Флэндри приходилось видеть тысячи подобных семей: государственный чиновник со своей половиной на отдаленной планете, населенной негуманоидами. Иногда случалось, что такая чета начинала работать тандемом. Но чаще всего оставшаяся не у дел супруга (или, наоборот, супруг) была вынуждена утешать себя сомнительными удовольствиями внутри маленького кружка имперских служащих. Год за годом она (или он) имела дело с одними и теми же домами, телами, словами, играми, мелкими интрижками и доморощенными распрями. Иной раз у него (или у нее) просыпался интерес к туземцам, он (она) отправлялся путешествовать, и случалось, одаривал мир новым ксенологическим исследованием или литературным переводом. Леди Сюзетт не обладала талантами для такого рода деятельности. Детей у нее не было. Она не успела ими обзавестись до прибытия на Диомеду, и теперь приходилось ждать, пока закончится десятилетний срок пребывания Лагарда на планете. Дело в том, что иммунизация, которая позволяла человеку спокойно существовать в чуждой ему среде, затрагивала какие-то глубины женского организма, и он отказывался вынашивать эмбрион, а провести обратные процедуры было бы слишком опасно. Что оставалось делать Сюзетт Калехуа Лагард, дочери видного и процветающего терранина, в ожидании отъезда?
Она бы могла развестись. Но муж, который сумел дослужиться до должности резидента, был неплохим уловом. Впоследствии его ожидало назначение на пост торгового уполномоченного в одной из колоний первого ранга, вроде Гермеса, где жизнь полна роскоши и удовольствий. А со временем он мог стать мелким функционером на Терре и даже получить дворянский титул. Миссис Лагард рассчитывала, что будет щедро вознаграждена за свое терпение. Ее глаза сказали Флэндри, что у нее есть хобби.
— Что ж, если времени осталось мало, не будем его терять, — сказала она. — Вы позволите называть вас Ахаб? А вы называйте нас Сюзетт и Мартин.
— Почту за честь. — Флэндри поднял свой бокал в знак приветствия. — В последние годы народ на Терре стал чересчур церемонным. Взять хотя бы его величество и его ближайшее окружение.
— Серьезно? — спросил Лагард. — Мелкие подробности до нас не доходят. Я всегда считал, — нисколько не умаляя достоинств его величества, — что наш нынешний император держит себя вполне непринужденно.
— Только не на людях, — ответил Флэндри. — А что вы хотите от старого служаки с задворков Германии? Можете мне поверить: мы катимся к эпохе пуританизма. — Которая, если Десаи не ошибается, является не окончанием, а следующей стадией декаданса. — К счастью, у нас еще осталось достаточно укромных уголков, где можно отлично повеселиться. В сущности, неодобрение делает удовольствие только более пряным, так ведь? Помню, несколько лет назад…
Рассказанная им история приключилась с совсем другим человеком. От себя Флэндри добавил несколько ярких деталей. Подобные мелкие отступления от истины только помогали ему развлекать своих собеседников. Слушая Доминика, Лагард кисло улыбался, зато Сюзетт хохотала до слез и покраснела до самого декольте.
Флэндри разговаривал с чиновниками, ассистентами, клерками, инженерами, матросами и пехотинцами. Все они были раздражены, но с готовностью отвечали на вопросы до известного предела, за которым всегда следовала фраза:
— Извините, сэр. Я не вправе касаться этой темы. Обратитесь к властям сектора. Они обязательно предоставят вам необходимую информацию.
Как же. Они пришлют мне ту же сводку, что отправили на Терру. Вылези я из кожи вон, мне и тогда не получить из секретных архивов нужные сведения. Не исключено, что их вообще там нет. Можно бы выяснить местонахождение Маспеса и компании, совершить длительное путешествие и отыскать их, или, вернее, его одного, потому что команда давно распущена… А что, если… да, более чем вероятно, отданные им приказы аналогичны тем, что значатся в бумагах капитана Вейлинга. В таком случае ищи ветра в поле… Может быть, со временем они где-нибудь и всплывут, а может быть, и нет. Это зависит от обстоятельств.
Новые иллюзии, новые фантомы.
Флэндри отправился в деловую часть города и вскоре был в самых дружеских отношениях с местными коммерсантами и чиновниками. Большинство любило свою работу, любило диомедиан, но всем им не хватало человеческого общения. Они знали, что на планете работала специальная команда разведки, которая искала корни беспорядков, грозивших разрушить здешний бизнес. Они полностью одобряли ее деятельность и не обижались на то, что для беседы их вызывали только по одному разу. Никто не видел команды в полном составе: в городе разведчики держались обособленно, офицеры в Резиденции, рядовой состав в отдельном бараке. Да, поговаривали, что среди них имеется парочка инопланетян. И что с того?
В остальном колония знала лишь то, что содержалось в коротком заявлении Лагарда, которое он сделал после того, как группа уехала. «…Мне позволено сказать только то, что предатели, которые оказались людьми, подстрекали к мятежу народ Ланнаха. По счастью, подавляющее большинство Великой Стаи не потеряло здравого смысла и осталось лояльным к Империи. На данный момент ключевые фигуры заговора схвачены или убиты. Однако часть заговорщиков могла остаться на свободе. Любая информация касательно их местонахождения должна быть немедленно передана властям. Думаю, в дальнейшем им едва ли удастся причинить нам большой ущерб, поэтому я намереваюсь приступить, с вашим участием, к работе по устранению поводов к недовольству».
На следующий диомедианский день Флэндри напялил комбинезон с подогревом, сферический шлем с очистителем воздуха, прошел через шлюз и оказался в туземной части города. Большинство автохтонов знали англик и охотно соглашались поговорить, но никто не смог сказать ничего нового. Доминик не был удивлен.
Он набрел на телефонную будку и решил позвонить Чайвзу. Благо поблизости не наблюдалось никого из тех, кто мог бы заинтересоваться, что понадобилось в таком месте одинокому офицеру разведки. Он воспользовался стандартным каналом, но говорил на языке, которого в этом мире наверняка никто не знал. Ближайший спутник связи передал его послание через океан в Ланнах, где, как только Доминик заплатил за услугу, они были переданы по радио в открытом эфире. Оставленный под скалой ретранслятор связался с переносной радиостанцией шалмуанина.
— Так точно, сэр. В настоящее время молодая леди питается тем, что захватила с собой из аэромобиля. Она успеет добраться до озера раньше, чем кончится продовольствие, поскольку донна движется очень бодрым шагом, несмотря на густую растительность и сильно пересеченную местность. Должен признаться, что мне доставляет немало труда поспевать за ней, поскольку я посчитал опасным воспользоваться своим гравилетом. Я испытываю некоторое беспокойство относительно ее безопасности. Внезапный обвал или гроза могут иметь крайне неблагоприятные последствия, однако донна слишком спешит, чтобы позаботиться о мерах предосторожности.
— Думаю, она справится, — сказал Флэндри. — В крайнем случае, придешь ей на помощь. Куда больше меня беспокоит то, что может с ней случиться, когда она прибудет к месту своего назначения. Сколько, ты говоришь, ей осталось идти? Двадцать четыре часа? В таком случае мне необходимо действовать как можно быстрее.
Сюзетт также не желала терять времени.
Флэндри потягивал холодное пиво, а его взгляд тем временем скользил по окружающей обстановке. Резидентша имела собственные отдельные апартаменты, где резидент, по ее словам, был не слишком частым гостем. Ворсистые ковры, драпировки и мебель этой комнаты были выдержаны в бело-розовых тонах. Дым от палочки благовоний смешивался с ароматом ее тела. Туалетный столик был завален духами и косметикой. Ее платье поблескивало на стуле поверх брошенной в спешке одежды Флэндри. Среди всей этой роскоши сувениры из Дома: картины, антикварные безделушки, плюшевая кукла из тех, что бывают у каждого ребенка, — производили удивительно трогательное впечатление, особенно на фоне мрачного вида за окном. Ливень хлестал в витрил с силой, не виданной на Терре. Черно-синий мрак наполненной громовыми разрядами бури иной раз высвечивался красноватым лучом солнца, которому удавалось пробиться сквозь брешь в тучах. Из-за толстых стен, несмотря на звукоизоляцию, доносился слабый вой ветра.
