Если они придут в себя. Тела казались Айвару ужасно неживыми. Он отогнал эту мысль, снова удивляясь себе: почему это вообще его тревожит, ведь они же враги? И к тому же ему и его союзнику повезло, теперь у них появилась практически несомненная возможность достичь цели.

Они не решились сразу же отправиться в полет. На противоположной стороне ровной площадки начиналась тропа, ведущая к Орку. По ней идти было гораздо легче, чем по скалам на берегу, несмотря на то что тропа была узкая, извилистая и неотчетливая, часто отмеченная лишь пирамидками из камней. Прихрамывающий Айвар и ковыляющий Эраннат почувствовали себя на ней как освобожденные от цепей узники.

Достигнув пелены тумана, они рискнули взлететь. Это и вовсе было похоже на освобождение от уз плоти. Айвар подумал: а способно ли то Преображение, которое обещал людям пророк, дать такое же чудесное ощущение? Двойной цилиндр в ранце мчал его сквозь ревущий в ушах поток тумана, пока, вырвавшись из облаков, он не увидел развернувшийся пейзаж.

Под ним был грандиозный обрыв, более крутой и голый, чем в западных краях: четыре километра базальтовых столбов, скал, трещин, вздыбленных каменных полей, образованных оползнями, — вниз и вниз, до дна умершего океана. Эти высоты казались безжизненными в свете звезд и лун. Но через них струился Линн. Почти половину пути он преодолевал единственным прыжком, сверкая, как обнаженный меч. Небеса были полны грома воды.

Внизу блестело море Орка, окруженное холмами, покрытыми пятнами пашен. За ними мертвенно белела пустыня.

Эраннат сделал вираж вокруг Айвара.

— Быстро! — скомандовал он. — К земле, прежде чем появятся терране и засекут нас.

Айвар кивнул, сориентировался по звездам и устремился на юго-запад, где вздымался смутно видимый пик Маунт Хронос. Вполне можно сократить оставшийся им путь.

Ледяной воздух со свистом проносился вокруг Айвара. Его зубы выбивали дробь, пока он не стиснул их. Эти места совсем не были похожи на равнину Антонина рядом с Виндхоумом. Там летние ночи часто были теплыми, а дни нежаркими — обилие зелени смягчало климат.

Лежавшее впереди так называемое море Орка было на самом деле огромным озером с очень соленой водой. Со стороны Линна туманы и ручьи приносили пресную влагу на окраину впадины, но этим дело и ограничивалось. Никакие потоки не текли на юг. Ветры с экватора уносили влагу и рассеивали ее по необозримым просторам. Земля тут была безжизненна: те же ветры давно сдули плодородную почву, которая в других районах Энея была благословенным наследством, оставленным океаном.

Это был самый суровый край из всех, населенных человеком. Айвар знал, что природа этих мест создала собственное племя, выковала его душу. Больше он не знал ничего, да и мало кто из чужаков знал об орканцах больше.

Инопланетяне… Айвар покосился на Эранната. Тот спикировал, как будто увидев добычу, великолепный подобно рушащемуся вниз водопаду.

«А ведь недавно я думал, что именно ты меня выдал, — промелькнула мысль. — Впрочем, этого не может быть.

Но вот вопрос: кто это сделал?»

Рассветные лучи затрепетали на поверхности моря и отбросили резкие голубые тени на покрывающую берега пыль. Звук трубы с Великой Башни приветствовал солнце. Ее голос был холоден, холоднее недвижного воздуха.

Джаан покинул дом своей матери и по извивающейся между обшарпанными приземистыми зданиями улице вышел к верфи. Те немногие, кто» ему встретился, кланялись ему, скрестив руки на груди, кто с благоговением, кто с настороженным почтением. В сумерках, еще задержавшихся между стенами, их фигуры казались призрачными.

Верфь была созданием Старейших, ее яркие цвета составляли резкий контраст с унылым однообразием и нищетой человеческого поселения. Радужная плита, твердая и холодная под ногами, выдавалась из склона горы. За миллионы лет обломился уголок плиты, но само вещество не подверглось эрозии. Прошедшие века лишили верфь плескавшихся о нее когда-то волн, теперь поросший кустарником откос круто уходил на километр вниз — к воде.

Город тянулся по склону горы на такое же расстояние вверх. Его безликие глинобитные строения теснились к самому подножию Арены, венчавшей пик. Это тоже было создание Старейших; даже разрушенное, оно не утратило величия. Эллиптическая Арена была построена из того же сияющего, вечного материала, что и верфь, имела почти километр в длину и тридцатиметровые стены; стены становились все выше и выше, заканчиваясь семью башнями, из которых уцелело три. Стены не были сплошными: они взмывали вверх колоннами, разбегались террасами и галереями, круглились арками, воздушными мостами, из них выступали крылья балконов. Бесконечная игра света и тени заставляла здание казаться языком вечного холодного пламени.

На вершинах шестов на парапете развернулись ало-золотые знамена. Происходила смена стражи Компаньонов.

Джаан посмотрел в другую сторону — на севере на горизонте над морем Орка вздымался континент. Вергилий стоял совсем низко над ним, и обрывы, пересеченные белым лезвием Линна, казались черными. Приглушенный гром водопада заставлял дрожать воздух и землю.

Я вижу, как они летят, — сказал он.

Нет, ты ошибаешься, — ответил Каруит. — Опасаясь погони, они приземлились у Альсы и попросили крестьянина подвезти их на грузовике. Смотри, вон он.

Джаан не был уверен, его ли собственный разум или разум Старейшего велел его голове повернуться, глазам присмотреться к грунтовой дороге, серпантином поднимающейся по склону от берега. Может быть, они — двое — уже становились единым существом? Это было ему обещано. Быть частью, нет, всего лишь свойством, памятью Каруита… О, чудо из чудес!

Он заметил приближение потрепанного грузовичка только по облаку поднятой им пыли: тот был еще далеко и нескоро доберется до города. Это был не единственный автомобиль, несмотря на ранний час: несколько машин двигалось по дороге, шедшей по берегу озера. Два трактора работали в полях на холме, черные точки на коричневом и грязно-зеленом фоне. Трудно получить урожай на этих бедных почвах… По поверхности озера скользила лодка, за ней тянулись сети. Человек не мог употреблять в пищу обитателей этих соленых вод, но их тела концентрировали вещества, нужные для производства. И над Ареной парил на антигравитационной тяге флиттер, принадлежащий Компаньонам. Хотя в соответствии с приказом Империи он не был вооружен, он был на страже. Времена наступили нелегкие.

— Господин!

Джаан обернулся и увидел Робхара, самого молодого из своих учеников. Мальчик, сын рыбака, почти утонул в драном одеянии с чужого плеча. Его черные спутанные волосы длиной до плеч заиндевели от дыхания. Он низко поклонился.

— Господин, — повторил мальчик, — могу ли я тебе чем-нибудь услужить?

Он нес здесь вахту всю ночь, пока не пришли мы, — сказал Каруит. — Он не осмеливался обратиться, пока мы не остановились. Его преданность великолепна.

Думаю, что и остальные не менее преданы, — ответил Джаан, который лучше знал людей; даже могучий нечеловеческий интеллект Каруита не все мог охватить. — Остальные старше, им труднее перенести бессонную ночь на морозе — только потому, что они могут нам понадобиться. К тому же они должны работать, у большинства есть жены и дети.

Близится время, когда должны они будут оставить их, оставить все и следовать за нами.

Они это знают. Уверен, они приняли это душой. Но почему бы им не порадоваться тем маленьким радостям, что дает им принадлежность к человечеству, пока они к нему еще принадлежат?

Ты сам сохраняешь в себе слишком много человеческого, Джаан. Следует тебе уподобиться молнии разящей.

Одновременно пророк говорил своему ученику:

— Да, Робхар. Сегодня великий день. — Глаза мальчика загорелись. — Но мы не должны забывать о практических делах, сейчас не время для ликования: мы остаемся всего лишь людьми, прикованными к этому миру. Сюда направляются двое, человек и ифриец. Их роль в освобождении жизненно важна. Их преследуют терране, скоро сюда пожалуют их войска. Нам нужно успеть хорошо спрятать беглецов, и чем меньше горожан будет знать о происходящем, тем лучше, иначе как бы они не проговорились.