Несмотря на успех, японская авиация, базировавшаяся в районе гор Хайлар и на аэродроме Ганчжур, после 28 мая резко свернула свою активность. До второй половины июня групповых налетов противника не было. Но одиночки-разведчики предпочитали пересекать границу на больших высотах и не особенно углублялись на монгольскую территорию.

Такова была обстановка, когда Григорий Кравченко и его товарищи прибыли в Баин-Тумен. Здесь они задержались ненадолго. Уже к вечеру перебазировались километров на двести восточнее, в местечко Тамцак-Булак. Аэродромы в Монголии часто не имеют границ — неизмеримая ровная степь, очерченная, словно циркулем, линией горизонта.

Вскоре сюда прибыли летчики, которые добирались из Москвы поездом. Группу возглавлял Герой Советского Союза майор Сергей Грицевец. С ним была группа Героев Советского Союза, а также большой отряд молодых хорошо подготовленных пилотов, но еще не имеющих боевого опыта. Вместе с ними прибыла и новая техника, улучшенные истребители И-16. На них были установлены по четыре пулемета ШКАС.

Эскадрилью модернизированных И-16 от станции Борзя вел майор Куцевалов. Прикрывали ее Герой Советского Союза майор Николай Герасимов и старший лейтенант Александр Николаев. Это была внушительная сила. Эскадрилью включили в состав истребительного авиаполка майора Глазыкина, что значительно подняло его боевую мощь.

Командовать авиацией в Монголии был назначен герой испанских боев Я. В. Смушкевич, талантливый летчик и командир. По его замыслу опытные летчики должны были провести тренировочные бои с молодыми, передать им все, чем владели сами. Инструкторские группы были посланы во все эскадрильи 22-го и 70-го истребительных полков.

Используя затишье на границе и в воздухе, инструкторы приступили к работе. Летчикам повезло — японских самолетов в воздухе не было, и они спокойно облетывали технику, изучали приграничный район. Пилоты видели, что граница проходит за рекой Халхин-Гол и тянется вдоль нее. От левого берега реки в глубь МНР на сотни километров степи. Она начиналась сразу же за небольшой возвышенностью Хамар-Дабой. По правому берегу Халхин-Гола громоздились сопки и песчаные барханы с глубокими падями между ними. Халхин-Гол голубой змейкой бежит на север от Хамар-Даба, а затем поворачивает на запад и разветвленной дельтой впадает в озеро Буир-Нур.

— Подходящее местечко выбрали самураи для начала, — сказал кто-то из летчиков после облета.

— Куда уж лучше, — согласился Павел Коробков. — Удобный уголок чертям свадьбу справлять. Вся стратегия видна, как на ладони. Хотят с этих гор через речку прыгнуть, а дальше полным ходом на колесах через Монголию и до наших границ. Но мы им тут покажем кузькину мать!

Началась боевая учеба. С утра до вечера над степью стоял гул моторов. Инструкторы старались учесть неудачи первых воздушных боев в Монголии.

— Держитесь строя, — говорил Григорий Кравченко своим подопечным. — Только тот летчик, кто умеет держать строй. В строю ты воин, вне строя — мишень. Качнул ведущий крылом — значит, подтянись, начинаем! Выполняешь вираж — держись в одной плоскости с ведущим. Крыло в крыло, как плечо к плечу. Следи за небом, учись видеть в нем и противника и товарища, маневрируй, подстраховывай своих. И ты победишь. — И он как-то виртуозно своими ладонями демонстрировал маневры в воздухе боевой группы.

— Летчик в воздухе не только боец сам по себе, но и товарищ. Идешь звеном на врага, иди звеном и до места посадки, прикрывая и контролируя друг друга. Будь предельно внимательным при разворотах на солнце, особенно здесь легко проморгать и потерять товарищей.

Умел Григорий Пантелеевич заметить и робких. К ним у него был особый подход. На перекуре или после ужина подходил незаметно, шутил, рассказывал о том, как сам еле унял дрожь в руках в первом бою.

— Главное — первый раз пересилить себя, не струсить, ввязаться в драку. А как первого шлепнешь, сразу силу почувствуешь в себе. Так что, ребята, как в народе говорят: «Дрожи, но не боись!» И все будет в порядке!

Много раз летчикам, не имеющим опыта, довелось слушать рассказы Григория Кравченко и Александра Николаева о воздушных боях против японских захватчиков в Китае, а Ивана Лакеева и Сергея Грицевца о схватках с фашистами в небе Испании.

Рассказы боевых командиров строились, в сущности, на весьма простых, обыденных понятиях: осмотрительность, высота, скорость, маневренность, выдержка, боевое товарищество.

— Кто не умеет видеть в воздухе, тот не истребитель, а летающая мишень, — говорил Герой Советского Союза Н. С. Герасимов.

Григорий Кравченко предложил Виктору Рахову, как когда-то в школе, провести показательный бой для молодых пилотов. Летчики лихо поднялись в небо, разлетелись в разные стороны, сделали развороты и понеслись друг на друга, словно рыцари на турнире. С каждой секундой расстояние между машинами сокращалось. Лишь в последнее мгновение истребители одновременно полезли ввысь. Затем они падали в штопор, крутили фигуры, стараясь зайти в хвост друг другу. Наконец, сделали посадку. Кравченко, вытирая пот, резко сказал:

— А ты все такой же, Виктор? Неужели за эти годы не поумнел?

— А ты почему не отвернул? — смеялся Рахов.

— Вот дьявол, ну и характер у тебя, не лучше моего!.. Надо соображать что к чему, учебный же бой-то.

Около двух недель утюжили небо летчики. Инструкторы старались приблизить учебные бои к тем настоящим, которые могут вспыхнуть над Халхин-Голом в любой момент. Каждый день приносил все лучшие результаты. Опытные истребители начали чувствовать на себе, как крепнут подопечные. Иногда молодые так наседали, что учителям приходилось полностью выкладываться, чтобы уйти от их стремительных атак.

Видимо, японцы разведали о прибытии в Монголию опытных советских летчиков и не рисковали без хорошей подготовки появляться в небе. Первую половину июня они стягивали на близлежащие аэродромы самолеты и лучших авиаторов, чтобы затем одним мощным ударом добиться господства в воздухе.

Около 20 июня большое оживление царило на аэродроме Дархан-Ула. Прибывшее сюда японское высокое начальство, собрав летный состав, заявило, что им самой судьбой предназначено, наконец, разгромить в Монголии советскую авиацию и проложить для японской империи путь к благодатным сибирским землям.

22 июня командующий японской авиацией в районе Халхин-Гола приказал одним ударом покончить с главными воздушными силами Внешней Монголии, которые ведут себя вызывающе, внезапным ударом всеми силами уничтожить советские самолеты на аэродромах.

День выдался жаркий. Многие летчики, отлетав на боевых дежурствах, отдыхали в тени самолетов, толпились около бочки с водой, разговаривали, шутили. Запищал зуммер телефона. Трубку взял Николай Викторов. Прикрыв ладонью ухо, несколько раз проговорил с тревогой: «Есть!» Потом прокричал дежурному:

— Давай ракету на взлет, наших бьют!

Эскадрильи подымались в воздух одна за другой и брали курс на озеро Буир-Нур. А там уже творилось что-то невероятное. Около сотни самолетов сплелись в один клубок. Грохотало небо от пулеметной стрельбы и рева моторов. Было трудно сразу разобраться, где свои, где чужие, на чьей стороне перевес.

Наши летчики, взлетевшие с прифронтовых аэродромов подскока дрались уже минут пятнадцать. Их ядром была московская группа. Помощь эскадрилий была как нельзя ко времени. Но японцы все наращивали свои силы. В воздухе стало тесно.

Самураи охотно принимали ближний бой. Их самолеты обладали хорошей маневренностью, а большинство летчиков имели большой боевой опыт, отлично знали местность. Атаки проводились почти в упор. Сбитые самолеты горели и падали, разваливаясь на куски в воздухе. И тут же на стропах парашютов раскачивались пилоты, выбросившиеся из подбитых машин. На земле кострами догорали обломки. Казалось, этой вакханалии не будет конца. Но у дерущихся сторон стало кончаться горючее и боеприпасы. Командиры выводили свои подразделения из боя. В воздухе остались только мелкие группы и одиночки, успевшие вновь заправиться и пополнить боезапас. Бой утихал…