелось связаться с вами, проверить кое-какие факты и узнать, не произошло ли чего-нибудь со времени нашего последнего разговора.

Она опустила руку на подлокотник, откинувшись на спинку кресла.

– Я пыталась, как могла, но в голову не приходит ничего, кроме того, что я вам уже рассказывала.

Несмотря на все ее усилия, улыбка исчезла с ее лица, и она потянула за нить, что болталась в обивке кресла.

– Ночами не сплю, раз за разом вспоминая прошлый год. Я… мне трудно говорить, но я, похоже, упустила многое из того, что происходило прямо на моих глазах.

– Шанталь переживала трудные времена. – Тон Галиано не имел ничего общего с тем, что я слышала в доме Херарди. – Как вы сами говорили, она не отличалась открытостью в общении с вами и вашим мужем.

– Мне следовало быть наблюдательнее, восприимчивее…

Лицо ее в обрамлении рыжих волос казалось мертвенно-белым. Лакированный ноготь бездумно перебирал нити обивки, словно управляемый из независимого источника.

У меня сжалось сердце от жалости к ней, и я попыталась найти слова утешения.

– Не вините себя, миссис Спектер. Никто из нас не в силах полностью контролировать своих детей.

Она перевела взгляд с Галиано на меня. Даже в тусклом свете я видела ее ярко-зеленые контактные линзы.

– У вас есть дети, доктор Бреннан?

– Дочь – студентка университета. Я знаю, как тяжело порой бывает с подростками.

– Да.

– Вы не против, если мы еще раз вернемся к некоторым вопросам, миссис Спектер? – спросил Галиано.