ПАРАЛАЕАЬНО С УЧЧЕЛЛО Кастаньо и Доменико Венециано во Флоренции работает другая группа живописцев, которых хотелось бы назвать «рассказчиками». Их искусство не имеет той внутренней связи с художественными формами Мазаччо, как искусство уже знакомой нам группы проблемистов, но тем не менее и оно вырастает на предпосылках живописного стиля Мазаччо. Художников этой второй группы живописные проблемы сами по себе не интересуют, их занимает тематическая сторона живописи, все равно, идет ли речь об аллегории, о священном событии, о жанровом эпизоде. Они любят изображать новые темы или старые темы пополнять новыми подробностями; они — зоркие наблюдатели и во имя полноты повествования часто заслоняют главное событие вводными эпизодами.

Во главе этой группы рассказчиков стоит живописец, не обладающий исключительно крупным талантом, но в силу какой-то особенной заразительности своего искусства оставивший очень заметные следы в истории итальянской живописи. Когда мы пытаемся восстановить в своей памяти характерные образы живописи кватроченто, то почему-то невольно вспоминаются картины именно этого мастера. Я имею в виду фра Филиппо Липпи. Он родился около 1406 года и уже пятнадцати лет вступил в орден кармелитских монахов, хотя по всем данным своей натуры, склонной к мирским благам, расточительности и любовным авантюрам, мало годился для монашеского сана. Вазари рассказывает множество соответствующих эпизодов из биографии Филиппо Липпи. О том, как Козимо Медичи, зная нрав веселого монаха, запер его в своем дворце до окончания заказа и как фра Филиппо спустился по веревке из окна; о том, как Филиппо Липпи похитил из монастыря приглянувшуюся ему монахиню и как эта монахиня, Лукреция Бути, родила ему сына, впоследствии известного живописца Филиппино Липпи. Элемент жизнерадостной болтливости, отсутствие меры, присущие живописи Филиппо Липпи, несомненно отражают природные свойства его темперамента. Подобно большинству своих сверстников, и Филиппо Липпи провел ранний период своей жизни в Северной Италии, главным образом в Падуе. В 1437 году он возвращается во Флоренцию, где и создает основные произведения. В пятидесятых годах Филиппо Липпи работает над фресками собора в Прато, в шестидесятых годах расписывает собор в Сполето, где и умирает в 1469 году.

Кто был учителем Филиппо Липпи — неизвестно, но можно предположить, что фра Беато Анджелико, так как некоторые типы и приемы блаженного монаха часто повторяются в картинах Филиппо Липпи. Одним из самых ранних произведений Филиппо Липпи нужно считать тондо «Поклонение волхвов» в собрании Кука в Ричмонде.[54] Картина сразу вводит нас в повествовательный стиль Филиппо Липпи с обилием подробностей и тонких реалистических наблюдений, которые совершенно отклоняют внимание от главной темы. Многие из этих продробностей Филиппо Липпи несомненно вывез из Северной Италии — например, охотничью собаку на переднем плане, павлинов, обилие лошадей. Но есть в картине и подробности совершенно во флорентийском вкусе — например, обнаженные юноши в глубине. Есть, наконец, и излюбленный мотив самого Филиппо Липпи — развалины, обломанную стену которых Филиппо Липпи рисует с микроскопической точностью. К раннему же периоду относится и несколько картин на тему, которую Филиппо Липпи ввел в репертуар итальянских художников — «Поклонение богоматери младенцу Христу^». Лучшая из этих картин находится в Берлинском музее. Насколько тесно творчество Филиппо Липпи, особенно в начале его деятельности, еще связано со средневековым благочестием в духе фра Анджелико, с готическими настроениями, показывает то обстоятельство, что все детали берлинской картины соответствуют гимну, приписываемому Бернарду Клервосскому. Даже такой мотив, как топорик, воткнутый в землю, на котором мастер начертал свою подпись, восходит к словам гимна «mundi faber et rector fabricae^» (то есть строитель мира и руководитель мастерской). Правда, в качестве пейзажного фона Филиппо Липпи избирает мотив густого, темного леса, пронизанного солнечными лучами, незнакомый готической живописи, но сама трактовка лесной почвы в виде скалы, уступами поднимающейся до самой верхней рамы, совершенно в духе живописи треченто.

Первые признаки перемены стиля намечаются в живописи Филиппо Липпи около 1440 года. Их можно заметить уже в «Мадонне», находящейся теперь в галерее в Тарквинии и датированной 1437 годом. Совершенно очевидно, что влияние монументального стиля Мазаччо начинает оттеснять североитальянские впечатления и готические приемы. Тот мягкий, поэтический аромат, которым овеяны ранние произведения Филиппо Липпи, теперь исчез, формы стали массивнее, типы грубее, с характерными для развитого стиля Липпи широкими, приплюснутыми головами. Архитектурные мотивы с перспективными просветами сменяют теперь пейзажные или золотые, плоские фоны. В полном расцвете этот новый стиль Филиппо Липпи можно видеть на знаменитом «Венчании богоматери», датируемом 1441–1447 годами и теперь находящемся в Уффици. Если прежде композиция «Венчание^» всегда развертывалась в вертикальном направлении, то теперь, напротив, бросается в глаза широкий формат иконы. Тяжелый, массивный ритм композиции подчеркнут не только приземистыми пропорциями фигур (с резко выраженной приплюснутой головой), но и преобладанием сидящих и коленопреклоненных фигур. Несмотря на пышную обстановку, на обилие цветов, картина лишена внутренней торжественности, радостной одухотворенности, которую подобными темами умел внушать фра Анджелико. Есть что-то равнодушное в мимике отдельных фигур, совершенно не заинтересованных главным событием. Все внимание мастера сосредоточено на бытовых деталях, на портретном сходстве голов, на реальности костюмов и причесок. Ряд фигур переднего плана явно обладают портретными чертами. Надпись на ленте, которую держит ангел в правом нижнем углу картины («is perfecit opus^»), должна привлечь внимание зрителя к фигуре коленопреклоненного монаха с молитвенно сложенными руками. Это портрет заказчика, каноника Франческо Маринги. В своем очеловечивании священного события Филиппо Липпи идет еще дальше. Интерес скромного, кругленького каноника отнюдь не устремлен на главное событие. Целью его внимательного взгляда является молодая женщина, сидящая на переднем плане с лицом, обращенным к зрителю, и правой рукой ласкающая подбородок ребенка. Есть все основания верить утверждению Вазари, что здесь изображена возлюбленная мастера, Лукреция Бути, а ребенок у ее ног — сын мастера, будущий живописец Филиппино Липпи. Секуляризация религиозной живописи тем более заслуживает внимания, что инициатива в данном случае принадлежит монаху.

Эта светская, реалистическая тенденция в творчестве Филиппо Липпи может быть сопоставлена с аналогичной концепцией, которую одновременно проводит Лука делла Роббиа в своей цветной глазурованной скульптуре. Следует, однако, отметить, что этот бытовой привкус гораздо сильнее проявляется в картине Филиппо Липпи, чем в рельефах Луки делла Роббиа, так как живопись вообще много чувствительнее к колебаниям эстетического вкуса, чем скульптура. Аналогию между Филиппо Липпи и Лукой делла Роббиа можно проследить и в другом направлении. Одновременно с Лукой делла Роббиа и Филиппо Липпи вводит в практику излюбленный формат живописцев кватроченто — тондо. Особенно характерное представление о позднем стиле Филиппо Липпи дает тондо с мадонной из галереи Питти во Флоренции. Внимание зрителя невольно разбивается между мадонной, сидящей на переднем плане, и сценами, которые разыгрываются в глубине: слева изображено рождение богоматери, справа, сквозь конструктивно совершенно необъяснимое отверстие в стене, видна встреча Иоакима и Анны. Если сравнить это тондо с работами Липпи предшествующего периода, то бросается в глаза как будто усиление готических элементов. В чем проявляется этот готицизм поздних произведений Филиппо Липпи? Прежде всего в настроении меланхолической грусти, которой овеяно тондо в целом и которое особенно отражается в позе и выражении глаз мадонны. Затем в удлинении фигур, в орнаментальном изгибе их хрупких тел. Чрезвычайно типична для эпохи фигура служанки, пробегающей мимо с корзиной на голове и в развевающейся от ветра одежде. Филиппо Липпи удалось здесь создать вставной эпизод, который в бесчисленных вариациях затем повторяют живописцы второй половины кватроченто, особенно Боттичелли и Гирландайо. Привкус готики чувствуется и в прославленной «Мадонне» из галереи Уффици. Правда, образы Липпи лишены всякой одухотворенности: перед нами жизнерадостный семейный портрет, мадонна имеет вид опрятной, принаряженной буржуазной дамы, младенец на редкость нескладен и невыразителен, ангел похож скорее на уличного сорванца. Но вместе с тем в самом тесном заполнении рамы, в острых, угловатых контурах, в декоративно плоскостном пейзаже несомненно сказывается реакция против округлого, пластически свободного стиля Мазаччо.