Я осматривался, пока старик очень медленно усаживался в кожаное кресло. Он так аккуратно садился, как будто под ним была не мягкая тёмная кожа, а доска с сотней гвоздей. Нужно было оставаться серьёзным, но мне хотелось рассмеяться. Я прислушивался, но в большом помещении больше никого, кроме старца, не было.

— Меня зовут Давид, — не глядя на меня, сказал старик и стал доставать из нагрудного кармана рубашки маленькую трубку.

Все его движения были медленными, тщательными и сосредоточенными. Он со вздохом наклонился к столику рядом с собой и взял там блестящую железку, которой уплотнил потухший табак внутри. Когда он заглядывал в трубку, его глаз не было видно из-за густых бровей. Руки не тряслись, но он по-старчески постоянно шамкал губами, иногда облизывая их. Он гипнотизировал меня своим поведением.

— Чего стоишь? — спросил он, пристально взглянув на меня одним прищуренным глазом. — Садись ближе, я не кусаюсь. Зубы уже не те. Принеси мне спички. Они вон там, на камине.

Я подошёл к старому камину, на который показывал Давид, и рядом с разложенными на нём кинжалами обнаружил огромный коробок со спичками. Эти спички были очень большого размера и предназначались для розжига дров.

— Эти? — спросил я, взяв их в руки и показав старику.

— Я отсюда не вижу, — сказал Давид. — Неси всё, что может гореть.

Я принёс ему коробок и сел рядом в соседнее кресло. Кресло предательски скрипнуло старой кожей. Оно было очень мягким, и я практически утонул в нём, положив локти на высокие подлокотники. Старик достал длинную спичку и ловко чиркнул ей по коробку. Вкусно запахло горящей серой. Он поднёс горящую спичку к трубке и стал сосредоточенно, смешно кося взгляд, разжигать потухший табак. Затем с шипением потушил спичку, опустив её в стакан с тёмно коричневой жидкостью. Он стал часто затягиваться дымом, каждый раз затыкая трубку большим пальцем, почему-то не опасаясь обжечься.

Удобно наблюдать за медлительным хозяином и приходить в себя для начала разговора. Дым вокруг, приятные запахи, вся эта обстановка — успокаивали. Было ощущение, что я пришёл к постаревшему отцу в гости. Давид ловко выпустил кольцо дыма, которое, медленно расширяясь, остановилось надо мной.

Он посмотрел на меня и коротко и фальшиво улыбнулся. Впервые в жизни я увидел человека, которому не идёт улыбка. В нахмуренном виде старик намного симпатичнее и харизматичнее. Давид немного прокашлялся в кулак и сказал:

— Билл, сынок, у тебя есть рекомендательное лицо. Если бы не он, мы бы отказались от тебя, ты слишком юн. Поэтому, если ты действительно хочешь стать нашим братом, тебе нужно будет пройти несколько процедур. Ты до понедельника свободен?

Я немного поёрзал на кресле, рассматривая пристальный взгляд старика, который не выпускал мундштук трубки изо рта. Было приятно смотреть ему в глаза, несмотря на то, что он старался казаться строгим. Я ответил:

— У меня занятия утром в понедельник. Сегодня и завтра я могу прийти к вам.

— Зачем ты мне нужен? — спросил старик. — Моё дело — выдать тебе билет на самолёт и объяснить несколько правил. Я слишком стар, чтобы терпеть твою компанию целых два дня. Видишь, Бог не даёт мне покоя и не забирает меня к себе, чтобы я помогал таким, как ты, сделать первый шаг к постижению истины. Лично я уже отчаялся это сделать. Может, у тебя получится.

— На самолёт? — удивился я, надеясь, что буду сегодня ночевать в своей комнате.

Старик сделал три затяжки перед тем, как ответить. Потом медленно выпустил дым в сторону зашторенного окна. Ему, видимо, нравилась тишина, которая образуется, когда заинтригованный человек ждёт ответа.

— Ну что, друг мой? — спросил старик. — Согласен открыть путь к познанию истины? Если да, то я вызову машину. Не тяни.

— Конечно, — неуверенно ответил я. И только после этого начал думать, правильно ли я делаю.

Старик чуть привстал в кресле и начал рыться в кармане брюк. Через минуту он с трудом достал телефон с огромными кнопками и, очень близко поднеся его к лицу, стал набирать номер по памяти.

— Слушай, забери у меня этого профана, — сказал старик по телефону и, не дождавшись ответа, выключил телефон.

Какое обидное слово. Хотя от такого пасмурного старика ничего другого ждать не приходится. Вряд ли он будет кормить меня завтраком и поить чаем. Получается, меня сейчас заберут на машине и, скорее всего, повезут в аэропорт. Нужно будет сейчас расспросить старика поподробнее.

— А я вернусь сюда к понедельнику? — спросил я.

— Ты уже спрашивал, — недовольно проворчал старик, очень медленно вставая с кресла. — Не хочу тратить время на повторение того, что уже сказал. Мне слишком мало осталось. Или ты передумал?

Он обошёл моё кресло сзади, наклонился надо мной и строго посмотрел мне в глаза. Я неудобно повернул шею и, глядя на него, сказал:

— Я не передумал, просто хотел уточнить.

— Если не передумал, то давай завяжем тебе глаза, — мирно сказал старик.

— Это обязательно? — спросил я.

— Для профана ты слишком надоедливый, — сказал старик, взяв со столика большой кусок чёрной материи, и, накинув её мне на лицо, стал аккуратно завязывать. — Если братья увидят, что ты снял повязку или подглядываешь, пеняй на себя. Ты же не надеешься, что мы будем жалеть тебя, охраняя наши тайны?

Он с силой затянул узел у меня на затылке. Я открыл глаза, но ничего не видел под несколькими слоями прохладного шёлка. Только сейчас, потеряв один из органов чувств, я носом почувствовал, как руки старика пахнут лекарствами и табаком. Он поправил повязку на моём лице и через минуту я услышал скрипящий звук кожаного кресла. Видимо, старик сел на место. Через некоторое время до меня донёсся запах дыма от трубки. Было ощущение, что старик пытается обкурить меня, сидя в соседнем кресле.

Через десять минут послышался звук остановившегося автомобиля. Потом тихий хлопок водительской двери. Потом шаги, подходящие к двери. Интересно. Никогда не пробовал проверить, насколько усиливаются остальные органы чувств, когда закрываешь глаза. Чтобы не вздрогнуть, я представил, как незнакомец громко постучит специальным кольцом в пасти льва на двери. Но вместо этого услышал, как несколько раз чей-то ноготь поцарапал дерево двери.

— Там кто-то пришёл, — сказал я.

— Неужели ты думаешь, что я глухой? — недовольно спросил старик. — Я бы на твоём месте на несколько часов замолчал. Послушай мой совет.

Я не стал отвечать, вместо этого напряг слух. Сначала я услышал, как кресло скрипнуло, старик зашаркал тапками к двери. Снял цепочку и несколько раз повернул ключ в замке. С улицы пахнуло свежестью. Дверь не закрыли. Незнакомец тихонько шагал по паркету в мою сторону. Потом он взял меня за плечо и молча пожал мне руку. Дважды.

Тут меня осенило, что полицейский, миссис Колинс, Даша и этот незнакомец ведут себя одинаково. Неужели трудно было написать в интернете, что двойное рукопожатие — это знак масона. Столько мифов, а такой простой и распространённой фишки там нет. Незнакомец потянул меня за руку, и я послушно поднялся.

Он встал позади меня и, держа меня за плечи, стал направлять к выходу. Я ждал, что Давид попрощается со мной, но, похоже, не в его правилах выказывать радушие к профанам, как он выражается. Незнакомец подвёл меня к задней двери автомобиля с правой стороны, открыл дверь и, придерживая меня за голову, усадил в машину.

Когда он тоже сел в машину, я спросил:

— Конрад, это ты?

— Тс-с-с! — зашипел голос.

И это был единственный звук, который я услышал от этого незнакомца. Пока мы ехали, я прислушивался к окружающему, но уже через двадцать минут устал, и всё слилось в сплошной фон. Я ехал и чувствовал, как напрягаюсь. Мне казалось, что я в заложниках. Я попытался слегка стянуть повязку, чтобы посмотреть, куда мы едем. Но видимо старик надевает повязки не первый раз, и мне не удалось освободиться от неё, а развязывать узел я не хотел. Интересно же посмотреть на живых масонов и их обряды, которые совершаются уже больше двух тысяч лет.