Козара ничего подобного не ощущала. Когда они ступили на площадь, Флэндри услышал ее шепот: «Сюда мы идем, о мой отважный возлюбленный. О нас будут петь тысячелетие спустя».

Он выбросил все сомнения из головы и приготовился к бою.

Но столкновения не произошло. Несмотря на то что ему говорили во время подготовки этого шествия, он так или иначе ждал чего-то такого же, как бывает при вторжении толпы на заседание парламента известных ему человеческих планет — запреты, сопротивление, затем беспорядки или уступка одной из сторон. Если официальные инстанции давали разрешение на шествие, чтобы предотвратить беспорядки, то это делалось довольно неохотно, после долгой торговли, и куда бы ни были допущены демонстранты, там была охрана, державшая их под неусыпным наблюдением.

Однако на Деннице существовала почти легальная и узаконенная исправка. Через встреченного ими по пути офицера Ивод объяснил намерения своего отряда. Эта новость быстро дошла до Верховного Судьи. Четыре сотни змаев не явились бы в Зоркаград от имени всей Обалы просто так, по незначительному поводу. По требованию Кирведина большинство членов третьей палаты Скупщины поддержало их требования. Так что их встретили без оружия, если не считать того, которое было у охранников на входе, и змаи прошли в здание, не разоружаясь.

Вверх по лестницам — мимо бронированных дверей — через гулкий вестибюль — в центральный зал, где собирались сессии парламента — Флэндри огляделся по сторонам, ища угрожавшие его женщине опасности и укрытие для нее.

Зал был овальной формы. В дальнем конце на возвышении стояли трибуна господаря, длинный стол и несколько кресел, которые были заняты. Справа и слева тянулись ряды кресел парламентариев. Дневной свет блестел на мраморном полу. На золоченых стенных панелях были изображены святые и герои Денницы. Законодатели сидели каждый в своей группе: лорды — в разноцветных одеяниях, представители палаты общин — в туниках и брюках или мантиях, змаи — в одежде из кожи с металлическими украшениями. Войдя, Флэндри ощутил витавший в зале запах страха и ярости.

Знамена отсалютовали старику в черном, который сидел позади трибуны. Рыбаки медленно продвигались вперед под немигающим взором невидимых телесканнеров. Посреди зала иханы остановились. Сердце Флэндри замерло.

— Здраво, — приветствовал их Верховный Судья и вежливо повторил на эрио: — Хидреф.

Его рука погладила белую бороду.

— Мы… разрешили вам прийти… ради сохранения единства. Насколько я понимаю, ваша делегация желает сказать нечто относительно нынешнего кризиса — что иначе могло бы остаться неуслышанным. В свою очередь вы поймете, почему мы должны ограничить ваше время пятнадцатью минутами.

Ивод поклонился, раскрыв ладони и изогнув хвост. Выпрямившись, он заговорил раскатистым басом:

— Мы благодарим собрание. Мне понадобится куда меньше времени, но я полагаю, что после этого вы захотите узнать больше.

Взгляд Флэндри не отрывался от Кирведина. Как ни странно, но единственный денницианин здесь, которому он может доверять, по происхождению мерсеец.

— Достойные господа и весь мир! — говорил Ивод. — В последнее время вы услышали множество новостей: что император хочет сокрушить нас, что из-за его безумия или ради плана выбросить нас вон нам угрожает новая война, что его агенты правдами и неправдами обвинили племянницу господаря Козару Вимезал в измене и — абсолютно несправедливо — продали ее в рабство, что они арестовали господаря по тому же обвинению, что им пришлось уничтожить все поместье его зятя, воеводы Дубиной Долины, чтобы затоптать малейшую искру духа свободы, что единственный выбор, который стоит перед нами, — уничтожение или революция. Это вы все слышали. А я говорю, что все это до последнего слова ложь!

Он подал сигнал. С четкостью, которой люди добиваются долгими тренировками, змаи разомкнули ряды.

— И вот, чтобы разоблачить ложь, перед вами Козара Вимезал, дочь сестры Бодина Миятовича, нашего господаря!

Она взбежала на возвышение и заняла место на трибуне. С людских скамей донесся слитный стон, как будто в зал ворвался ветер. Со стороны змаев раздался гул, подобный гулу прибоя.

— Что, что такое? — Голос Верховного Судьи дрожал. Никто его не услышал.

Козара вскинула голову, и ее голос отразился от свода:

— Слушай меня, народ! Я не восстала из мертвых, но вернулась из ада и свидетельствую. И дьяволы — не терране, а мерсейцы и их агенты. Мой спаситель не денницианин, а терранин. Те, кто кричит: «Независимость!», и есть предатели, но не Империи, а Денницы. Их единственное желание — чтобы люди перегрызли друг другу глотки, а потом пришел ройдхун и закопал наши косточки. Выслушайте мой рассказ и судите сами.

Флэндри направился к ней, следом двинулся Чайвз. Даже Ника Самофракийская не являла собой гордости более высокой и более беззащитной, чем Козара. Они заняли позицию за ее спиной, обратившись к внешней двери. Ее голос победно звенел:

— …Я избежала позора, предуготованного мне, благодаря милости Господней и порядочности человека, которого вы видите перед собой — Доминика Флэндри, капитана на службе его величества. Позвольте мне рассказать все с самого начала. Дозволяете ли вы мне это, достойные?

— Да!

В ответ загремели выстрелы. Раздались крики. Засверкали молнии бластеров.

Флэндри схватился за оружие. Скупщина превратилась в вопящую свалку. В дверь ворвалось примерно полсотни человек. Одетые по-деннициански, они все выглядели совершенными чужаками. Все были вооружены.

— Козара, ложись! — крикнул Флэндри. В голове билась мысль: Да, у врага был отряд быстрого реагирования, спрятанный в здании возле площади, и кто-то в этом зале воспользовался миникомом, чтобы вызвать его. Революционный Комитет — они схватят ее и объявят самозванкой…

Они с Чайвзом были на возвышении. Козара не упала на пол, под прикрытие трибуны. Она опустилась за ней на одно колено, с оружием в руках, готовая стрелять. Нападающие рассыпались по залу. Двое бросились в обход растерявшихся, сбившихся в кучу рыбаков.

Их бластеры выстрелили по возвышению. Деревянная трибуна вспыхнула, охваченная пламенем. Козара выронила пистолет и упала.

Чайвз метнулся зигзагом. Молния чиркнула в каком-то сантиметре от него. Он не обратил на это внимания — он выбирал цель. Голова одного из убийц взорвалась огненным шаром. Второй рухнул, хватаясь за обрубок ноги. Чайвз был уже рядом со следующим — его он зацепил хвостом за шею и дернул, ухватив за локти, и, используя его в качестве щита, открыл огонь.

— Послушайте! — крикнул он сквозь шум Иводу. — Вы, ребята, тоже могли бы поучаствовать, знаете ли.

Местоблюститель взревел. Его праща зажужжала. Ихан рядом с ним метнул гарпун в живот врага. И, не обращая внимания на стрельбу, четыре сотни моряков ринулись в бой.

Флэндри опустился на одно колено рядом с Козарой. От груди до талии протянулась кровавая рана. Он приподнял девушку. Она искала его руками и взглядом.

— Доминик, любимый… — едва различимо прошептала она. — Я хочу…

И умолкла.

Он подумал о реанимации, поддерживающем жизнь оборудовании, клонировании… Нет. Нет, он не сумеет доставить ее в госпиталь прежде, чем изменения в мозгу станут необратимыми. Никак не сможет.

Он опустил ее.

Я не хочу пока думать об этом. Нет времени. Лучше я приму участие в бою. Иханы не понимают, что нам нужны пленные.

Стемнело рано. Над озером гасли последние отблески заката. Темно-синий сумрак укрывал землю. Над головой мерцали звезды, и, глядя через окно своего кабинета на Замок, Флэндри видел городские огни, слившиеся в паутину вдоль улиц, и отдельные светящиеся окна домов. В стены бился ветер.

Наконец получив возможность отдохнуть, он оторвался от клавиатуры и экрана, чувствуя, как его кресло подстраивается под контуры его тела. Несмотря на лекарства, которые заглушали горе, стимулировали обмен веществ и удерживали в работоспособном состоянии, усталость навалилась тяжким грузом. Он приглушил флюоролампы. На кончике сигареты тлел огонек. Он не чувствовал вкуса дыма — может быть, из-за темноты, а может — потому, что язык и нёбо были обожжены.