«Может быть, там действительно толком мало что знают, — подумал Айвар, — однако готовность верить там безусловно есть. Пожалуй, я смогу сообщить тебе кое-что новенькое, командир».

— Но все-таки кто он?

— Он происходит из скромной семьи, хотя раньше его родственники были богаты — в той мере, в какой это вообще возможно в окрестностях моря Орка. Его отец, Гилеб, был торговцем и имел несколько грузовиков; считается, что происходил он от основателя ордена Компаньонов. Мать Джаана, Номи, из еще более древней семьи: ее предки были в числе первых колонистов на Энее.

— И что же случилось?

— Может быть, ты помнишь, лет шестнадцать назад здешние места подверглись бедствиям. Долго не утихавшая песчаная буря погубила урожай; в ней пропали и многие караваны. Борьба за то немногое, что осталось, привела к вражде между семействами. Она захватила даже Компаньонов. Какое-то время мы мало что могли сделать.

Айвар кивнул. Он вспомнил, что читал о последующих событиях: Иакову удалось, возглавив орден, восстановить в нем дисциплину и моральные устои, а потом и спасти свой народ от хаоса. Но на это потребовались годы.

— Собственность Гилеба была разграблена, самого его чуть не убили, и ему пришлось с женой и маленьким сыном бежать, — продолжал Иаков ровным голосом. — Они пересекли равнину Антонина, чудом уцелев, и добрались до поселения северян в ее плодородной части. Там они нашли убежище, хотя и были нищими.

После смерти Гилеба Номи вернулась обратно со всеми шестью детьми — в здешних краях к тому времени установился мир. Джаан научился сапожному ремеслу, а его мать — умелая ткачиха. Заработков их двоих хватало на пропитание всей семьи. Но они по-прежнему были на грани нищеты, и Джаан не мог позволить себе жениться.

…Ну а потом ему было откровение… Он сделал открытие… в чем бы оно ни заключалось.

— Ты можешь рассказать мне и об этом тоже? — тихо спросил Айвар.

Взгляд старика стал жестким.

— Об этом можно поговорить потом, — сказал Иаков. — Я думаю, теперь лучше обсудить, какую роль мог бы сыграть ты, Наследник, в освобождении Энея от Империи — а может быть, и человека от ограничений принадлежности к человечеству.

В головном платке, хитоне и сандалиях, с покрытой коричневым гримом кожей и выкрашенными в черный цвет волосами, Айвар на первый взгляд не отличался от местных жителей. Хотя черты лица, телосложение и голубые глаза отличали его от типичного орканца, все же наследственность далеких предков этого народа иногда давала о себе знать появлением какой-то необычной черты; в определенной мере это было свойственно и самому пророку. Гораздо больше выдавали Айвара северный диалект англика, незнание местного языка, неумелое подражание манерам и походке орканца — тысяча всяких мелочей.

Но наверняка ни один терранин, скучающий за просмотром записей аппарата-шпиона, не заметит этих тонкостей. Многие орканцы не обращали внимания на них тоже, а если и замечали, то, пожав плечами, тут же забывали о них. В конце концов, жители окрестностей моря Орка не были на одно лицо: существовали и местные, и индивидуальные особенности. Кроме того, этот молодой человек вполне мог только что вернуться после нескольких лет службы у северян: это всегда накладывает свой отпечаток.

Те же, кто заметил Айвара и присмотрелся к нему внимательно, едва ли произнесли бы об этом хоть слово: Айвар был рядом с сапожником.

Такое не было необычным: нередко, услышав проповедь Джаана, кто-нибудь просил его о личной аудиенции. Тогда, по традиции, они вдвоем уходили на склон горы.

Несколько пар ревнивых глаз следили, как Джаан и Айвар покидали город. Они почти не разговаривали, пока не удалились на почтительное расстояние от толпы и не углубились в величественную и негостеприимную местность.

Вокруг них скалы, кусты, полосы голой серой почвы, перечеркнутые синими тенями на крутом склоне, доходили до построек города и венчавшей его Арены. В голубом небе с раскаленным солнцем парил одинокий вулч. Далеко внизу поверхность делалась уныло ровной — там начиналось бывшее морское дно; лишь на пологих холмах можно было разглядеть тощую зелень и редкие дома. По грунтовым дорогам пылили грузовики. Темневшие на севере и северо-востоке склоны Илиона прочерчивала ослепительно белая линия Линна. Горизонт на юге и западе был гол, и только прилетавший оттуда жаркий ветер обжигал лица, вздувал плащи, вздыхал в унисон шуму водопада.

Посох Джаана поднимался и опускался в такт его шагам. Пророк уверенно находил чуть заметную тропу. Айвар, хоть и не знакомый с окрестностями, двигался с легкостью охотника. Это делалось автоматически: все его внимание было поглощено медленно произносимыми словами:

— Мы можем поговорить теперь, Наследник. Спрашивай или предлагай все, что захочешь. Никакие твои слова не могут ни испугать, ни рассердить меня: ты пришел, как живое олицетворение судьбы.

— Я вовсе не провозвестник спасения, — тихо ответил Айвар. — Я всего лишь очень часто ошибающийся человек; я даже в Бога не верю.

Джаан улыбнулся:

— Это не имеет значения. Я сам не верю — в общепринятом смысле. Я говорю о «судьбе» просто за неимением лучшего термина. Давай считать, что ты был направлен, приведен сюда определенной силой, потому что ты можешь стать Спасителем.

— Нет… нет, только не я.

Снова Джаан спокойно улыбнулся и хлопнул Айвара по плечу:

— Я не вкладываю в эти слова мистический смысл. Вспомни свой разговор с главнокомандующим Иаковом. Энейцы нуждаются в двух вещах: объединяющей вере и в способном объединить людей вожде — мирянине. Архонт Илиона, каковым ты станешь со временем, наиболее подходит на эту роль: жители этой планеты пойдут за тобой. Более того, память о Хью Мак-Кормаке побудит другие планеты сектора объединиться вокруг его преемника, как только знамя освобождения вновь будет поднято.

То, чему учит Каруит, увлечет многих, но это откровение слишком потрясающе, слишком ново, чтобы стать частью повседневной жизни. Людям нужна политическая структура, которую бы они понимали и принимали, которая помогла бы им пережить трудные времена. Ты — ядро такой структуры, Айвар Фредериксен.

— Н-ну… не знаю. Я ведь не полководец и не политик, на самом-то деле я самым бездарным образом провалил…

— Тобой будут умело руководить. Только не думай, что ты нужен нам как номинальный глава. Помни, борьба будет длиться годы. Чем больше у тебя будет опыта и мудрости, тем в большей мере ты будешь становиться настоящим вождем.

Айвар, прищурившись, посмотрел вдаль на танцующий песчаный вихрь и осторожно сказал:

— Я пока мало что знаю, Джаан… только то, что мне говорили Иаков и его офицеры. Они много раз подчеркивали, что объяснить… религиозную? — нет, духовную сторону доктрины можешь только ты.

— Тогда картина, которую ты видишь сейчас, путаная и неполная, — сказал Джаан.

Айвар кивнул:

— Вот что мне известно… Позволь мне обрисовать тебе ситуацию, как я ее себе представляю. И поправляй меня там, где я заблуждаюсь.

Эней похож сейчас на пороховую бочку. Искрой, которая вызовет взрыв, может оказаться надежда — любая надежда. Если восставшим будет сопутствовать успех, все больше и больше планет сектора альфы Креста начнут присоединяться к ним. Но как начать? Мы разбиты, разоружены, наша территория оккупирована.

Ты проповедуешь близость помощи сверхчеловеческого разума. На мою долю придется поддержание политической преемственности. Энейцы, особенно северяне, которые едва ли загорятся идеей возвращения Древних, вполне могут поддержать Архонта Илиона, чтобы сбросить ярмо Терры. И даже уверовавшие будут приветствовать такую поддержку, такой вклад человечества: на долю людей придутся большая часть работы и самые большие потери.

Джаан кивнул.

— Да, — сказал он, — избавление, не заработанное своими руками, немногого стоит в деле обретения свободы и еще меньше — в восхождении человечества на следующую ступень эволюции.