— Я так понял, ты стал мэром? — улыбнулся Мартин.

— Благодаря тебе, — сказал я.

— Да, ладно тебе, — засмущался Мартин.

— А ты сам больше не принимаешь наркоту? — став серьёзным, спросил я.

— Толку нет, — нахмурился Мартин. — Ещё в школе меня арестовали полицейские и вкололи специальное лекарство. Оно напрочь блокирует восприимчивость опиоидных рецепторов ко всему, кроме эндорфинов. Я могу пить и есть что угодно, всё, на что реагирует алкоголик и наркоман, на меня не действует.

— Что за полицейские? — удивился я.

— Какое-то специальное подразделение по борьбе с наркотиками, — нахмурился Мартин. — Ты не представляешь, сколько они заплатили мне и моей семье, когда я внедрился в наркосеть твоего города. Если честно, я думал, ты тут замешан.

— Впервые слышу, — сказал я, пожав плечами и вспомнив про Тринити. — А кто тебя надоумил про «зелёнку»?

— Я сам про эту «зелёнку» не знал, — ответил Мартин. — Мне заплатили огромные деньги за съёмку этого ролика. Неужели ты не имеешь к этому отношения? У тебя же есть веский мотив.

За окном уже стемнело. Мы разговаривали с Мартином долго. Мы вспоминали прошлое и обсуждали то, как он бросил свою привычку. Он продемонстрировал свои необычные способности, выпив половину бутылки Виски. Странное лекарство, нужно будет потом спросить у Грегори, как оно работает. Я не верю, что ни он, ни Тринити в этом не замешаны.

Внезапно, во всех помещениях потушили свет. По лестнице мимо нас, четыре масона пронесли тело человека, который был одет в какое-то тряпьё и был крепко связан. Бедный человек кричал как угорелый. Он молил, чтобы его отпустили. Рядом с жертвой шли другие братья с факелами и освещали процессии дорогу. Жертва кричала, но не шевелилась, похоже ей вкололи какой-то транквилизатор.

Процессия вышла на улицу и за ней потянулись все остальные масоны. Мы с Мартином тоже вышли и увидели вдали зловещую картину. Огромная статуя филина с рогами, был подсвечен снизу огромным костром, поднимающимся на четыре метра вверх. Вокруг филина стояли люди в плащах с капюшонами. Жертву несли очень медленно, и она непрерывно молила о пощаде.

Один из старших братьев подошёл к нам и, вручив нам плащи, потребовал надеть их. Пользуясь случаем, я спросил:

— Что происходит?

Он наклонился к моему уху и шепнул:

— Кремация Гнетущей Заботы перед Молохом.

— Что? — переспросил я, невольно улыбнувшись тому, что не понял ни единого слова.

Мы стояли в тридцати метрах от места событий. Жертву поднесли к филину и положили у его ног. Издалека было слышно, как она кричит. Старший брат стал объяснять нам с Мартином:

— Этот филин, это посланник Молоха, бога природы. Молох, требует жертвоприношений через всесожжение.

— Вы собираетесь сжечь этого человека? — вскрикнул Мартин, переглянувшись со мной.

— Это не человек, — рассмеялся старший брат. — Это кукла с динамиком вместо рта. Мы имитируем жертвоприношение. Обычный спектакль.

— Зачем? — спросил я.

— Если не будет спектаклей в жизни, она превратится в череду скучных событий, — пытаясь перекричать ритуальную музыку, сказал брат. — Надевайте плащи и подходите ближе, сейчас начнётся самое интересное.

Мы послушно надели плащи, и пошли вдоль озера, в котором отражался страшный ночной спектакль. От филина по длинной лестнице спустился жрец в красном плаще. Спускался он очень медленно, потом он взял незажжённый факел и поджог его от огромного костра. Жертва лежала совсем близко к костру. Жрец поднёс пламя факела к тряпкам кричащей жертвы, и они сразу вспыхнули.

Крики не умолкали ещё несколько минут. Они доносились сквозь огонь, от этого становилось жутко. Все стояли вокруг и синхронно качались, иногда поднимая руки. Из леса доносилась ритмичная ритуальная музыка. Когда я оглянулся, то увидел вспыхнувшие кресты, стоявшие вдоль всего берега озера.

Я наклонился к уху Мартина и спросил:

— Мартин, пойдёшь ко мне работать в мэрию?

— Пойду, только дай досмотреть, — спокойно ответил Мартин, не отрываясь от зрелища.

После долгого обряда кремации куклы, все быстро разошлись по своим комнатам, а мы с Мартином остались на улице. Мы решили посидеть у горящего костра и поговорить о том, что произошло, пока мы не виделись. После того, как мы остались одни, мы подтащили два больших полена к костру, и присели.

Мы неловко молчали, не зная с чего начать разговор. В это время, послышалось лёгкое покашливание, к нам подошёл официант. Он принёс два тёплых пледа, бутылку коньяка, два бокала и огромную тарелку жаренных куриных крылышек. Мы поблагодарили молодого человека и он, учтиво улыбаясь, оставил нас одних.

— Вовремя, — улыбнулся Мартин, беря в руку кусок курицы.

— Хорошо, что он нас заметил, — сказал я, — с бутылкой коньяка нам будет веселее.

— Говори за себя. На меня алкоголь теперь не действует, — отметил Мартин.

— Почему? — спросил я, неловко держа два бокала в руке и пытаясь разлить коньяк.

— Я же говорил, те странные полицейские ввели мне лекарство, которое блокирует действие алкоголя и наркотиков, — ответил Мартин, отламывая кусочек крылышка.

— Очень странно, — нахмурился я, отдавая ему бокал. — Когда это было?

— Много лет назад, ещё в школе, — ответил Мартин. — Ты не представляешь, как я мучался.

— От чего мучался? — уточнил я.

— Полицейские меня забрали, укололи и сразу выпустили, — начал рассказывать Мартин. — Через день мне так захотелось «вмазаться», что я был весь в поту. Я отправился к Диего и купил у него две дозы героина. Вколол и ничего не почувствовал. Сначала я подумал, что Диего слишком «разбодяжил дурь». Но вторая доза тоже не помогла.

— Хорошее лекарство, — улыбнулся я. — А где его можно достать? Нам как раз нужно устраивать борьбу с наркотиками.

— Сам ты хороший! — обиделся Мартин. — Это был худший месяц в моей жизни. Ломки, бессонница, запор, температура, пот, желание убить себя от боли — ты испытывал подобное?

— Нет, и не хочется, — ответил я.

— Сейчас уже стало легче, — продолжил Мартин. — После нескольких лет завязки, у меня новая жизнь. Но когда переволнуюсь, всегда хочется уколоться. Пытался курить или выпить, но тоже ничего не чувствую. Это как испытывать жажду, несмотря на то, что всё время пьёшь. И самое интересное, что желание уколоться не отпадает даже сейчас. Вечная зависимость.

— И ты продолжаешь колоться? — спросил я, допивая коньяк.

— Зачем? — спросил Мартин, подставляя мне свой бокал, чтобы я его наполнил. — Это бесполезно, я уже много раз пробовал. Мне потребовалось около трёх лет, чтобы научиться жить с этим. Можно сказать, что я импотент по отношению к наркотикам, алкоголю и никотину.

— Можно сказать, ты счастливый человек, — улыбнулся я. — Думаю, многие наркоманы мечтают воспользоваться таким лекарством, чтобы навсегда избавиться от зависимости.

— Сомневаюсь, — сказал Мартин. — Это лекарство ничем не хуже пристёгивания наручниками к батарее. Колешься, но ничего не чувствуешь. Я говорю, что оно вызывает наркоманскую импотенцию. Сомневаюсь, что наркоманы будут принимать его добровольно.

— Я согласен, — кивнув головой, сказал я. — Но зачем нам лечить состоявшихся наркоманов? Мне кажется проще вколоть это лекарство всем здоровым людям, чтобы они не могли пополнять армию «торчков». Это же практически прививка от наркомании. Великое изобретение человечества. Ты знаешь, где можно достать это лекарство?

— Не знаю я ничего, — нахмурился Мартин. — Мне вообще кажется, что я единственный наркоман, которому так повезло. Я долго вращался в тех кругах и уж точно услышал бы про подобные случаи.

— А зачем ты продолжал общаться с наркоманами? — спросил я.

— Я их ненавижу, — буркнул Мартин.

— Тем более, — улыбнулся я, — зачем тогда?

— Они испортили мне всю жизнь, поэтому я хочу отомстить, — сверкая глазами, ответил Мартин.

— Я помню разговор, в котором предупреждал тебя о дружбе с Диего, — сказал я.