— Я «откаты» не беру, — став серьёзным, сказал я.

— Ну и глупо, — нахмурился Мартин.

— Как сказать, — посмотрев на своего друга, шепнул я. — Деньги в могилу не унесёшь. А чем больше грязных денег, тем меньше шансов попасть в рай.

— Ты уже на тот свет собрался? — пошутил Мартин. — Я, вот, не понимаю таких хлюпиков как ты, у которых есть должность, связи и возможности, а они ими не пользуются. Тебе приносят, а ты не берёшь.

— Это в тебе твои корни говорят, — улыбнулся я. — Нормальный человек, никогда не будет обманывать общество. Жаль, что сейчас слово «честь» протухло и ничего не значит. Но это тоже хорошо, теперь «люди чести» в дефиците и на нас повышенный спрос.

— Не говори ерунды! — скосив взгляд на меня, сказал Мартин. — Я просто пошутил. Я тоже взяток не беру. На хлеб с маслом хватает и мне достаточно.

Мартин договорил и положил в рот целый мандарин. Он отстегнул ремень безопасности и немного шатающейся походкой, направился в туалет. Я немного посидел и от нечего делать, решил встать и размяться. Я встал в узком проходе нашего маленького самолёта и, положив руки за голову, стал крутить торсом. Потом размял шею и направился к кабине пилота. Я постучал в дверь и стал прислушиваться. Прошло несколько минут, но мне никто не открывал. Можно было бы попросить совета у Грегори, но он был недоступен на такой высоте. Ретрансляторов в небе почти нет.

Я забеспокоился, если пилот меня не слышит, значит, он мог потерять сознание. На нашем самолётике нет стюардессы и второго пилота. У нас всего один «водитель», если не считать «автопилота». Я знал, что вероятность того, что с пилотом что-то случилось, очень маленькая. Попытался успокоиться, но не получилось. Я стучал в дверь со всей силы и уже представлял, как у самолёта кончается топливо и он начинает пикировать вниз. Когда во мне проснулась боязнь высоты, я не выдержал и толкнул дверь.

Дверь открылась и от сердца сразу отлегло. Пилот сидел в своём месте и пил чай из термоса и заедал бутербродами. Огромный штурвал двигался самостоятельно. Пилот смотрел в небо и щурился от далёкого солнца, с удовольствием пережёвывая пищу. Он не обращал на меня внимания, так как был в наушниках. Почему я сразу не догадался в том, что он не может слышать мой стук.

Я стоял в дверях несколько минут и наслаждался видом через переднее стекло кабины. В это время, штурвал немного повернулся против часовой стрелки, и картинка облаков синхронно наклонилась влево. Я почувствовал, как мне пришлось прижаться левым плечом к проёму двери, чтобы не упасть. Поворот был плавным, но все мои чувства были напряжены. Человек всегда так напрягается, когда попадает в новую ситуацию.

Вдруг, я испугался от того, что мне на плечо положили руку. Это был Мартин. Рубашка под его рукой сразу промокла, и мне пришлось недовольно посмотреть на него. Он внимательно смотрел на небо перед нами и как будто загипнотизировался. Я слегка толкнул его назад и отошёл из проёма, уступив ему место. Мартин схватился за что-то обеими руками и стал внимательно смотреть вперёд. Пилот зашелестел пакетом, беря ещё один бутерброд. Он не замечал нашего присутствия.

Мне стало неудобно выглядывать из-за плеча Мартина, поэтому я ушёл на своё место и стал пить апельсиновый сок с мякотью, периодически поглядывая на спину своего чёрного друга. Я несколько раз оттянул рубашку на левом плече, чтобы она не прилипала своей мокрой тканью и быстрее высохла. Хорошо, что Мартин моет руки, но плохо, что не вытирает их.

В это время, Мартин обернулся и громко крикнул:

— Бил, иди сюда! Быстрее!

Я опять занервничал, встал со своего места и быстрым шагом пошёл к кабине. Мартин разговаривал с улыбающимся пилотом, который «не обращая внимания на дорогу», обернулся к нему и снял наушники. Мартин обернулся ко мне и сказал:

— Алекс предлагает нам попробовать сесть за штурвал. Я отказался, может, ты желаешь?

— А почему ты отказался? — спросил я, улыбнувшись лётчику.

— Я немного выпил, — смущённо сказал Мартин.

— Трусишка, — тихо на ухо, сказал я. — Тебя же алкоголь не берёт. Ты просто боишься.

— Можно подумать, ты не боишься, — тихо ответил Мартин.

— А чего тут сложного, — заглядывая в кабину, ответил я. — Деревьев нет, стен тоже. Рядом профессионал, который поможет.

— Ну-ну, — улыбнулся Мартин, уступая мне место в узком проёме двери.

Лётчик вопросительно кивнул головой, показывая на штурвал. Когда я ему ответил согласием, он нажал несколько кнопок, положил наушники рядом с собой и встал со своего места. Самолёт продолжил лететь сам собой на автопилоте. Моё сердце сразу заколотилось, но отказываться было поздно.

В кабине пилота было очень тесно, поэтому лётчик с трудом протиснулся между мной и какими-то приборами и чуть толкнул меня рукой, направив в кресло. Я неуверенно посмотрел на него, но Алекс сказал:

— Давайте быстрее, через десять минут на посадку будем заходить. Садись удобнее и пристегнись.

— Зачем пристёгиваться? Я же ненадолго, — запротестовал я.

Пилот странно посмотрел, как я сажусь в кресло и, смеясь, ответил:

— Уильям Тэйлор, а если вы нечаянно перевернёте самолёт, думаете, у вас будет время выпасть из кресла, а потом взобраться обратно?

— Думаю, мы сегодня обойдёмся без бочки и мёртвой петли, — рассмеялся я нервным смехом, пытаясь убрать ремень из-под попы. — Я вообще-то первый раз.

— Первый? — воскликнул пилот. — Тогда, убирайтесь с моего места.

Я удивлённо посмотрел на пилота снизу вверх и слегка привстал. Я сразу понимал, что это шутка. Ни один сумасшедший, не пустит новичка за штурвал, доверяя свою жизнь в его руки. Пилот немного помедлил, а потом рассмеялся и сказал:

— Садитесь обратно, я пошутил. Держите штурвал крепче, я сейчас буду отключать автопилот. Вот кнопка.

Пилот показал на большую кнопку прямо на штурвале, которая была закрыта защитным колпачком. Если бы не его инструкции, я бы подумал, что это гашетка для расстрела вражеских самолётов. Я потрогал пальцем защитное стекло этой кнопки и вопросительно глянул на Алекса, тёзку Мересьева. Тот немного подумал, потом неудобно склонившись надо мной, ткнул пальцем в большой круглый прибор. Там был отображена линия горизонта и высота полёта.

Я быстро перевёл в уме мили, получилось 8000 километров. Я немного успокоился, понимая, что пока будем падать, пилот успеет выгнать меня с моего места и исправить ситуацию. Лишь бы он не выпал в коридор. От этой мысли, я рассмеялся нервным смехом. Лётчик кинул на меня быстрый взгляд и сказал:

— Тут ни чего сложного нет. Главное, смотри не в лобовое стекло, а на приборы. Самое опасное, что ты можешь сделать, это превысить предельный угол и завалить самолёт. Как только начнёшь беспокоиться, сразу включай автопилот обратно.

— Вы уверены, что я справлюсь? — медленно спросил я.

— У меня 7-летний сын справляется, — рассмеялся Алекс. — Не бойся. Главное не делай резких движений. Одну руку клади на штурвал, другую на рычаг набора скорости.

— А как он действует? — спросил я, не обнаружив педали газа и тормоза под ногами.

— Тянешь на себя, ускоряешься. От себя — тормозишь. Запомнил?

— Больше мне ничего не понадобится? — спросил я, понимая, что скоро буду отвечать за три жизни на этом борту и несколько жизней тех, на кого могут приземлиться наши обломки.

— Парашюты, — пошутил лётчик. — Отключай автопилот и держи штурвал крепко. Сначала попробуй лететь прямо, держа ровный горизонт на этом приборе. Стрелка компаса, должна быть неподвижной. Самое главное, не наклоняй штурвал вперёд и назад, а то самолёт будет наклоняться.

Я крепко схватил штурвал обеими руками, глядя на прибор с горизонтом. Потом поднял стекло кнопки автопилота и, сделав небольшую паузу, нажал кнопку. Ничего не произошло. Самолёт продолжил двигаться по-прежнему. Погасло несколько лампочек, штурвал в моих руках был неподвижен. Я посмотрел на свои пальцы, они были белыми от напряжения.

Затем я посмотрел в переднее стекло и увидел огромное, бескрайнее небо с ярким солнцем и облака далеко внизу, похожие на снег. Ощущения скорости не было. Мне казалось, что мы висим в воздухе на верёвочках. Я немного успокоился и расслабил пальцы. Штурвал сам стал наклоняться в мою сторону. Уже через долю секунды, самолёт плавно наклонился носом вверх, так, что облака внизу уже не были видны.