— Негусто получается.

— На данный момент — да. Скажи, а откуда могут появиться деньги для выкупа?

— Понятия не имею. Например, какой-нибудь очень богатый патриот неожиданно войдет в комнату с чековой книжкой в руке.

— Вообще-то случается всякое. Предположим, деньги нашлись. Что дальше?

— Картина возвращается на место. Затем начинается охота за грабителями. Ведь в конце концов они могут проделать этот трюк снова.

Боттандо покачал головой:

— Неразумно. Потому что после всего тебе нужно затаиться. Выполнить лишь то, что предписано, и не более.

— Но я не вполне понимаю, что мне предписано.

— Пойми, коварству можно противопоставить только еще более изощренное коварство. А если тебе изложить это все на бумаге? Потом заверить у адвоката. Тогда в случае необходимости ты вытаскиваешь бумагу и машешь ею. Вот, смотрите, я поняла инструкции премьер-министра так-то и так-то.

Флавия хмыкнула точно так же, как обычно Боттандо, когда она предлагала какой-нибудь неприемлемый вариант. Он мягко улыбнулся. Ему тоже было немного жаль Флавию. Ведь чем выше пост занимаешь, тем больше на тебе ответственности.

— Я не решаюсь просить вас о помощи…

Боттандо усмехнулся:

— Дорогая моя. Конечно, мне очень хочется тебе помочь, но я уже стар для того, чтобы бегать на встречу с похитителями с чемоданами денег в руках. А кроме того, у меня сейчас сложная ситуация.

— Что такое?

— Флавия, — генерал сделал скорбную гримасу, — мне здесь скучно. Невероятно. Я сижу за этим столом уже год и перекладываю бумажки. Отдаю распоряжения людям, которые отдают распоряжения другим людям, а те время от времени проводят какие-то оперативные акции, но большую часть времени тратят на разработку рекомендаций международным организациям. И я решил, что хорошего понемножку, и собрался уйти в отставку. Пенсия у меня будет много меньше, чем ожидалось, но на жизнь хватит. Поэтому рисковать мне сейчас никак нельзя. Что касается советов, то пожалуйста, в любое время, но активно помогать я тебе смогу, когда выйду в отставку.

— Жаль, что вы покидаете работу, — промолвила она. — Мне будет очень вас не хватать.

— Ты обойдешься, не сомневаюсь. А я уже решил. Даже самая интересная работа в конце концов приедается, а то, чем я тут занимаюсь, интересным не назовешь. Ты наверняка это заметила. — Он замолчал. — Кстати, шоколадные конфеты, ты сказала, были бельгийские?

— Да.

— Хм…

— Почему вы спросили?

— Просто так. Уточняю. Видимо, я, как всегда, переоцениваю роль деталей.

Флавия посмотрела на часы и встала. «Опаздываю, опаздываю, опаздываю. Неужели так будет всегда? Постоянные встречи, спешка? Нет времени просто сесть и спокойно побеседовать. Наверное, проработав в таком темпе несколько десятков лет, я тоже захочу с этим распрощаться».

Она обняла Боттандо, пообещала, что обязательно приедет к нему за советом, и направилась к своему автомобилю. Водитель крепко спал на заднем сиденье. Счастливый, подумала она, прежде чем разбудить его.

Домой Флавия приехала раньше Джонатана. Разделась и шагнула на веранду с бокалом вина. Теперь, когда ее повысили, а Джонатан наконец нашел постоянную работу, они смогли позволить себе снять приличную квартиру. Там же, в квартале Трастевере на правом берегу Тибра, четырехкомнатную, с высокими потолками и верандой, выходящей на тихую площадь. Если вытянуть шею, то можно даже разглядеть кусочек знаменитой церкви Санта-Мария делла Виттория. Роста у Флавии не хватало, но у Джонатана получалось, и это его необыкновенно радовало. Приятно было сознавать, что церковь где-то там, совсем недалеко. Домовитой хозяйкой Флавия не была, но здесь она старалась по мере сил поддерживать порядок. Может, это уже возраст такой наступает?

Она ушла с работы пораньше, поскольку там поразмышлять не было никакой возможности. Непрерывно трезвонил телефон, в кабинет постоянно кто-то забегал что-нибудь спросить или дать подписать. Обычно ей это не мешало, но сегодня хотелось подумать в тишине. Лучше всего — на веранде.

Она смотрела на здание напротив, цвета охры, где располагались магазины. Люди входили, потом выходили с покупками, и это ее почему-то успокаивало.

Итак, разговор с Боттандо в практическом плане ничего не дал. Совет пригнуть голову и затаиться, конечно, дельный, но уж очень противно. Значит, что ни сделай, все опасно. Премьер-министр просто положил ее голову на плаху и замахнулся топором. Случись что не так, обвинять будут только ее. Как же, начальник управления! Хотя прошел год, а ее еще не утвердили. И можно легко избавиться, без шума, суеты. Просто объявят, что с такого-то числа на эту должность назначен некий более опытный специалист.

Ну что тут можно сделать? Ровным счетом ничего. Не станет же Флавия шастать по офисам богатых итальянцев, спрашивая, нет ли у кого чемодана лишних денег. К тому же сбор благотворительных средств в ее обязанности не входит. В наше время этим занимаются все директора музеев. Почему бы не намекнуть Маккиоли? Он недотепа, но, если потребуют выкуп, может, поговорить с ним серьезно?

Через час явился Аргайл. В относительно хорошем настроении, если учесть, что у него было три семинара, на которых он пытался вбить в головы студентов элементарные знания по истории искусств. Он плюхнулся в кресло рядом с Флавией, чтобы вместе полюбоваться живописным видом. Понаслаждавшись, спросил, как прошла встреча с премьер-министром. Вспоминать сейчас не хотелось, и она, в свою очередь, поинтересовалась, как продвигается работа над тезисами.

Для Аргайла это был больной вопрос. Он преподавал в университете историю искусств. Работа для него подходящая, но, помимо аудиторных занятий со студентами, она предусматривала написание научных и методических статей. А еще лучше, если преподаватель издавал книгу или две.

Эта повинность Аргайла ужасно раздражала, он питал стойкое отвращение ко всякой никчемной писанине. Но никуда не денешься, подобные требования существуют в университетах всего мира. Он переворошил свой архив и слепил две банальные статьи, которые сдал в заштатный журнал. Думал, все, так нет, недавно случилась другая напасть. Через месяц в Ферраре собиралась научная конференция, и кафедра поручила ему сделать на ней доклад. Теперь надо срочно готовить тезисы.

Аргайл расстроился. Во-первых, у него совершенно не было материала, а во-вторых, одно дело — тиснуть статью в журнале, который никто не читает, и совсем другое — стоять перед аудиторией и нести откровенную бессмыслицу. Он снова пожаловался Флавии, что до сих пор не может ничего придумать, а она постаралась его успокоить.

Наконец Аргайл выдохся и сменил тему:

— Тебе сегодня звонили.

— Кто?

— Мэри Верней.

Флавия поставила бокал и посмотрела на мужа. Неужели того, что было сегодня, недостаточно? И еще эта Мэри Верней, профессионалка, специализирующаяся на краже картин. Она вроде отошла от дел, во всяком случае, так заявила Флавии, когда та ее застукала в последний раз. Но прежде Мэри уже заявляла подобное.

— И что?

— У нее дом где-то здесь, в Тоскане. Она спрашивает, можно ли вернуться. Есть ли у тебя к ней какие-либо претензии? Если есть, то она продаст дом и останется в Англии, а если нет, то с удовольствием вернется и будет в нем жить. Я пообещал, что спрошу. — Аргайл улыбнулся. — Не смотри на меня так. Я всего лишь передаю сообщение. Казнить вестника совсем не обязательно.

Флавия хмыкнула:

— Можно подумать, мне нечего делать, кроме как успокаивать пожилых воровок.

— Да, сейчас у тебя забот предостаточно.

— Почему ты так решил?

— Ну, во-первых, ты совсем не слушала забавную историю о кофеварке в преподавательской. Потом еще анекдот о туристе, на голову которого упал кусочек Пантеона. Ты даже не улыбнулась, хотя он довольно остроумный и в другое время наверняка вызвал бы у тебя смех. И наконец, ты дважды окунула оливку в сахарницу и съела, даже не заметив.